Страница 5 из 68
— Почему-то все мои знакомые — комедианты. Ладно, пойдемте, я хочу есть.
Мои приятели поспешили вниз, а я остановился, чтобы рассмотреть себя в большом зеркале на обратной стороне двери в комнату. Последний раз, насколько мне помнится, я внимательно изучал свою внешность в зеркале, точнее наблюдательном окне, что находилось в камере полицейского участка. Никаких качественных изменений не произошло, только почему-то моя неизменная кожаная куртка показалась мне несколько вычурно-пижонской. Эта куртка и рабочие штаны составляли практически весь мой гардероб, если не считать шорты и прочие вещи, которые человек обычно надевает на себя, только когда у него свободное время. А сейчас я выглядел как курсант космической школы.
Спустившись по узким ступеням, я обнаружил, что вся остальная компания терпеливо ждет меня. Теперь холл был просто забит народом, и люди тщетно пытались пробраться внутрь бара. Едва мы присоединились к ним, я почувствовал, что кто-то дергает меня за рукав. Это оказался администратор мотеля.
— У нас для вас и вашей компании есть столик, мистер Макгроу. Соблаговолите пойти за мной…
— Столик? — переспросил я, не веря собственным ушам.
— Да, сэр.
Я повернулся к моим спутникам, но они восприняли это известие абсолютно спокойно, и мы послушно двинулись вслед за нашим провожатым. Я с интересом наблюдал за тем, как он двигался в толпе: одних вежливо приветствовал и аккуратно отодвигал с дороги, других просто отталкивал, если они в ответ на просьбу посторониться не слушались его немедленно.
«Стрижающий меч» оказался темным, дымным, шумным; его стены из ошкуренных бревен, плотно прилегавших друг к другу, впитали в себя запахи пролитого пива и какого-то, скажу прямо, не очень ароматного масла. Столов и стульев было великое множество, но и людей, в основном лесорубов, тоже хватало. Я обратил внимание на соответствующие украшения интерьера: на стенах хозяева заведения развесили топоры, а также режущие инструменты всех мастей и сортов, альпинистские ботинки, ледорубы, мотки веревок и прочее барахло. Что ж, весьма подходящее место для глиняных кружек, запаха пота и дубленой кожи, доброй дружбы и безобидных шуток. То в одном, то в другом углу зала время от времени раздавались песни, которые дружно подхватывали остальные посетители, включая барменов, а они-то уж, поверьте мне, были очень и очень заняты.
Нам предназначался столик у дальней стены около стойки бара, рядом с каменным очагом внушительных размеров. Мы дружно опустились на массивные стулья, и я, засунув руку в карман в поисках мелкой монеты, наконец-то поинтересовался у администратора, как его зовут.
Зейк Мур, сэр. И оставьте чаевые для прислуги… Приятного аппетита.
— Большое спасибо, Зейк.
Он направился к выходу из зала и по пути, ущипнув за бок пухленькую официанточку, показал ей на наш столик, потом на пороге, обернувшись, помахал нам рукой.
— Привет! Что будем заказывать?
Все дружно накинулись на девушку, перебивая друг друга. А мое внимание привлекла структура древесины, так как я занял место у самой стены. Основной цвет, темно-коричневый, пронизали зеленые и лиловые прожилки, однако непохоже, чтобы древесину протравливали морилкой, скорее всего, это был ее естественный цвет. Постучав костяшками пальцев по стене, я удивился своему ощущению — словно ударил по металлу.
Компания за соседним столиком начала новую песню. Остальные посетители подхватывали припев, что-то вроде:
Не может лесоруб жениться —
Один он, как в глазу зеница!
Но лучший друг его — сосна,
На кой же… ему жена!
Каждый новый куплет оказывался все цветистее и забористее, с намеками на самые разнообразные извращения, непристойности и прочее. Отдельные рифмоплеты вставали, предлагая вниманию собравшихся в зале собственные куплеты, и каждый стремился перещеголять предыдущий в бесстыдстве. Толпа просто выла от хохота. Я поинтересовался у официантки, откуда появилась эта песня. Пожав плечами, девушка ответила, что слышала ее на Высоком Дереве с той самой поры, как ребенком приехала сюда. Судя по внешности официантки, это было не раньше чем в прошлый четверг. Хотя, впрочем, черт возьми, может, просто я старею.
Пришлось довольствоваться стихами, пока мы ожидали, когда принесут наш заказ. К тому времени как на столе появилось пиво, Джон и Сьюзен едва не падали со стульев от смеха, а Роланд и Дарла обменивались смущенными улыбками. Карл тоже явно одобрял песню. Только Винва и Лори не принимали участия в царившем за столом и вокруг веселье, пытаясь переговариваться, несмотря на гвалт и шум.
Пиво оказалось в английском стиле, темное, горькое, комнатной температуры, с высоким содержанием алкоголя. Я осушил свою кружку в несколько глотков и наполнил ее снова из глазурованного глиняного кувшина.
Только когда наконец принесли еду, я подумал о Винве. Она уж точно не сможет оценить достоинства местной кухни: жареное мясо в панировке с овощами, нарезанный толстыми ломтями теплый хлеб и масло, причем свежайшее. Официантка сказала, что все продукты поступают от фермеров, но на этой планете нет ничего, что годилось бы в пищу без серьезной переработки.
Лори, встав из-за стола, подошла ко мне и закричала прямо в ухо:
— Винва хочет на улицу! Она говорит, что может найти себе что-нибудь поесть.
— Здесь? Ладно, но без присмотра вы никуда не пойдете.
— С нами ничего не случится. Вы ешьте, я не очень голодная.
— Как твоя голова? Ты все еще чувствуешь головокружение?
— He-а, со мной все в порядке.
— Ладно, только будьте осторожнее.
Мне очень не хотелось отпускать их одних. Может, стоит попросить Роланда присмотреть за подружками? Правда, Лори для своего возраста очень независима, причем отчаянно защищает эту свою независимость, а Винву я все больше и больше воспринимал как взрослое человеческое существо, наделенное разумом и во многих отношениях даже превосходившее некоторых человеческих взрослых особей. Лори прекрасно могла со всем справиться сама.
Это была не самая большая проблема. Самая большая состояла в том, что я совершенно не представлял, как дальше распорядиться судьбой Лори. Если «Лапута» потонула или находится в руках пиратов, то девушке ничего не оставалось, как только вернуться к своим приемным родителям на планету Шлагвассер — одну из тех, что ждала нас на пути, который был описан в поэме Винвы. Не самый лучший вариант, потому что Лори как раз сбежала от них. Ничего не поделаешь, отношения просто не сложились.
Но то, что «Лапута» опустилась на дно, пуская пузыри, или стала пиратской собственностью, разумеется, еще не было точно установлено. Это, возможно, было хорошо для Лори… но не так хорошо для меня. По меньшей мере, некоторые на этом судне жаждали увидеть, есть ли у меня кровь и какого она цвета. В отношении чужаков это можно было бы утверждать буквально. Ретикулянцы занимались ритуальной охотой, объединившись в «команды Ловушки», а потом расправлялись со своей добычей путем церемониальной вивисекции. А что касается людей… Если Кори Уилкс, их союзник, все-таки выжил, он продолжит попытки отобрать у меня карту Космострады. Мой старый приятель рассчитывал отдать ее властям в обмен на то, чтобы ему простили множество проступков. В стан моих врагов охотно перешел капитан «Лапуты» Прендергаст, который, кстати, был в сговоре с отцом Дарлы, доктором Ван Вик Вансом, ныне покойным. Любимое занятие этих респектабельных джентльменов — спекуляция лекарствами против старения.
Так почему, спросите вы, так ополчился на меня Прендергаст? Опять же, все дело в карте. Для тех, кто хотел бы видеть эти самые внешние миры в стороне от земного лабиринта и соответственно независимыми от колониальных властей, карта Космострады была прямой угрозой. Прендергаст был не одинок в своем желании независимости для внешних миров. Наверняка это желание объединяло его со всеми остальными жителями Консолидации. В конце концов, каждый из тех, кто жил здесь, в свое время подвергся колоссальному риску, проследовав через портал, за которым скрывалась неизвестность. Существовал и обратный путь в земной лабиринт по Космостраде. Вся проблема состояла в том, что он проходил по ретикулянскому лабиринту, куда очень немногие человеческие существа, разумеется, если им была дорога их шкура, осмеливались совать нос. Но, однако, существовала вероятность, что для кого-то эта задача оказалась выполнимой. Значит, эти отчаянные храбрецы — или авантюристы, или придурки, выбирай любое, — могли рассказать, что находится по ту сторону одного из порталов Космострады Семи Солнц.