Страница 40 из 52
— Знаешь что! Привык ты пить всякую дрянь! Тебе и порядочный напиток все спиртом кажется. Пей и наслаждайся!
Иус только пожал плечами смущенно… Поблагодарив хозяев за хорошее угощение, мы пошли готовить самолет. Но по дороге я решил все же выяснить истину:
— Борис Иванович! Скажи правду, кто же инициатор этого “виски”?
— Кто, кто… Конечно, Зорин! Не пропадать же, говорит, красивой бутылке зазря. Развел спирт водой да пожег сахару. Вот тебе и цвет, и вкус.
— Ну, Борис Иванович, если Мазурук узнает, то я — все на тебя.
— Давай, давай. Не волнуйся! Мы с ним старые друзья, посмеемся!
Чувствуя, видно, о чем разговор, подошел и Зорин.
— Товарищ командир, вы уж извините. Не проинформировали вас о подделке — некогда было. Да и Борис Иванович все взял на себя.
— Ладно, знаю уже!
— Товарищ командир, — не унимался Николай, — а ведь все хорошо получилось. Илья Павлович на коньяк “раскололся”, да я за свой рецепт еще пять литров спирта получил. Вы же знаете — у нас его мало осталось, а работать еще долго.
— Это как же? — заинтересовался я.
— А вот так! Подслушал я разговор Иуса с Громовым, когда Федор в подлинности “напитка” засомневался. Улучил момент и потащил его в грузовой отсек. А там говорю ему: “Ты прав, Федор! Это спирт. Но только никому ни-ни. А тебе, — говорю, — я за отдельную плату рецепт выдам — будешь “виски” делать сколько захочешь”. Так мы с ним и ударили по рукам. И вот результат — хорошо поужинали да еще нам с собой пять литров дали!
— Ну и хитер же ты, Коля! Ладно, победителей не судят!
…На следующий день Мазурук улетел в Ленинград, мы занялись подготовкой самолета. А потом погода надолго испортилась: туман, видимость сто — двести метров. И прогноз день за днем не обещал ничего хорошего. Как говорят в таких случаях на Севере, “самолетка есть, пилотка есть, погодка нет”.
К счастью, и самому долгому ожиданию всегда приходит конец. Проснулись — ясно. Быстро попили чаю (завтракать будем потом), быстро собрались, взлетели и через пятьдесят минут уже кружили над “американцем”. Приледнились на наш бывший аэродром, километрах в двух от американского самолета. Для стоянки подобрали паковую льдину трехметровой толщины, и… начались у нас, как говорится, трудовые будни!
Механики получили по радио указание снимать оба мотора и сразу же приступили к делу. Из трех длинных труб они соорудили некое подобие шагающего подъемного крана — связали их тросом с одной стороны, свободные концы развели в стороны. Получилась пирамида, к вершине которой прикрепили таль.
С помощью этого нехитрого приспособления механики за неделю демонтировали оба мотора “американца”. А летчики все это время занимались раскопками. Пришлось перекидать сотни кубометров снега. Откопали крыло, левую часть стабилизатора. Расчистив площадку, выровняли самолет. Потом подняли левое крыло и поставили его на бочки, сняли поломанную ферму левого шасси. Каждое утро мы шли за два километра к месту работы, а на обед и на ночь возвращались в свой самолет.
Как и предсказывал Мазурук, зачастили туманы. Нашей работе они не мешали, но прилет Котова вновь и вновь задерживали. Он сидел на острове Врангеля и сделал уже две попытки пробиться к нам. Однако посадка на необорудованном аэродроме при таких туманах была, конечно, излишне рискованна.
Честно сказать, “великое сидение” изрядно нам надоело. Чтобы закончить ремонт, необходимы запасные части, множество запасных частей. А их-то и не было. Приходилось ждать.
Котов прилетел, как только погода чуть-чуть улучшилась. Солнце, правда, не появилось, но высота облачности была не меньше двухсот метров, и видимость вполне достаточная
Илья Спиридонович был в то время командиром МАГОН — Московской авиагруппы особого назначения. А командиром прилетевшего самолета оказался мой хороший друг Михаил Васильевич Плиш. Он то и предложил, как выяснилось, необычное решение проблемы запасных частей.
Надо сказать, что список их мы с каждым днем поневоле увеличивали, обнаруживая новые и новые неполадки в системах “американца”. И теперь, войдя в прилетевший самолет, я не мог скрыть изумления — грузовой салон был совершенно пуст.
Заметив мой недоумевающий взгляд, Котов рассмеялся
— Не волнуйся, Саша! Запасных частей больше, чем нужно. Полный самолет!
Как хороший актер, Илья Спиридонович выдержал паузу.
— Ладно, не буду говорить загадками. Весь наш самолет и есть запасные части. Все, что нужно, возьмем, а остальное здесь бросим. Идею подал Михаил Васильевич, он тебе и расскажет. А сейчас пойдем разведаем дорожку, чтобы нашим “запасным частям” подрулить поближе к вашему “американцу” …
Взяв лопаты, топоры и пешни (некое подобие лома), мы отправились на разведку. А по дороге Плиш рассказывал мне:
— Я узнал, что военное ведомство списывает однотипные самолеты. Дружок мой, авиаинженер, поделился информацией “по секрету”. Вот я и предложил Илье Спиридоновичу свой вариант — прямо на списанном самолете прилететь к вам. Точнее, на почти списанном, с небольшим ресурсом. Расчет простой — ведь всех запасных частей все равно не привезем, наверняка что-то забудем по мелочи, а в живом самолете все запчасти есть — и крупные, и мелкие… Ну вот, идея моя понравилась. Договорились “в верхах”, и теперь мы здесь!
— Здорово! Молодец, Миша!
— Не стоит благодарности, всегда рад, — рассмеялся Плиш. — Ты находи самолетов побольше, а запасными частями всегда обеспечим!
Нам пришлось немало потрудиться, прокладывая путь. Где нужно, подрубали торосы, а где и подсыпали снежку. Илья Спиридонович командовал парадом
— Вот здесь надо пошире проход прорубить. А ты, Миша, подруливай к этому месту потихонечку…
Наконец, все неровности были сглажены, Плиш благополучно прорулил все узкости и встал рядом с “американцем”. Неприглядно смотрелась наша находка: моторы сняты, одна нога на лыже, вместо другой подставлены бочки. Всем своим видом самолет словно бы говорил — ну, наконец-то! Три года ждал помощи!
И работа закипела. Два экипажа трудились фактически непрерывно двое суток. Уставшие отдыхали кто как мог (обычно лишь на полчаса прикорнув). Надо было торопиться, так как температура воздуха уже стала выше нуля и на льду появились лужи воды. Ничего не поделаешь — десятое июня. Солнца по-прежнему почти не было, но тепло его проникало через тонкий слой тумана. Аэродром наш пока держался, но подвижка льдов или интенсивное таяние могли начаться в любое время. А поэтому скорей, скорей! Другого желания нет ни у кого, ведь в Москве лето уже в полном разгаре. А мы все еще здесь — на юге, как язвили наши шутники, на юге .. района полюса недоступности Северного Ледовитого океана.
На наше счастье, вместе с Котовым прилетел и Федор Павлович Данилов, главный инженер Управления полярной авиации. Прилетел специально для того, чтобы оперативно решать все то и дело возникающие технические вопросы. О его неожиданных волевых решениях давно уже ходили рассказы “в народе”. Однажды, например, — я был тому свидетелем — бригада техников буквально замучилась с мотором. Он стрелял, трясся, но работать нормально никак не хотел. В пустых, как говорится, хлопотах прошел целый день. Уже к вечеру Данилов, случайно проходя мимо, поинтересовался:
— В чем дело?
Надо сказать, что Данилов в то время был инженером авиационной части. Старший техник вытянулся, козырнул, но ответил обреченно, не по уставу:
— Да вот, возимся с утра, и ничего не получается.
— А свечи меняли? — спрашивает Данилов.
— Меняли. Не помогает.
— Магнето меняли?
— Меняли. Результат тот же.
— Тогда его меняйте!
— Кого его? — недоумевая, спросил старший техник.
— Кого, кого! Мотор меняйте! — закончил Данилов и невозмутимо пошел дальше, оставив бригаду переваривать неожиданный совет. И единственно правильный, пожалуй!
Чтобы быть руководителем, мало, наверное, хорошо знать свою профессию. Важно и другое — своевременно; быстро и правильно принимать необходимое решение.