Непобедимый эллин

Но и на этом приключения великого героя в окрестностях города Калидона не окончились.

Бежавший следом за золотой колесницей Софоклюс уже было приготовился отдать Танату измученную душу, как вдруг путь боевому экипажу преградила широкая река.

– Могу поклясться пустотами Тартара, что в прошлый раз, когда я ехал этой же дорогой в Калидон, никакой реки тут и в помине не было! – гневно воскликнул Геракл.

– Ну да, ну да, – тяжело дыша, захихикал историк. – Наверное, за ночь местные бобры построили огромную плотину и повернули речку в иное русло.

– Бобры? – Сын Зевса задумчиво потирал затылок. – Мерзкие существа. Известно: убил бобра – спас дерево!

– Верни дощечки, я новый афоризм запишу! – тут же гневно потребовал Софоклюс. – Ведь ради тебя стараюсь!

– Обойдешься.

– Тебе же хуже.

– А что это такое афоризм? – невинно улыбаясь, спросила дотоле молчавшая Деянира.

– Афоризм – это на редкость глупое выражение, искусно поданное в философски завуалированной форме житейской мудрости! – знающе пояснил посмеивающийся хронист.

– Ну ты, поговори мне еще! – рявкнул Геракл, с большим неудовольствием глядя на приближавшегося к ним бородатого белого кентавра.

– О, приветствую вас, достопочтенные путешественники! – поклонилось копытное, и сын Зевса тут же заподозрил неладное.

Уж больно физия у этого кентавра была лукавая, этакая хитрая смесь Софоклюса с Автоликом.

– Какого сатира тебе от нас нужно? – гаркнул герой, да так, что человекообразная конячка в испуге отшатнулась.

– Меня зовут Несс, – с опаской ответил кентавр. – За небольшую плату я перевожу путников на своей широкой спине через эту глубокую опасную речку.

«Ишь ты, хитрая морда!» – подумал Геракл, а вслух произнес:

– Не ты ли случайно подговорил местных бобров изменить русло этой реки?

– Каких бобров? – опешил Несс. – О чем ты, о благородный странник?

– Ладно, проехали, – отмахнулся от непонятливой конячки сын Зевса. – Что ж, ежели хочешь, то можешь перевезти на другую сторону мою прекрасную невесту Деяниру. Но если она хотя бы немного замочит в воде края своей одежды, я лично повыдергиваю тебе твои поганые копыта.

Не знал ведь могучий герой, что коварного Несса подослала не менее коварная Гера с целью устроить любимому сынуле Зевса очередную пакость.

Но Геракл оказался не робкого десятка, что с триумфом подтверждали его многочисленные подвиги, которых было значительно больше официальных двенадцати.

Ломая свою героическую голову над тем, как бы переправить на противоположный берег тяжеленную колесницу, сын Зевса не сразу заметил, что кентавр Несс с прекрасной Деянирой на спине уже вовсю гребет, переплывая глубокую речку.

«Пусть копытное заодно и колесницу на своем широком горбу на другой берег перетянет, – принял единственно верное решение Геракл, – а то уж больно грамотный».

– Эй! – обеспокоенно закричал Софоклюс. – Геракл, по-моему, этот наглый кентавр похищает твою будущую жену!

– Что-о-о-о?!

Полным ярости взглядом могучий герой посмотрел на противоположный берег, где вероломный кентавр крутил руки отчаянно отбивавшейся от бандита Деянире.

– Софоклюс, отойди, мне нужен хороший разгон! – крикнул сын Зевса и, разбежавшись, одним махом перепрыгнул широкую реку.

– Мать моя Ехидна! – не поверил своим глазам Софоклюс. – Наверное, это и есть та самая любовь!

А Геракл уже раздавал на другом берегу праздничные пряники.

Рыдающая Деянира была быстро отобрана у мерзавца и бережно усажена на мягкую травку, сам же четвероногий подлец был ловко пойман, схвачен за длинный хвост и со свистом раскручен над героической головой.

Увидав такое дело, Софоклюс мгновенно упал на землю, закрыв лысину руками.

«Вжих-вжих», – быстро вращалась в ужасе ржущая человекообразная конячка.

– Отпусти-и-и-и… меня-а-а-а… – протяжно вопил Несс.

– Внимание, отпускаю! – гаркнул вошедший в лихой раж сын Зевса.

– Не-э-э-эт… – сдавленно взвизгнуло в небе, и над залегшим Софоклюсом пронеслось что-то большое и невероятно тяжелое, обдав молящегося всем возможным богам историка ураганным порывом ветра.

– Ну, как там погода? – поинтересовался Зевс, зашивающий слегка порвавшуюся розовую тапочку. – Мое вмешательство пока не требуется?

Гермес подошел к большому круглому окну и с любопытством выглянул наружу.

Под парящим в небе Олимпом клубились, озаряемые солнцем, белые барашкообразные облака. Грозовых туч не наблюдалось. Достав из-за пазухи мягкую тряпочку, божественный вестник принялся с удовольствием протирать запыленный иллюминатор.

Внезапно за окном промелькнула неясная тень.

Гермес поднял взгляд.

Мимо Олимпа пролетел крупный белый кентавр с дико выпученными красными глазами.

С улыбкой покачав головой, Гермес спрятал тряпочку и вернулся к подножию олимпийского трона.

– Ну что там, всё в порядке? – уточнил Зевс, перекусывая длинную красную нитку.

– В полном! – подтвердил Гермес. – Наблюдается небольшая облачность, хотя в целом довольно ясно. Возможно, будут выпадать небольшие осадки в виде крупных лесных кентавров.

Громовержец на троне звонко рассмеялся:

– Осадки, говоришь? В виде кентавров? Эх, Гермес, Гермес, хреновый из тебя синоптик…

Глава двадцать вторая

ГЕРАКЛ СРАЖАЕТСЯ С БОГАМИ ПРОТИВ ТИТАНОВ

– Сволочи, сволочи, сволочи-и-и-и… – Яростно дергаясь на неудобном деревянном ложе, Эврисфей безуспешно пытался порвать крепко опутывающие его цепи.

– Больной, не хулиганьте! – сказал сидевший рядом на маленькой скамеечке Зигмундис Фрейдиус с восковой дощечкой утреннего обхода в руках.

Бывший повелитель Геракла изловчился и метко плюнул в ненавистного садиста-врачевателя, но Зигмундис был тертый калач. Вовремя отклонившись в сторону, ученый лишь презрительно ухмыльнулся.

– У-у-у-у… – яростно провыл Эврисфей, огорченный своей очередной неудачей. – У-у-у-урод!

– Ничего-ничего, – доброжелательно покивал Фрейдиус, – у нас все тут первые дни буянят, а потом становятся как шелковые.

– Не дождетесь!

– Дождемся-дождемся. Мы быстро сделаем из вас добропорядочного гражданина Греции.

Врачеватель заглянул в свои медицинские записи.

– Так-так, значит, вы утверждаете, что беседовали… сейчас процитирую «с золотым говорящим механическим бараном»?

– Именно! – гордо подтвердил, ворочаясь на жестком ложе, Эврисфей.

– И давно вас мучают подобные галлюцинации?

– Это не галлюцинации. Золотой баран существует на самом деле!

– Ну да, конечно же.

– Вы мне не верите?

– Отчего же, очень охотно верю, но не беспокойтесь, мы вас вылечим и никакие механические говорящие бараны больше не будут вас преследовать.

– О, горе мне, горе! – простонал бывший работодатель сына Зевса.

– Кстати, а как вы относитесь к великому Гераклу? – внезапно спросил Фрейдиус и, профессионально прищурившись, в упор посмотрел на больного.

Эврисфей побагровел:

– Я… я… я НЕНАВИЖУ Геракла! Будь он проклят, сатиров кусок жилистого мяса! Он сломал мне всю жизнь. Это из-за него… да, из-за него я оказался здесь, униженный, оскорбленный, в компании врача-изувера!

– М-да, очень любопытный случай, – нахмурился Фрейдиус. – А вот скажите, Эврисфей, в детстве у вас… были какие-нибудь серьезные травмы ниже пояса? Ну, там, может, на детские грабельки в песочнице упали или кто-нибудь из других детей вас ударил.

Эврисфей не ответил, с ненавистью сверля взглядом издевающегося эскулапа.

– И еще… вы в детстве случайно под себя не ходили? – продолжал свой унизительные расспросы Фрейдиус. – Или, может быть, подглядывали за переодеваниями маленьких девочек? Часто ли вы интересовались физическими отличиями между детьми…

– Я скажу тебе, – хрипло пообещал Эврисфей, – но только на ухо…

– Конечно-конечно… – радостно воскликнул врачеватель. – Уверяю вас, всё останется сугубо между нами.