Рене по прозвищу Резвый

— Мадам Чактча, — неожиданно обратился он к ней, — не хотите ли посетить наш лагерь?

— Зачем? — спросила она.

— Вам ведь предстоит неблизкий путь, верно?

Она кивнула. Вернее, чуть наклонила голову.

— А вы сейчас не в том состоянии, чтобы искать еду. — Рене видел, что она не в том состоянии. Вряд ли она даже в состоянии идти. — Мы взяли с собой достаточно, чтобы накормить одну лишнюю женщину. — Он протянул ей руку. — Идемте!

Вернувшись в лагерь, Рене застал команду уже проснувшейся, собранной и готовой к любым передрягам. Капитан исчез слишком неожиданно и ничего не объяснив, поэтому, как водится, ожидали худшего. Когда же все вернулись быстро, да еще с добычей, не участвовавшие в передряге почувствовали себя немного разочарованными и даже как бы обойденными. Чтобы поправить настроение своей команде, Рене предложил перед выходом немного перекусить. Предложение было встречено с энтузиазмом, и пираты снова дружно расположились у того же самого поваленного дерева. Индианка, которую Рене взял под свою опеку, пристроилась с краю и принялась с аппетитом жевать жесткое вяленое мясо. Зубы у нее, как заметил Рене, несмотря на возраст, были прекрасные.

— Мадам Чактча, ваша деревня далеко отсюда? — спросил Рене просто для того, чтобы начать разговор и отвлечь ее от Хвоста, который взял на себя обязанности сказочника и сейчас расписывал драку с испанцами.

Его речь, как и следовало ожидать, изобиловала кровавыми подробностями, перемешанными с руганью и непристойностями. И все бы ничего, вряд ли индианка настолько хорошо знала французский (если вообще его знала), чтобы понять, о чем идет речь, но Хвост, не удовлетворившись простым рассказом, еще и взялся изображать все в лицах, а это было зрелище не для дамских глаз.

— Там. — Чактча неопределенно махнула куда-то влево. Потом подозрительно посмотрела на него. — Зачем спрашиваешь? Хочешь зайти в гости?

— Нет, что вы, — смутился Рене. Похоже, его заподозрили в желании пограбить мирных жителей. — Мне в другую сторону!

— Да, это верно, — вдруг улыбнулась она. — Тебе совсем в другую сторону!

Теперь настала очередь Рене удивиться и заподозрить неладное.

— Разве вы знаете, куда мы идем, мадам Чактча?

Она засмеялась.

— Вы идете туда, куда идут все белые на этом острове! В храм!

— Постой-ка, — обескураженно уставился на нее Рене. — Вы знаете, где находится храм?

Рене и сам не знал, чему так удивился. Она же живет на этом острове, конечно, она может знать, где и что тут находится. И все равно ему почему-то казалось, что это место должно быть тайной. Может, она имеет в виду какой-нибудь другой храм?

— Конечно, знаю, — величаво заявила индианка. — Только зря ты туда идешь. Я у тебя в долгу, Рена, и поэтому скажу. Не ходи туда. Ты не имеешь на это права. Ты оскорбишь богов, они этого не простят.

— Послушайте, мадам, — растерялся Рене. — Я не хочу никого оскорблять. Мне нужен совсем старый, заброшенный храм, а не тот, где молятся, понимаете? Мне нет никакого дела до богов! Вот, смотрите, у меня есть карта! — Рене и сам не знал, какого черта он хотел ей доказать, и тем не менее достал карту и развернул перед ней. — Видите, он прямо в лесу, рядом никаких деревень, это значит, он давно заброшен, понимаете?

Она посмотрела на карту и замерла.

— Мадам?

Она не отреагировала. Рене глядел на нее, и у него мороз пробежал по спине. Женщина как будто окаменела. Внезапно все вокруг будто потемнело, потеряло краски, и стало так тихо, что Рене услышал стук собственного сердца. Вдруг отчего-то смолкли разговоры и смех пиратов, крики птиц и шум деревьев. Даже стрекот и жужжание многочисленных насекомых перестало лезть в уши. Наверное, в склепе и то бывает больше звуков. Внезапно у Рене на мгновение возникло ощущение чужого взгляда, скользнувшего по нему сквозь макушки деревьев. Он поежился, и ощущение исчезло. Вместе с ним закончилась и тишина. Мадам Чактча подняла голову, лес зашумел, птицы закричали, насекомые зажужжали, а среди команды послышались разговоры.

— Ты прав, Рена, — ничего не выражающим голосом произнесла индианка. — Это старый, никому не нужный храм. Я провожу тебя туда.

— Нет, не надо, зачем? — попытался запротестовать Рене, но его не послушали.

Мадам Чактча отмела его возражения царственным движением руки.

— Ты мне помог. Я тебе должна.

Глава 13

В принципе Рене не слишком возражал против проводника, и эта идея показалась ему не самой плохой. Беспокойство у него вызывало только физическое состояние немолодой индианки, и так уже до этого натерпевшейся в плену. Однако, к его удивлению, мадам Чактча бодро шагала рядом, не обращая внимания на травмы, и он мог бы поклясться, что отек на ее шее прямо на глазах становился все меньше и меньше. Кроме того, мадам, как местная жительница, быстро вывела пиратов на довольно утоптанную тропку, и они, коль скоро не было нужды пробираться сквозь заросли, к вечеру смогли одолеть приличное расстояние.

На ночь остановились, опять же по совету мадам Чактча, на уютной полянке, в середине которой был кем-то выложен круглыми камнями небольшой очаг. Поляна была так хитро расположена и так хорошо спрятана за деревьями, что сами пираты никогда бы не нашли это место, даже если бы прошли в двух шагах от него.

На этот раз расположились с относительным комфортом. В нескольких захваченных с собой котелках сварили какую-то похлебку и отлично поужинали. Рене все время следил, чтобы его гостью ненароком не обделили, ему совсем не хотелось, чтобы у нее назавтра не было сил идти, и это не осталось незамеченным. Над его нежным отношением к мадам Чактча тут же начали подшучивать. Рене попытался оправдаться, но только подлил масла в огонь. Пираты разошлись так, что у Рене скоро начали гореть уши, и ему оставалось только благодарить бога, что индианка не знает французского. По крайней мере она ничем не выдала, что понимает хоть что-нибудь из той ахинеи, что несли развеселившиеся пираты. Рене был рад за нее. Все-таки даме, даже индейской, негоже выслушивать такие вещи.

Ночь прошла спокойно, хотя Рене все же для очистки совести выставил часовых. Чужой лес, нельзя было не выставить. А утро выдалось свежим и солнечным. Наскоро позавтракав, пираты собрались в путь, торопясь успеть до жары.

До обеда прошли много, намного больше, чем если бы передвигались без очаровательной индейской мадам. Она как-то умудрилась найти в джунглях некое подобие мощенной камнем дороги. Дорога, а скорее просто широкая тропинка, была в плохом состоянии, но идти по ней все-таки было лучше, чем просто по лесу. Радуясь тому, что под ногами находится более-менее ровная поверхность, а не буйная тропическая растительность, Рене поинтересовался, надолго ли им такое счастье.

— До самого храма, — обрадовала его мадам Чактча. — Это очень старая дорога. Ее построили мои предки.

— А до самого храма далеко еще? — Честно говоря, ему уже надоело это путешествие.

Непривычный взгляду европейского жителя лес начал раздражать, хотя в других местах Рене ничего подобного за собой не замечал. Лес — он лес и есть. Но здешний казался каким-то чересчур живым, и Рене постоянно ловил себя на неприятном ощущении, что на него кто-то смотрит.

Индианка глянула на солнце сквозь ветки деревьев, приложив руку ко лбу, и сказала:

— Он близко. Скоро придем.

Не успел Рене удовлетворенно кивнуть, как сзади послышался какой-то шум. Он обернулся и увидел, как Задира, ругаясь во весь голос, тащит за шкирку того самого священника, которого Рене вчера отпустил.

Молодой капитан выругался, только этого ему не хватало, и пошел навстречу Задире.

— Какого черта? — спросил он у пирата, ничуть не смущаясь присутствием попа. — Зачем ты его сюда приволок?

— Эта сволочь в юбке за нами следила, Резвый! — весьма непочтительно отозвался о священнике Задира. — Я тут отошел в кусты, живот прихватило. Сижу, значит, размышляю о высоком и вдруг вижу, прямо мимо меня чешет этот… — Задира запнулся, не придумав слова, в достаточной степени выражающего его презрение. — В общем, бросил я свои дела и пошел следом. Думал, может, просто перепугался святой отец один в лесу, прибиться к нам хочет. Ан нет! Он за нами следит, оказывается!