Кружным путем

Дверь распахнулась; створка врезалась в стену с такой силой, что в воздух полетели кусочки штукатурки.

Но, кроме штукатурки, мимо пронеслось кое-что еще. Охранник Пуэнто ворвался в комнату так, словно им выстрелили из пушки. Оружие у бедра на изготовку.

«Ну вот, – подумала Джоанна. – Я мертва».

Пуэнто обшарил глазами стены. И когда заметил скорчившуюся в углу Джоанну, та уже отлепилась от стены. Прикованная цепью к радиатору, она не могла отползти далеко. Но все же села и расправила плечи, готовая уйти с достоинством.

Однако оказалось, что сначала ей предстояло отправиться в какое-то иное место.

Пуэнто принялся снимать с нее цепь, но при этом так потел, что время от времени прерывал работу, чтобы смахнуть капли с глаз.

– Que pasa?[61] – выдавила из себя Джоанна. Это был почти весь запас ее испанских слов.

Пуэнто не ответил. Его целиком поглотило старание точно попасть ключом в замочную скважину, при этом он одним ухом прислушивался к тому, что происходило снаружи. Это могло быть одним из объяснений его молчания. И Джоанна надеялась, что это так. Но могло быть и другое объяснение: Пуэнто не хотел говорить, что сейчас выведет ее из дома и убьет.

Когда он наконец освободил ее от цепи, Джоанна едва могла держаться на ногах. И он поволок ее к двери.

В доме царил переполох. По коридорам метались охранники, выскакивали из дверей, сталкивались друг с другом.

Девушка пыталась на бегу зарядить пистолет, но патроны падали и раскатывались по полу со звуком шарика, бегущего по рулетке.

Кто-то громко кричал. «Доктор», – узнала Джоанна.

Стрельба продолжалась. А это была явно стрельба, поскольку ни автомобильный выхлоп, ни несколько взрывов петард не произвели бы такой суматохи в доме.

Она сходила с ума от беспокойства.

Не за себя – за кого-то другого.

Где ее ребенок?

Ее вывели через боковую дверь. Стояло раннее утро – сумеречный час между днем и ночью.

– Пожалуйста… por favor… – сказала она Пуэнто. – Мой ребенок… Джоэль.

Охранник по-прежнему нервничал и не желал отвечать. Тащил ее за собой, не оглядываясь. И явно направлялся в джунгли.

Чем более они удалялись от дома, тем сильнее ее охватывала паника. Она не имела ни малейшего представления, кто и в кого стреляет. Все происходило где-то вне поля ее зрения.

– Мой ребенок… – снова начала она. – Пожалуйста… я хочу… – и тут услышала.

Звук, к которому она теперь прислушивалась по ночам, на который все ее рефлексы были настроены, как у собаки Павлова.

Она обернулась. Хотя Пуэнто продолжал тащить ее в джунгли. Вон они. Из дома появилась сгорбленная фигура Галины. Она несла на руках плачущую Джоэль. Подальше от ружейного огня. В безопасность.

– Подождите, – попросила она Пуэнто, но тот не захотел слушать. – Стойте! У Галины мой… – Она уперлась пятками в землю, обмякла и повисла у него на руке мертвым грузом.

Охранник посмотрел на нее так, словно не мог поверить, что она на это решилась. Ведь у него автомат. С настоящими пулями. А она – его пленная. Она что, не знает, что произошло с ее подругами?

Пуэнто сдернул с плеча оружие и направил ей в голову. Не в первый раз – такое уже случалось в ту ночь, когда расплакалась Джоэль. Тогда он только пригрозил, а теперь вполне мог исполнить угрозу – настолько сам был на взводе.

На них напали.

Люди в камуфляже летели мимо них в джунгли.

– Поднимайся! – прорычал Пуэнто и приставил дуло ей ко лбу.

Джоанна закрыла глаза. Чего не видишь, того и нет.

Она дождется, пока ее ребенок не окажется с ними. Пока не убедится, что Джоэль ничто не угрожает. Так поступают все матери.

Пуэнто рыкнул. Холодный ствол уперся ей в кожу.

Раздался выстрел, и Джоанна почувствовала, как по лицу потекла кровь. Она открыла глаза и увидела, как капли падают ей на руку. «Странно, – подумала она, – а боли совсем нет».

Подняла глаза и увидела, что ее палач исчез, – он лежал на земле подле нее. К ним подбежала Галина. Она отворачивалась и не смотрела на окровавленный труп Пуэнто. И осторожно подняла Джоанну на ноги.

В это время из джунглей выскочила одна из девушек. Задержалась перекрестить распростертое тело Пуэнто и посмотрела на Джоанну с осязаемой ненавистью.

«Убийца», – говорил ее взгляд.

Должно быть, она заметила, как Джоанна заартачилась. И ее сопротивление стоило Пуэнто жизни.

Девушка ткнула ей автоматом в спину и заставила войти в джунгли.

Они оказались под сенью огромных папоротников.

Галина отдала Джоанне ребенка.

– Ш-ш-ш… – прошептала мать и стала тихо укачивать девочку. Она почувствовала, как сердце Джоэль тихонько билось у нее на груди. И подумала, что Галина, наверное, вспоминала другую чащу и другую мать, которой не посчастливилось остаться в живых.

Стрельба то вспыхивала с новой силой, то замирала.

Они прождали минут двадцать, и за это время с «поля сражения» к ним подтягивались все новые боевики ФАРК. Некоторые выглядели совершенно потрясенными. Многим юнцам – деревенским паренькам из глубинки – в этот день пришлось впервые стрелять по врагу.

Когда они снова привели Джоанну и Джоэль на ферму, настроение у них было самое мрачное. Джоанну опять приковали к стене, ребенка вырвали у нее из рук. Через дверь она слышала, как в коридоре тюремщики спорили между собой.

Джоанна заснула под яростные крики – в доме то и дело вспыхивали ссоры, словно на берег накатывали волны сердитого прибоя.

Когда Галина зашла за ней, чтобы отвести на утреннее кормление, она выглядела уставшей и бледной.

– Что произошло ночью? – спросила ее Джоанна.

– Патруль USDF, – ответила няня и покачала головой. Ей трудно было встречаться глазами с Джоанной.

– Сколько человек погибло? Кроме Пуэнто?

– Четверо.

– Мне нисколько не жалко Пуэнто. Это он убил Маруху и Беатрис, я знаю. И теперь получил по заслугам.

– Зато его товарищи по нему горюют. – Галина по-прежнему отводила взгляд.

– О чем они спорили ночью?

– Ни о чем! – отрезала колумбийка.

– Как это ни о чем? Я слышала. Доктора и остальных. В чем дело, Галина? Почему вы на меня не смотрите?

– Они злятся.

– Из-за Пуэнто?

– Не только, – пожала плечами няня. – Думают, что это вы навели на них патруль.

– Каким образом? Как я могла, сидя здесь, навести на них патруль?

– Считают, что патруль разыскивал вас.

– Разыскивал меня? Но это же смешно! Откуда они могли знать, что я здесь? – Джоанна обнаружила, что говорит быстрее обычного и что в ее голосе появились нотки отчаяния.

– Некоторые из них – очень молодые ребята. Почти дети. Они думают, что вы опасны.

– И что случается с теми, кто опасен, Галина?

Колумбийка не ответила. Вместо этого пригладила торчащую прядку волос на головке Джоэль.

– Что бывает с теми, кого считают опасными? – Джоанна заметила, что руки Галины дрожат. – Так подумали про Маруху и Беатрис? Решили, что они опасны?

– Про Маруху ничего сказать не могу, – прошептала няня.

Она впервые с тех пор, как Джоанна обнаружила на матраце кровавое пятно, произнесла это имя. Впервые признала вслух, что произошло с несчастными женщинами.

– И про Беатрис ничего не знаю. Меня это не касается.

Джоанна, перебирая руками по стене, поднялась. Она чувствовала, что ей необходима подпорка.

– Меня они тоже собираются убить?

Галина подняла глаза и в первый раз встретилась с Джоанной взглядом.

– Я им сказала, что вы – американка. Если сделать что-нибудь с американкой, это обернется большими неприятностями.

– Сделать что-то – значит убить? Вы сказали – «убить американку»? Вы это им сказали? А они в ответ: «Ты права, Галина. Спасибо, что напомнила». Так?

Колумбийка сложила руки так, что кончики пальцев соприкасались. «Изобрази ладонями шпиль, – обычно говорила Джоанне мать. – Сделай шпиль и молись».

61

Что происходит? (исп.)