Одесситки

Всё, от страха я начинаю тонуть, привет котёнку, с двух сторон коровы. Сейчас они меня раздавят, но эти благородные дамы, похоже, решили мне помочь, сдерживают и отталкивают всякую дрянь. Они, как баржи, перевозили на своих спинах птиц, оводов и мух. Из их ноздрей, как из фабричных труб, шёл вонючий, с запахом навоза, пар. Ужас, который мы испытали, я помню до сих пор. Коровы нас обогнали и невозмутимо выползли в своём положенном месте. Нас же Турунчук ещё прилично протянул, спасибо торчащей коряге, мы зацепились за нее, как за спасительную соломинку. Всё — берег, ноги дрожат. Мать Мандрыки бежала к нам, махая на ходу белой марлей:

— Девчата, на острове моих нету?

— Нет, мы только вдвоём там были и ваши коровы.

— А где ж они? Вот, подлюки, як вы прыихалы, так воны як сказылыся, — зло ударив о дерево своё ведро, она пошла прочь, моя несостоявшаяся свекровь.

Сарафаны с бутылем вина, совершенно сухие, лежали в дупле старого дерева. Мы допили вино и, ржа, как лошади, босиком попёрлись домой. По дороге, которая скорее напоминала тухлое болото, провалились в грязь по колено. Вечером попросили пацанов нарвать нам цветов, они тут же приволокли. Наутро, когда гордые, с букетами, мы шли в центр Беляевки, бабы через заборы орали друг другу: «Це в вас учора уси квиты порвалы, так от полюбуйтесь хто».

Молоденький водитель автобуса всё поглядывал на нас в висящее над его головой зеркало. Лыбился. Лучше бы, дурак, за дорогой следил, давай пересядем. Мы так и сделали, в отместку он всю дорогу резко тормозил, и бабы ругались на него матом. Так и ехали. Только бы дома всё обошлось, думала я. Алка, старшая сестра, перед самым моим отъездом в Беляевку отчубучила: взяла с собой в больницу рассказ Солженицына, опрометчиво поступила, он же запрещен, этот Солженицын. А его там спёрли. А вдруг Алку уже арестовали? Меня из института выгонят. Дядька на полном серьёзе орал, что этим не милиция занимается, а КГБ.

— Ты чего притихла, неужели по Мандрыке заскучала? — оторвала меня от грустных дум Галка.

— Не говори... А парень-то он хороший.

Мы ехали по шоссе, с обеих сторон которого росли шелковицы и дикие абрикосы-жардели. Под каждым деревом в пыльной замусоренной земле валялись никому не нужные плоды. И только один старенький «Москвич» с открытым багажником, наполненным фруктами, прятался в небольшой канаве, а пожилая пара недобро смотрела на промчавшийся автобус.

На душе скребли кошки. Ничего вроде бы страшного не произошло. Да и никакой подлости к юноше с берегов Турунчука я не совершила. Встретятся ему еще девушки получше меня. А вот с водителем не знаем, что делать. Все продолжает таращиться на нас. Дали же ему понять, чтобы отстал, специально пересели, так нет же, уже третий раз специально останавливает автобус и обходит его с нашей стороны, стучит ногой по колесу, а сам пялится, не вынимая изо рта сигарету. Любовь с первого взгляда? Кому из нас — Галке или мне счастье подвалило?

На конечной остановке он дождался нашего выхода, не удержался, поприветствовал: «Ой, девчата, так своё счастье и проспать можно». Мы рассмеялись и, подхватив свои тяжеленные сумки с бабулиными гостинцами и здоровенные букеты, поперлись на городской автобус.