Страница 14 из 33
Хоро хихикнула и пожала плечами; она действительно была смущена до крайности. Если ее любимая тема разговора вгоняла ее в такую краску, то, должно быть, она только так могла это признать. В конце концов, сейчас она имела перед Лоуренсом громадное преимущество; так что ему оставалось только слушать.
— Больше всего я люблю такие разговоры, под которые засыпаю. Такие, знаешь, скучные, которые если слушать, то уши начинают чесаться…
После этих слов она отвернулась; похоже, ее смущение было искренним. Ну да: уплывать в страну сна под чью-то речь — все равно что наслаждаться колыбельной песенкой. И если вспомнить — Хоро постоянно засыпала во время их разговоров.
Лоуренс всегда полагал, что Хоро делает это нарочно, однако, по-видимому, это просто была еще одна из ее причуд. Он покосился на ее по-прежнему глядящее в сторону лицо. Оно раскраснелось от смущения.
— Ну, и что ты думаешь? Что это глупо, да?
— …Как бы больно мне ни было это признавать, вынужден сказать, что да.
Хоро повернулась к нему с упреком в глазах и боднула его в голову.
— Но кто из нас выиграл?
Сомневаться не приходилось — Лоуренс вел себя глупо; если бы он спросил Хоро раньше, сейчас выиграл бы он.
Ему бы даже не пришлось настаивать на том, чтобы отправиться искать лужайку, не пришлось бы рисковать своей гордостью. Да, быть может, и Хоро вела себя не вполне обдуманно. Но она видела, к чему все идет, так что победа осталась за ней.
— Я проиграл.
— Разумеется.
Хоро чуть поерзала, ее уши дернулись, и она зевнула.
— Ну и… раз теперь ты знаешь, что я предпочитаю, не выберешь ли какую-нибудь подходящую тему?
Хоро просила его совершенно по-детски, хоть и могла вертеть им как хотела. Но Лоуренс прекрасно понимал, что не может злиться на нее всего лишь потому, что расстроен поражением. Так что выбора у него не было, и он принялся перечислять, что они могут позволить себе сегодня на ужин.
Начал он с их обычной еды: хлеба и сушеных фруктов. Если они еще задержатся в лесу, то, возможно, сумеют поймать перепелку или кролика. Лоуренс усмехнулся, увидев, что уши Хоро дернулись, когда он упомянул этот вариант.
Продолжая болтать о том о сем, он в конце концов услышал, как Хоро сонно засопела. Вполне естественно, что она, вволю надурачившись с ним, устала. Лоуренс подивился про себя, сколько же пройдет времени, прежде чем он станет достаточно искусен, чтобы взять верх над Хоро.
Лежать на солнечной лужайке было бы теплее, чем под одеялом, но когда Лоуренс и Хоро закутались в одеяло вдвоем, это перестало иметь значение. Особенно — потому что Хоро была горячее обычного человека, почти как ребенок.
Он смотрел на спящую Хоро, молча восхищаясь ее беззащитной красотой. Непохоже было, чтобы она проснулась, даже если бы Лоуренс ущипнул ее за нос или пощекотал пальцем в ухе. При виде ее мирного личика ему очень захотелось так и поступить — после того как из него сделали дурака.
И тут, словно Единый бог услышал его мольбы, Хоро потеряла равновесие. Протянув руку и подхватив ее, Лоуренс воспользовался шансом на контратаку и обвил худенькие плечи своей спутницы, будто стремясь подчеркнуть, что он ее защитник. Он уже собрался было закрыть глаза тоже, когда —
— Приемлемо.
Услышав это тихое слово, Лоуренс ощутил, как у него все тело напряглось. Вот, значит, как она хотела закончить разговор. Хоро посмотрела на него снизу вверх с дьявольской усмешкой — блестящие клыки выглядывали из-за губ.
— Достаточно расставить сеть в озерце под водопадом…
Все, что Лоуренсу оставалось, — закончить фразу Хоро за нее.
— …И глупая рыба сама туда попадает.
Она хихикнула и весело кивнула. Лоуренс мог лишь задрать голову к небу. Его поражение было настолько полным, что это было почти невыносимо. Он чуть крепче сжал руку, обнимающую Хоро за плечи, и хвост волчицы радостно заколыхался.
Проклятье… ну почему он так глуп? Так безнадежно тупоумен? Подобная прогулка для торговца — просто смерть; он проиграл в ту же секунду, когда решился на нее. Он сам сунул голову в силок, даже не думая, кто держит веревку. А кто же еще ее мог держать?
Его голова опустилась на ее — у него просто кончились силы. Это был его способ сказать, что здесь разговор и закончился.
Колыбель черной волчицы
Выгрузив сено, она наконец-то смогла позволить себе передышку. То тут, то там еще лежал снег, но Флер, непривычная к труду, под весенним солнышком пропотела насквозь.
— Сено изумительное. Скотина в этом году хорошо будет расти.
Такую похвалу небрежно кинул человек из Торгового дома Джонса, пересчитав тюки. Флер отряхнула сено с одежды и широко улыбнулась этому мужчине, годящемуся ей в отцы.
— А раз она хорошо будет расти, то к зиме нарастит много мяса.
— Именно. Итак, это все? Я могу все забрать?
— За сколько?
Мужчина погладил подбородок пером, подсчитывая цену. Снова пересчитал тюки сена, подумал и наконец ответил:
— Семнадцать лиготов.
— На рынке это стоит двадцать.
Мужчина принялся крутить перо пальцами. Такой жест торговцы невольно делают, когда перед ними слабый противник.
— Следовало запросить больше. Двадцать пять.
— Ора?!
Флер развернулась лицом к старому торговцу, вмешавшемуся в разговор. Ее противник поскреб висок кончиком пера, улыбнулся и склонил голову набок.
— Хорошо. Раз ты такая честная, сойдемся на двадцати.
— Только если ты оплатишь прокат повозки.
Серебряных волос на голове Оры осталось уже мало, но он все равно каждое утро смазывал их яичным белком. Он глядел сверху вниз на не такого уж юного противника, как на мальчишку.
— Конечно. И плата за сведения тоже за мной.
— Да благословит тебя Господь.
Флер молча прокручивала в голове весь разговор. Пока Ора выгружал из повозки их пожитки, ей все равно делать было нечего.
— Возвращаемся.
Вот и все, что он сказал, сдав повозку и рассчитавшись, — и зашагал прочь. У него было крепкое телосложение, и он мог ходить быстро даже с такой тяжелой поклажей. Погрузочная площадь возле порта была запружена людьми, но Ора пробирался между ними с легкостью, словно какой-то волшебник.
Флер еще не привыкла закрывать лицо шарфом, чтобы не выдавать свой пол, поэтому ей было трудно идти по прямой. Догнать Ору ей удалось, лишь когда он вошел в переулок, которым необходимо было пройти, чтобы добраться до дома.
Откуда-то сверху доносился детский плач, снизу, из-под ног — мышиный писк. Из окон мяукали кошки. Еще совсем недавно Флер и присниться не могло, что она окажется в подобном месте. Но она знала, что людям приходится приспосабливаться к условиям, в которых они оказываются.
Проходя мимо окна с цветочным горшком, она пощекотала горло спящей на подоконнике кошке. Жить обычной жизнью, в общем-то, неплохо.
— Юная госпожа.
Сердитый голос Оры испугал кошку, и она спрыгнула с подоконника в дом. Флер глянула на своего спутника осуждающе, но наткнулась на куда более суровый взгляд.
— Вы думаете над своей ошибкой?
Как ни странно, Флер всегда улыбалась, когда ее бранили более взрослые и опытные люди. Вовсе не потому, что она была храбрая или не в своем уме; просто она вспоминала времена, когда она, еще маленькая, доводила до истерик учителей.
— А, да, прости. Я думаю.
Конечно же, она перестала об этом думать, как только Ора начал торговаться вместо нее.
— Знаешь, я надеялась, что ты оценишь, что я не стала сердиться на того типа за то, что он пытался купить сено по дешевке. Видимо, ты просто сегодня не в духе.
— Юная госпожа.
Ора нахмурился, услышав ее шутку. Его брови чуть ли не взлетели по круглой, как купол, голове. Когда он торговался, его лицо было как каменное, но в остальное время оно могло принимать много разных выражений — это достойно восхищения.