Разборки олимпийского уровня

— Тише ты. — Фемистоклюс показал приятелю кулак. — Схрон выдашь.

За спиной у рыжего грека висел небольшой кожаный ранец с удивительным изобретением Гефеста.

Нещадно палило солнце.

Прошло десять минут, пятнадцать, и вот с неба с урчанием опустилась небольшая белая тучка, на которой нервно перебирал копытцами небольшой серобородый козел.

— Действительно козел, — ахнул Алкидий. — Это интересно, кого он тут обольщать собрался, свиноматку, что ли?

— Тише, — зашипел Фемистоклюс. — Зевс и в образе козла по-прежнему Зевс, ни одна смертная девка перед ним не устоит.

Приглушенно заржав, Алкидий покрутил пальцем у виска.

Тем временем козел, ловко соскочив с опустившегося в траву облачка, резво поскакал куда-то в глубь рощи.

— Скорее за ним, — скомандовал Фемистоклюс, выскакивая из укрытия.

Козел явно знал, куда бежит, уверенно лавируя между деревьями.

— Точно, — сказал запыхавшийся Фемистоклюс, — у него здесь свидание.

Вскоре друзья увидели впереди прекрасную полянку, сплошь заросшую чудесными фиалками. Остановившись посередине этой полянки, козел принялся чего-то или, скорее, кого-то ждать.

— Смотри. — Алкидий дотронулся до плеча друга, указывая куда-то вправо.

Из-за деревьев на краю поляны робко выглядывала молоденькая большеглазая дриада.

— Старый развратник! — прошептал Алкидий. — Интересно, когда он примет свой человеческий облик?

— А он его не примет, — ответил Фемистоклюс.

— Как это не примет? — испугался Алкидий. — А как же они э… ну ты понял, что я имею в виду.

— А вот это, — потряс в воздухе указательным пальцем Фемистоклюс, — самое интересное.

Дриада явно колебалась, но козел стал живо бить в землю копытцами, приглашая девушку на полянку.

— Ме-э-э-э, — вдруг донеслось с другого конца поляны, и из кустов внезапно выскочил крупный черный козел.

— А это еще кто? — удивились друзья. Мотая рогами, черный козел проворно приблизился к Зевсу.

— Ме-э-э-э, — громко заявил он. Зевс попятился, а испуганной дриады и след простыл.

— Может, это Гера? — предположил Алкидий.

— Да нет, вряд ли, — покачал головой Фемистоклюс. — Иначе зачем мы ей понадобились?

Зевс пятился, но черный козел, качая рогами вправо-влево, не выпускал его с поляны.

— Пошел на фиг, — вдруг произнес человеческим голосом Зевс. (Ну, вы поняли, что это козел произнес, в которого Зевс превратился. — Авт.)

Друзья в засаде замерли в ожидании, что же будет дальше.

А дальше было вот что: черный козел несколько опешил, услышав человеческий голос, но справедливости ради следует заметить, что своих планов, если они у него изначально и были в отношении Зевса, он не поменял. Зашевелив ушами и пожевав в зубах сорванный одуванчик, он, издав очередное “ме-э-э-э”, игриво боднул Зевса в бок.

— А ну пошел отсюда, я кому сказал, — снова взревел басом Зевс, но козел его совсем не испугался, а стал весело скакать рядом.

— Почему он не примет человеческий облик? — все недоумевал Алкидий. — Или, на худой конец, в тигра не превратится?

— А он не может, — усмехнулся Фемистоклюс. — Мне Дионис по пьянке рассказывал, что то устройство, которое трансформирует богам тела, установлено на Олимпе. Оно часто барахлит, и поэтому, чтобы Зевсу снова стать самим собой, ему нужно вернуться на небо.

— Но ведь это же очень опасно — расхаживать по земле в обличье животного, — заметил Алкидий.

— He думаю, — возразил Фемистоклюс. — Бессмертие-то все равно остается, хоть ты в клопа превратись — хрен раздавишь.

Черный козел на полянке снова замекал и, ловко подпрыгнув, оседлал Зевса сзади.

Челюсти у греков медленно отвисли.

— Сволочь! — взревел Зевс. — Отпусти!

Но ответом ему было лишь похотливое меканье.

— Слушай, а может, это Арес? — предположил Алкидий, не веря своим глазам.

Но Фемистоклюс не слушал его, он дрожащими руками снимал со спины фотоалпаратис-мгновелис.

— Ме-э-э-э, — раздавалось на поляне.

— Сволочь.

— Ме-э-э-э…

— Шашлык сделаю.

Квадратное устройство в руках Фемистоклюса тихо щелкнуло.

— Что ты делаешь? — удивился Алкидий. — Зачем это?

— Запечатлеваю событие для потомков, — ответил Фемистоклюс, быстро орудуя изобретением Гефеста, который показал смекалистому греку, как правильно с ним (устройством) обращаться.

Все было до смешного просто. Снять крышечку с круглого стекла, навести на объект, нажать черную пуговку, и все.

— А-а-а-а, — ревел на поляне Зевс. — Помогите…

— Ме-э-э-э…

— Он думает, что это самка, — догадался Алкидий, — может, поможем?

— Сиди тихо, — зашипел на друга Фемистоклюс, и аппарат в его руках снова защелкал.

— Черныш, ты где? — вдруг раздалось на поляне, и из-за деревьев вышла полная немолодая гречанка с прутиком в руке. — Ах ты, негодник! — закричала она и стеганула пару раз развратное животное по спине.

Обиженно замекав, черный козел соскочил с Зевса и бросился наутек. Тучная хозяйка, изрыгая проклятия, поспешила следом за ним.

— О-о-о-о… — простонал Зевс, — какой позор, хорошо еще, что никто этого не видел…

Алкидий с Фемистоклюсом лукаво переглянулись в кустах.

— Ну что? — спросила Гера. — Вам удалось раздобыть улики?

— Не совсем, — ответил Фемистоклюс.

— Что значит не совсем? — переспросила богиня. — Улики есть или их нет?

Они и на сей раз встретились с богиней в ее храме и потому чувствовали себя несколько неуютно.

— Вот. — Фемистоклюс протянул Гере несколько карточек из непонятного тонкого материала. (Фотобумага. — Авт.)

Взглянув на цветные картинки, богиня неопределенно хмыкнула, видимо не сразу признав благоверного, но, когда она его узнала, глаза у нее полезли на лоб.

— Пустоты Тартара, — изумленно прошептала она, — кто бы мог подумать? Но я никогда не замечала за ним этих наклонностей, о воды Стикса, какой срам!

— Не то слово, — согласился с ней Фемистоклюс, подмигивая Алкидию, как всегда робевшему в присутствии бессмертных. — Вы довольны нашей работой?

— Я… я в замешательстве, — пролепетала богиня. — Это слишком, это… я не нахожу слов, я не смогу использовать ЭТО против Зевса. Да надо мной весь Олимп смеяться будет, если остальные боги узнают, что муж изменяет мне с козлом.

Но тут богиня, на время утратившая самоконтроль, спохватилась, вспомнив, что перед ней не боги, а всего лишь двое презренных смертных.

— Пошли вон! — громко приказала она. — Если что, я с вами свяжусь.

Поклонившись, греки быстро покинули храм Геры.

Оказавшись на улице, Фемистоклюс хлопнул друга по плечу и весело рассмеялся.

— Ты не представляешь, какая это для нас удача, — радостно сказал он.

Алкидий удивленно посмотрел на рыжебородого приятеля:

— Я что-то тебя не совсем понимаю…

Фемистоклюс хмыкнул и извлек из-под одежды пачку красочных карточек.

— Гефест научил меня, как делать копии, — сообщил он. — Теперь ты понял, какое в наших руках мощное оружие?

— Против Геры?

— Ха, бери выше, против самого Зевса. Неужели не ясно, что он все для нас сделает, лишь бы эти картинки не попались на глаза кому-нибудь из олимпийцев?

— О, — обрадовался Алкидий, — это здорово!

— Но ты смотри молчи, — пригрозил другу Фемистоклюс. — До поры до времени никто, кроме нас, Геры и того черного козла, знать о происшедшем ничего не должен.

Алкидий серьезно кивнул:

— Заметано.

Внезапно в вечернем небе что-то сверкнуло, грянул гром, и высокое дерево рядом с друзьями раскололось пополам, запылав ярким пламенем.

— Бежим! — закричал Фемистоклюс, увлекая Алкидия за собой.

Зевс на Олимпе непроизвольно выругался.

— Опять этот проклятый молниеметатель мажет! — зло прокричал он. — Снова какой-то идиот мне прицел сбил.

В тронный зал Олимпа влетел испуганный Гермес:

— В чем дело, Эгидодержавный?

— Не фурычит, — сказал Громовержец, швыряя молниеметатель на пол. — Да есть здесь хоть одна вещь, которая работает нормально?