В перекрестье времен

Гол! Стадион просто взорвался. Наверное, так не кричали и свистели даже итальянские или бразильские болельщики, считающиеся самыми темпераментными в мире.

Начав с центра поля, сборная тридцать шестой бросилась отыгрываться. Удар следовал за ударом, но все было напрасно – Роба, говоря спортивным языком, был на месте. И тогда противник решился на очевидную подлость. Их тренер о чем-то пошушукался с одним из своих подопечных, и результат не заставил себя ждать. В момент навесного удара по воротам, в расчете на небольшой робин рост, двое чужих игроков внезапно вцепились в обе руки Робы и буквально повисли на нем. От неожиданности, Роба не успел среагировать на этот гнусный прием, а когда стряхнул с себя чужие руки, было уже поздно – мяч, пойманной рыбкой, затрепыхался в сетке его ворот.

И вновь стадион взорвался, большей частью, негодующим шквалом. Большинство зрителей заметило нечестную игру. Однако судья указал на центр поля, вызвав неистовый зрительский свист. Напрасно тренер и игроки двадцать восьмой школы взывали к судейской справедливости. Неумолимый арбитр, неизвестно из каких соображений, не желал отменять принятое решение и указывал рукой на центр поля. Роба стоял спиной к полю, и слезы незаслуженной обиды капали из его глаз. Но так длилось недолго. На него же сейчас все будут смотреть, в том числе и Она. Значит, никакой слабости быть не должно и, тем более, никаких слез. Как бы вытирая пот рукавом футболки, он стер непрошенных свидетелей его слабости и нагнулся за мячом.

С судьей, как говорится в известной спортивной присказке, не спорят. Счет стал: один-один. Страсти поутихли, и игра продолжилась. Игроки противной команды больше не решались прибегнуть к нечестным приемам, а без этого их удары не представляли для Робы никакой опасности. По-прежнему, игра проходила, в основном, на половине поля робиной команды, а маячившего вдали одинокого Викинга зорко стерегли сразу трое защитников.

Время игры подходило к концу, когда Роба задумал изменить намечающийся ее ничейный результат. В отличие от тренера, он не знал всех премудростей футбольных правил и решил, что обе команды, в этом случае, просто поделят первое и второе места. Это его никоим образом не устраивало. Для славы и благосклонного отношения его коварной пассии нужно было только неразделенное чемпионство. И он решился.

Поймав мяч, он не стал, как обычно адресовать его игрокам своей команды, а просто бросил его себе под ноги и стал вести его сам. Трибуны аж дружно ахнули от такой вратарской наглости. Честно говоря, Роба и не владел приемами ведения футбольного мяча. Всего лишь несколько дворовых матчей составляли багаж его опыта по этой части, что, согласитесь, совсем мало. Но огромная скорость была здесь решающим преимуществом. Превратившийся в форварда голкипер действовал прямолинейно и просто. Он просто слегка пинал мяч мимо очередного противника, а сам шустро огибал его стороной и вновь догонял пятнистый футбольный снаряд. С этой нехитрой тактикой Роба быстро проломился сквозь ряды противника и оказался за центральным кругом.

Здесь в окружении трех вражеских защитников одиноко скучал Викинг. Завидя такой оборот, форвард стал уходить в сторону от опеки и знаками требовать паса на выход. Но Роба решил забить победный гол сам. Он наподдал мяч вперед к воротам и рванулся вслед за ним. Но не рассчитал силу удара, и мяч отскочил уже довольно далеко. Чужой вратарь решительно двинулся к нему, считая его своей законной добычей. И здесь Роба, включив почти максимальную скорость, внезапно догнал убегающий футбольный снаряд и изо всех сил пробил по нему "пыром". Так называется простейший удар, наносящийся кончиком носа бутсы. Мяч просвистел мимо ошеломленного голкипера и вонзился в сетку ворот, едва ее не продырявив.

Стадион встал в едином порыве. Одни шумно радовались, боясь поверить своим глазам, а другие буквально рыдали, не веря своим глазам. Два-один – это была почти победа сборной двадцать восьмой школы. Настойчивые старания противника изменить счет результата не дали, хотя атаки и продолжались. Робу пытались оттолкнуть в сторону, схватить за руки, но теперь он был начеку и ловко увертывался от нечестных приемов. И хотя несправедливый судья добавил, ни за что, ни про что, почти десяток минут – победный результат не изменился.

Зрители ликовали. И не столько радуясь победе двадцать восьмой школы, сторонники которой среди болельщиков большинства не имели, сколько восхищаясь мастерством маленького голкипера в несуразной кепке. Этот, по меркам старшеклассников, малыш творил настоящие чудеса, и захватывающее зрелище невероятной реакции вратаря не оставило равнодушными даже болельщиков противной стороны. Некоторые фанаты пытались прорваться на газон футбольного поля стадиона, но бдительные преподаватели мешали им это сделать.

Воспользовавшись всеобщей суматохой, Роба незаметно выключил свою пластинку и побежал в раздевалку. Но оттуда его все же вытолкнули товарищи по команде, чтобы отдать должное виновнику торжества.

На этот раз Робу качали долго и дружно под руководством самого тренера. И здесь он чуть не лишился своего бесценного сокровища. Кепка свалилась на землю, ее тут же подобрал один из фанатов и дал стрекача.

– Держите его! – закричал Роба, разом вспотевший от перспективы навсегда утратить волшебную пластинку, – там моя… Это мой амулет!

Приведи он другой довод, и все просто тихо порадовались бы неожиданной удаче похитителя реликвии своего идола. Но амулет. Это было свято. Любой из футбольных фанатов знал, что каждый вратарь имеет свой амулет и никогда не расстается с ним, и мог наизусть перечислить наиболее знаменитые из них. Поэтому стайка добровольцев тотчас рванулась вслед за воришкой, которого настигли и, на всякий случай, слегка намяли ему бока. Мол, впредь знай, что хватаешь. Кепка была торжественно возвращена Робе, и он для верности засунул ее за пазуху.

Со стадиона команда двадцать восьмой школы возвращалась окруженная толпой почитателей. Все взахлеб вспоминали волнующие моменты прошедшего матча. Роба шел впереди всех, плечом к плечу со счастливым тренером. Вдруг впереди показалась стайка девчонок во главе с Наташкой, которые, радостно махая руками, бросились к ним. Рот у Робы вначале разъехался от уха до уха, в предвкушении приятного кусочка почестей. Затем он сделал серьезный вид, нельзя же настоящему мастеру кожаного мяча выглядеть легкомысленно, и про себя уже заготовил ответную фразу, типа небрежного: – "это мы еще не в полную силу играли".

Каково же было его удивление, мгновенно переросшее в справедливое негодование, когда коварная девчонка бросилась не к нему, а все к тому же Викингу. А за ней и все остальные. Они восторженно вопили и норовили чмокнуть именитого форварда в обе щеки, хотя тот и отбивался от их наскоков.

-О, женщины! Коварство имя вам! – вскричал бы иной шекспировский герой и подкрепил бы свои слова действом, типа отелловских смертельных объятий.

Но Роба таковым героем не был и лишь досадливо дернул плечом, отводя печальный взгляд от предмета своего воздыхания. Он сотворил настоящее чудо и стал героем дня, но так и не смог стать героем Ее романа.

Опустим же занавес на этой сцене из сострадания к нашему главному персонажу.