Берег Скелетов

По радиоволне «Би-би-си» только что передали, что вооруженные силы Анголы накрыли атаку Самуила Макамбо. В ходе решительного контрнаступления им удалось ликвидировать около сотни повстанцев и более четырехсот взять в плен. Тут Сингер призадумался над тем, вошел ли в число пленных полковник Абала, единственный из банды Макамбо способный опознать его в лицо. Хотя какая теперь была разница? В любом случае скоро по всему миру распространится слух о его причастности к этому делу: слишком много свидетелей. Ну и что? Он наймет самых именитых адвокатов, каких только сможет найти, и добьется, чтобы его дело перевели на рассмотрение в Международный Суд в Гааге. Там ему не составит труда прикрепить к делу преступление, совершаемое человечеством против природы, повернув, тем самым, весь судебный процесс в выгодное для себя русло. Тогда уже никто не сможет обвинить его в акте терроризма или в чем-либо подобном.

Другое не давало ему покоя. По оценкам «Би-би-си», общий объем нефти, пролитой в океан, составил всего около двенадцати тысяч тонн. Так какая же это экологическая катастрофа? Он рассчитывал на более широкие масштабы. Ее должно было пролиться уж никак не менее миллиона тонн. Теперь обширного бензолового облака не получится, какой толк тогда во всей этой затее с ураганом, если ядовитые испарения не смогут попасть на юго-восточное побережье США? Ну, ничего. Я им еще покажу. Этот шторм, сильнейший в истории всего человечества, падет на их головы наказанием за все, что они сотворили. Конечно, если бы ураган принес с собой еще и ядовитые вещества, эффект был бы куда масштабнее. Однако и так, предчувствовал он, паника этих никчемных людишек превзойдет все его ожидания. Ведь люди сегодня так уязвимы.

Когда шторм закончится — нет, лучше на пике его активности, он свяжется с какой-нибудь радиостанцией и произнесет свою пламенную речь. Он расскажет о том, как в отдаленной части Земли недавно по чистой случайности остановили надвигавшуюся катастрофу. Это станет еще одним примером того, насколько привыкли люди бросать свои жизни на волю случая. Однако природа так легко не отступится: им удалось предотвратить бедствие в одном месте, однако в другом им все так легко с рук не сойдет. Человечество получит по заслугам.

Боковым зрением рядом с собой Сингер увидел Адониса Касседина, капитана корабля. Как не подходило это красивое мифологическое имя его опухшему небритому лицу с маленькими красными крысиными глазками. Видимо, большую часть своей никчемной жизни он провел в драках с собутыльниками, поскольку нос его, будучи не раз сломанным, далеко съехал со своего изначального месторасположения, так что грязные заляпанные очки держались теперь практически на одном рваном ухе.

— Только что со мной связался капитан контейнерного судна, находящегося в ста милях впереди нас. — Уже прошло несколько часов, как село солнце, и от него разило запахом перегара. Когда же успевали они заглотить по паре бутылок какого-нибудь дешевого джина? Даже глазом моргнуть не успеешь, а они уже навеселе. Благо, что хоть язык у него не заплетался. Стоя на крыле мостика, капитан лишь слегка покачивался, вторя мягким колебаниям волн. — Он сообщил что-то про северо-восточные ветра четвертой степени, с которыми они уже столкнулись.

— Да, это шторм. В океане зарождается ураган, — объяснил Сингер. — И почти в том самом месте, где нам и нужно. Конечно, неплохо было бы, если бы центр находился немного ближе к побережью, однако он не так уж далеко, так что эти ветра еще успеют соединиться с мощными здешними ветрами.

— Я могу вас доставить в этот центр, — ответил Касседин, — только мне все это не нравится.

Опять двадцать пять. Сингеру сейчас и так много крови попортил провал Макамбо, так теперь еще и этот пьянчуга. Сколько раз ему можно объяснять?

— Вы сами видите, что корабль в плачевном состоянии. Он очень стар. Корпус его прогнил уже во многих местах, а то, что находится в его трюмах, выделяет слишком много тепла. Фактически в нашем распоряжении гора плавящегося металла.

— Я вам уже показывал отчет специальной комиссии, проверка которой показала, что корабль еще обладает вполне приличной термоемкостью.

— Да что мне эти комиссии! — махнул рукой Касседин. — Кучка каких-то обряженных новичков, что строит из себя профессионалов, а на деле и знать ничего не знает о море и кораблях. Вы хотите проникнуть на этом корабле прямо в сердце урагана, а я вам говорю, что судно развалится на части, стоит нам подойти к нему еще ближе. Сингер, пользуясь своим преимуществом в росте, начал потихоньку надвигаться на болтливого грека в надежде заставить его присмиреть.

— А теперь послушай меня, ты, проклятый пьянчуга! Я плачу тебе столько денег, сколько тебе и во сне не снилось. Так что, если захочу, на этом корабле мы попадем не только в сердце урагана, но и на луну. От тебя лишь требуется молча выполнять свои обязанности. И чтобы я больше не слышал твоего писка о том, что ты думаешь или что тебе кажется. Я ясно выразился?

— Я лишь говорю…

— Я ясно выразился? — рявкнул Сингер. — Что я только что тебе сказал? Теперь убирайся с моих глаз, пока меня не стошнило от твоего запаха!

Несколько секунд Сингер и Касседин сверлили друг друга взглядом, пока, наконец, последний не начал пятиться назад. Сингер прекрасно знал, что большинство алкоголиков — очень слабые люди. Их легко можно приструнить. И этот экземпляр ничем от остальных не отличался. Касседин зашел слишком далеко в своем алкоголизме. Он уже не мог побороть эту зависимость, поэтому сделает все, чтобы обеспечить себе неограниченный доступ к спиртному. А это возможно, только если он будет слушаться Сингера.

Как легко управлять людьми, пользоваться ими. Как просто оказалось воспользоваться наивностью экологов Нины Виссер и управлять жадностью Самуила Макамбо. Так же просто было повлиять и на Касседина. И если бы оказалось так же просто открыть человечеству глаза на содеянное им, он бы ни за что не пошел на это ужасное преступление против природы. А как бы все сложилось, если бы Меррик тогда не присвоил себе заслуги Сингера? Если бы не загреб своими широкими руками его достижения, его славу, его деньги?

Все это время люди и не сомневались в том, что это его, Сингера, желание — держаться в тени, ведь он истинный человек науки. Будто он сам напросился, чтобы о нем все забыли или же не узнали о нем никогда. Но какой человек, пребывающий в своем уме, сознательно отказался бы от похвал, грамот, наград за свои заслуги? Сингер хотел этого. Более того, без этого он не мыслил своей жизни. Но на самом старте их карьеры пресса, казалось, замечала лишь одну половинку целого «Меррик и Сингер», телегеничную половинку, притягательно улыбающуюся и разбрасывающуюся направо и налево располагающими байками и анекдотами.

Был ли виноват Сингер в том, что немел за кафедрой при виде битком заполненного лекционного зала? Или в том, что походил на робота под прицелом телекамер? Или в том, что от волнения нес всякую ерунду во время интервью? Люди жестоки. У него не оказалось иного выхода, как перевоплотиться в тень Джеффри Меррика. Его заставили, и иначе быть не могло.

Вновь Сингер очень сильно пожалел, что не взял своего бывшего партнера с собой. Сейчас бы он показал Меррику, к чему привела его бурная «научная» деятельность. Он жаждал взглянуть Меррику прямо в глаза и крикнуть:

— Все это — твоя вина! Ты способствовал загрязнению окружающей среды, и вот к какому результату это привело! Наслаждайся!

Он со злостью плюнул за борт и наблюдал за своим плевком, пока тот не стал частью огромного океана. Вот и Сингер сам был такой же частью чего-то огромного, целостного, того, что скоро его поглотит навеки. Чего мог он добиться, эта маленькая букашка в океане мироздания? Что он хотел изменить?

Себя?

Вернувшись на борт «Орегона», Кабрильо первым делом приказал рулевому держать курс на север, где Африка выдавалась в Атлантику, туда, где горячие ветра, дувшие с Сахары, наконец, испаряли достаточно влаги, чтобы зародиться урагану. И он не возвращался к себе в каюту до тех пор, пока корабль не встал на заданный курс.