Кружным путем

И кто же их похитит?

Да те самые марксисты, что скрываются в горах. Для них кража людей – национальная игра, популярнее футбола.

И что ФАРК будет делать с похищенными парами? О, это очень просто. Всем известно, что ФАРК добывает деньги по старинке. Эта организация их зарабатывает. И вот каким путем – продает и контрабандно переправляет в США чистый, непереработанный колумбийский кокаин.

Их метод – транспортировка наркотика в утробе курьера. Но все их курьеры, все до одного, принадлежат именно к тому типу, который представлен в любом учебном ролике для таможенников. Бедные колумбийцы, пользующиеся дурной репутацией. Каждого второго из них ловят на границе, промывают и высылают на родину.

А что, если такими курьерами сделать уважаемых американцев среднего класса? Что тогда? Что, если набивать наркотиком на миллионы долларов незадачливых мужчин и посылать через границу, чтобы они таким образом спасали своих жен и детей?

Няне оставалось лишь донести эту блестящую идею до ФАРК. Ну и конечно, время от времени помогать организовывать похищения. Вот и все.

И тогда осуществится заветное желание каждого. Галина пристроит внучку в безопасное место, ФАРК обеспечит себя надежным каналом переправки кокаина. А что остается юристу? Он развяжется с русскими и снова будет ставить на победу и на счет. Он спасет одного ребенка и спасет свою задницу.

Некоторое время все шло гладко. Судя по письмам, достаточно долгое время.

А потом случилось вот это.

Появился Пол. Человек, привыкший просчитывать шансы, но совершенно не предполагавший, что няня способна уйти из гостиницы с одним ребенком, а вернуться с другим. Последний вагончик в экспрессе Гольдштейна.

Сначала, напичканный наркотиками, он тупо и очумело стоял перед сгоревшим домом. А потом его чуть не поджарили на медленном огне в болотах.

Как это могло произойти?

Надо вспомнить, что сказал адвокат, прежде чем вышибить себе мозги.

«Это те негодяи с „узи“ и керосином. Вот кого я боюсь. Они начинают сопоставлять одно с другим. И подбираются все ближе и ближе».

А еще раньше, когда они возвращались с болота, Пол спросил: кто они, их несостоявшиеся убийцы?

«Правые, полувоенные головорезы, – ответил адвокат. – Мануэль Риохас в тюрьме. Но его люди на свободе».

Теперь остается восстановить в памяти, что Галина написала в письме:

«Он не остановится, пока ее не найдет. Р. обладает властью и средствами это сделать».

Сначала казалось, что они говорили о разных людях.

Но если предположить, что это не так?

Майлз был настолько напуган, что приставил к голове пистолет и нажал на курок.

Галина была настолько напугана, что отправила внучку в чужую страну, хотя знала, что больше никогда ее не увидит.

Одна боялась «Р». Другой боялся Риохаса.

Стоит представить, что буква «Р» вырезана не в половинке сердца на столе в бывшем таксомоторном гараже, а на стволе «дерева причин». И тогда все становится на свои места.

«Р» – это Риохас.

Он имел власть и средства найти девочку и настойчиво, упорно этим занимался. Те люди на болоте хотели не денег и наркотиков – вернее, не только денег и наркотиков. Они искали чью-то дочь. Сопоставляли одно с другим и были близки к решению.

Вот теперь «дерево причин» распустилось во всем своем великолепии.

Созерцая его, Пол подумал, что может укрыться за его «стволом» от бури. И спрятать Джоанну и Джоэль.

Оставался лишь один вопрос.

Та девочка, которую адвокат обещал приютить у себя… внучка Галины…

Где она?

Глава 39

Орнитолог заглотнул наживку. Пол пообещал привести его к редкой птице. Во всяком случае, к ее надежно спрятанному потомству. Показать гнездо.

– Забавная история, – буркнул агент. – В какой раздел ее поместить: художественной прозы, научной литературы или, может быть, фантастики?

Но Пол заметил, что он был более заинтересован, чем хотел показать. Уже хотя бы потому, что засунул в смятую пачку сигарету, которую только что оттуда достал и не стал закуривать. Распрямился и воззрился на него так, будто впервые решил, что он того достоин.

– Готов признать, ты сформировал во мне стойкий предрассудок недоверия. Но вот в чем загвоздка: Мануэль Риохас – не мое дело. Он – закрытое дело. Сидит в федеральной тюрьме и не пикнет – за ним присматривают двадцать четыре часа в сутки. Так скажи на милость, на кой хрен он мне?

– На тот, что Мануэль Риохас в тюрьме, но его люди на свободе. – Пол говорил словами одного ныне покойного юриста. – Они убили двух человек в Нью-Джерси.

– Таких же колумбийских говнюков, как они сами. Так я еще раз спрашиваю: на кой они мне?

– Если Риохас до сих пор подсылает наемных убийц, значит, он все еще занимается контрабандой наркотиков. Его люди этим занимаются. Разве ваша работа заключается не в том, чтобы их остановить? – Пол решился на опасную перемену ролей: он поучал своего тюремщика, что и как тот обязан делать. И каждую минуту ждал, что его лицо снова вмажется в стол. Только Том и на этот раз отсутствовал, и за спиной у Пола никто не стоял.

– Что такое моя работа, Пол, – спорный вопрос, – ответил орнитолог. – Обычно это определяет правительство США. И сейчас оно вменяет мне в обязанность заниматься делом Майлза – то есть тобой. А никаким не Мануэлем Риохасом. Хотя, согласен, он намного сексуальнее тебя. Но это не значит, что я волен бросить одного ковбоя и закрутить с другим. Подумай, что будет с порядком, если каждый станет решать, что ему делать. И еще вспомни, сколько понадобится всякой писанины.

– Риохас все еще ожидает суда. И его дочь будет вам полезной.

– Возможно. Если эта дочь существует. Давай-ка посмотрим правде в глаза: это очень сомнительно. Признаю, я заинтригован. Бандиты Риохаса – область не моего расследования. Но если ты говоришь правду, то эти говнюки вторгаются в мою вотчину – денежный трафик. Поэтому можно считать, что они – мои люди. И я имею право раскинуть сеть пошире, хотя не вижу, как это отразится на твоем положении.

– Я могу вам помочь.

– Это ты так считаешь. Каким образом?

– Я – последний человек, который видел Майлза живым.

– Поздравляю. И что из того?

– Рейчел. Она производит впечатление очень достойной женщины. Думаю, она не знает.

– Чего не знает?

– Что он делал. О его сговоре с Галиной. О наркотиках. О похищении людей. О девочке.

– Хорошо, пусть не знает. Что дальше?

– В таком случае она в курсе чего-то другого. Может быть, сама не понимает смысла того, что знает. Но она не откажется со мной поговорить. Захочет выслушать, что сказал мне Майлз перед смертью.

– Кстати, раз мы об этом заговорили: что сказал тебе Майлз перед смертью?

– Что я придумаю, то и сказал. Все, что угодно, если это заставит Рейчел направить меня в нужную сторону. К девочке. И к деньгам, которые припрятал Майлз.

– Пол, да у тебя вероломное сердце агента АКН, как я посмотрю! Кто бы подумал! Что ж, давай посмотрим, к чему мы пришли. Ты хочешь, чтобы я тебя отпустил вытрясти информацию из несчастной вдовы? И чего ты хочешь от правительства в обмен на твою невероятную щедрость?

– Ничего. Помоги мне вызволить жену и ребенка. – Это был его шанс, его последняя надежда.

– Извини. Мне кажется, ты забыл о своем нынешнем положении личности без гражданских прав. Тем не менее всякая, скажем так, помощь со стороны обвиняемого будет учтена согласно закону о патриотизме. И будут предприняты законные меры, чтобы разрешить проблему с твоей женой и ребенком.

Это было лучшее, что мог выторговать Пол.

Он ответил «да».

Шива.

Еврейский аналог поминок.

Члены общины спешили в дом Майлза темным потоком, словно муравьи, которые тащат матке крошки пищи. Крошки уважения, крошки соболезнования и кофейного пирога.

Орнитолог, обшарив шкафы Пола, нашел приличествующий случаю достаточно темный костюм. И Пол принял вид одного из скорбящих.