Берег Скелетов

— Со мной все в порядке. Просто сейчас я вдруг подумал, как не хочется мне стареть.

— Да разве это старость! Настоящая старость наступит, когда тебе стукнет шестьдесят, и каждое утро ты будешь часок-другой мучиться, чтобы поднять свою сухую морщинистую задницу с постели.

Хуан улыбнулся.

— Ты думаешь, что с такой прекрасной картинкой в мозгах я смогу успешно провести операцию?

— Удачи, Хуан.

— Спасибо. Через пару часов увидимся.

— Ага. Вот сейчас прямо пойду и положу в ведро со льдом пару банок пива для тебя.

— Да, не забудь, нас будет четверо, так что не ошибись в расчетах.

Кабрильо опустился на песок и вновь начал привязывать к протезу пластину: на этот раз она, конечно, держалась не так крепко, но на самом деле так было даже лучше. В этот момент к нему приблизился Мафана.

— Вы готовы? — произнес бывший партизан. — До рассвета меньше часа, а нам еще необходимо занять нужные позиции.

— Готов, как никогда в жизни, — ответил Хуан, поднимаясь на ноги.

С помощью Мафаны Кабрильо неуклюже зашагал к парашюту. Согласно его приказу, африканские солдаты расстелили парашют на песке и присыпали его по краям, чтобы тот не улетел. Перед тем как влезть в снаряжение парашюта, Хуан передвинул сумку с боеприпасами и всем необходимым так, что теперь она висела у него на груди. Гранатомет и автомат крепились к ней по бокам. Парашют полностью починили: в тех местах, где разрезали нейлон, чтобы высвободить Кабрильо, теперь виднелись еле заметные аккуратные стежки. Все было готово. Теперь Хуану ничего не оставалось, как, превозмогая смутное плохое предчувствие, опоясаться ремнями.

— Мы будем ждать вашего сигнала, — произнес Мафана и пожал ему руку. — Сегодня вы поможете спасти целую нацию.

Африканцы медленно отошли к грузовикам. Через секунду послышался рев двигателей. Хуан, в очередной раз проверив тормозные тросы, приготовился к толчку.

Водитель последнего грузовика, к которому на длинном тросе был привязан Хуан, медленно и осторожно набирал скорость. Нейлоновый трос длиной почти в две тысячи футов начал постепенно натягиваться. Кабрильо еще больше отклонился назад, когда трос, обвязанный вокруг груди, потянул его вперед, при этом пластиковая пластина, которую он вновь приспособил за место доски для парапланинга, тихонько скрежеща, заскользила по песку. Грузовик все смелее и смелее набирал скорость. На десяти милях в час парашют, высвободившись из-под насыпей песка, прижимавших его края, начал наполняться воздухом. Наконец он совсем оторвался от земли и потянул Хуана вверх. Однако скорости, с которой ехал грузовик, оказалось недостаточно, чтобы Хуан окончательно поднялся в воздух.

Трос оказался слишком длинным, и Хуан понимал, что если он сейчас не взлетит, а упадет обратно на песок, водитель этого так и не узнает и будет продолжать разгон. Так и будет его волочить по песку, пока он не сумеет отвязать трос. Но пока грузовик все набирал скорость, Хуан, согнувшись почти пополам, поскольку парашют тянул его назад и вверх, ожидал отрыва от земли.

Вдруг впереди он заметил несколько небольших песчаных насыпей. Ему пришлось резко маневрировать вправо и влево, чтобы не столкнуться с ними. Первые две он объехал благополучно, однако у третьей левая нога его соскользнула с доски, и он потерял равновесие. Однако в эту минуту парашют слегка приподнял его над землей, подарив ему секунду на то, чтобы составить ноги вместе и приготовиться к приземлению. На этот раз Кабрильо удалось устоять на ногах, и он вновь скользил по песку на воображаемой доске.

Грузовик уже развил скорость до двадцати миль в час, затем до двадцати пяти. Мышцы ног и коленные суставы Хуана, казалось, нестерпимо горели изнутри, как вдруг внезапно эта боль ушла: он поднялся в воздух.

Теперь парашют набрал достаточно воздуха, чтобы превзойти вес Хуана и всего его снаряжения. А пока грузовик все больше разгонялся, парашют поднимал Хуана все выше и выше. Он взглянул на наручный альтиметр: тот показывал почти две тысячи футов.

— Парапланинг, спуск на доске, прыжок с парашютом — и все за один день, — засмеялся Хуан, — какая у меня богатая развлекательная программа! Прямо работа и отдых, два в одном!

Вынув карманный нож, он потянулся и отрезал тросы, которыми привязал пластину к протезу. Он бы с радостью ее сохранил, чтобы пополнить свою коллекцию вещиц, привозимых из разных стран. Она-то уж наверняка напоминала бы ему о многом. Однако ни времени, ни возможности для этого у него не было.

Некоторое время он так и летел, все еще привязанный тросом к грузовику, представляя себе, как где-то прямо сейчас в разных частях света кто-то вот так же лихо катается на водных лыжах с парашютом, или спускается на горных лыжах с парашютом, или же вообще просто прыгает с парашютом. Глянув вниз, он увидел, что грузовик сейчас съедет в неглубокую впадину, потянув его за собой, словно воздушного змея, однако, в этом ничего страшного не было: он летел достаточно высоко.

Хуан сам должен был решить, когда лучше отсоединить трос. Далеко впереди зарумянились первые краски приближавшегося рассвета. По ним Кабрильо определил, что до рассвета оставалось как минимум минут пятнадцать. Впереди в синем утреннем воздухе уже проступали очертания тюрьмы Дьявольского Оазиса.

Не раздумывая ни секунды, Хуан отсоединил трос, крепившийся к ремням парашюта при помощи карабина. Нейлон мягко зашелестел из рук Хуана, пока тот поднимался все выше, освобожденный от привязи к грузовику.

Один из людей Мафана, наблюдавших за ним, подал знак остановиться, как только трос свалился на землю. Это было сделано в целях предосторожности, чтобы часовые тюрьмы не засекли приближавшихся грузовиков. У оппозиции оставались считанные секунды, чтобы занять боевые позиции.

Хуан натянул тормозные тросы, чтобы замедлить ход парашюта и как можно больше времени провести в полете, прежде чем подлетит к тюрьме. Хуану повезло: мало того, что ветер дул в попутном направлении, так у него в запасе еще было достаточно высоты, чтобы долететь до тюрьмы и приземлиться прямо на крышу.

Ветер посвежел и усилился. Хуан тщательно работал тормозными тросами, стараясь подлететь так, чтобы крыша тюрьмы находилась под его болтавшимися ногами. Небо по-прежнему было сине-фиолетовым.

Наконец Кабрильо завис над тюрьмой. Сигналов тревоги не последовало. Его приземление было таким мягким, будто он только сошел с трапа самолета, а не прилетел на парашюте. Несколько минут спустя он уже держал в руках охапку нейлона, чтобы его не сдуло во внутренний двор тюрьмы. Сбросив снаряжение, Кабрильо воспользовался им в качестве груза и придавил парашют. Взвалив на плечо автомат, он осторожно обошел крышу по периметру, оценивая ситуацию. Он заметил несколько болтов, крепко всаженных в крышу его ребятами, за которые они цепляли тросы, однако охрана уже срезала их почти под корень. Взглянув в сторону ворот, Хуан заметил следы шин мотоциклов, которые отогнали за пределы тюрьмы, где они бесхозно и валялись, только мотоцикл Линка отсутствовал. Рядом с тонкой колеей, оставленной его мотоциклом, виднелась широкая, по всей видимости, принадлежавшая грузовику: значит, за Линком все же выслали погоню.

Привязав парашют к одному из торчавших болтов, Кабрильо, быстро оценив ситуацию, обнаружил наиболее удобную для атаки позицию. В его распоряжении имелись семь гранат к «РПГ-7» и четыре цели, которые необходимо было обезвредить. Однако после стольких лет хранения вряд ли все гранаты сработают успешно. Тем не менее, попытаться стоило.

Он связался с «Орегоном». На том конце ответили сразу же. Это была Линда. Хотя специалистом по связи на корабле служил Хали Касим, Линда взяла управление операцией на себя.

— Рада слышать вас, капитан, — произнесла она вместо приветствия.

— Доброе утро, Линда, — прошептал Хуан. — Я уже на месте.

— Мы в этом и не сомневались. Видала я уже парочку семидесятилетних старушек, которые за милую душу катались на водных лыжах с парашютом, так что ваша выходка меня совсем не впечатлила, — шутливо произнесла она, но, тут же посерьезнев, сообщила: — Малыш взлетел где-то минут пятнадцать назад. После восхода солнца он минут двадцать будет вне зоны доступа спутниковой и радиосвязи. Затем вы без проблем сможете связаться с Линком по наушнику радиосвязи.