Страница 21 из 52
— Штурман! А как маяк в Усть-Таймыре, работает?
— А мы его не заказывали, — неторопливо изрекает штурман.
Ну, это всегда так, когда нужно. А нужно, как известно, всегда “после”.
— Поищи, Ананьич, хоть какой-нибудь радиопривод — Диксон, Дудинка, Усть-Тарея… Может, они дают кому…
— Поищу, поищу, командир.
Идем на высоте тысяча шестьсот метров, под нами сплошная облачность. “А вдруг и до Дудинки облака?” — закрадывается тревожная мысль Миша по-прежнему “стучит”, пот льется по лицу Я его уже не тревожу — видно, какая-то неисправность в радиооборудовании. Бывает, что тут сделаешь! Вся надежда на “деда”, а в основном на себя. Нужно соображать. Как говорится, не в институте.
— Слушай, Ананьич, давай пойдем немного восточнее, чтобы выйти между Норильском и Дудинкой Даже если облака будут, световые пятна должны быть заметны, особенно над Норильском. А уж там сориентируемся.
— Согласен, пять градусов влево.
— Сколько, по твоему расчету, до Норильска?
— Сейчас, прикину… Час десять минут
— Что ж, будем ждать.
Ожидание томительное, конечно. Хорошо, что облачность не поднимается, а лежит ниже нас ровным покрывалом. Идем по-прежнему на высоте тысяча шестьсот. Радист стучит
— Ну что, Миша?
— Гухор, командир, непрохождение радиоволн
— Володя, как с горючим? — спрашиваю у бортмеханика, хотя и сам по топливным часам вижу, что достаточно. Спрашиваю, чтобы не молчать.
— Навалом, командир.
— Это хорошо…
Разговор не завязывается. Каждый член экипажа занимается своим делом, и время от времени поглядывает на Мишу, которому, видно, не до нас. По расчету времени до Норильска еще далеко, но я вглядываюсь вперед. Хочется увидеть желанное окончание бесконечной облачности, хоть какой-нибудь огонек. Но конца не видно, облака под светом поднявшейся луны лежат мертвенно-бледной пеленой и спереди, и сзади.
— Штурман, попробуй на радиокомпас поймать Дудинку. Может, подвезет, услышим?
Ананьич, включив радиокомпас, вращает рукоятку около частоты аэропорта.
— Нет, командир, тишина.
Вдруг впереди слева показались огоньки. Смотрю на часы — до Норильска еще минут двадцать лету Что ж, подходит. Но боюсь сказать вслух, еще подумают, что у командира галлюцинации. Сижу молчу. Пусть кто-нибудь другой эти “галлюцинации” заметит, а я только прижимаюсь к ветровому стеклу, чтобы привлечь внимание других. Вон и Ефремов начал посматривать туда же.
— Огни!
— Где огни? — Делаю вид, что не вижу.
— Да вот, по курсу, немного левее.
Молодец Ананьич, показал свое мастерство. Привел точно. Тысяча километров ночью в безориентирной местности — это не шутка, ведь без радио, по одной “астрономии”, по расчетам.
Огни Норильска просматривались в разрывах низкой облачности. Сделав круг, пытались увидеть посадочную площадку на реке Валек, но она закрыта туманом. Суди по всему, если и возникнет необходимость, на Норильск рассчитывать нельзя. Что ж, курс на Дудинку. Вскоре на облачном “экране” вновь появилось световое пятно. Снизились до высоты шестьсот метров, включили радиовысотомер, продолжаем снижение. К нашему разочарованию, и над Дудинкой сплошная облачность. Высота уже триста метров, а нижняя кромка еще не достигнута. По всей вероятности, туман, и, конечно, до земли. Радиопривода нет, единственным ориентиром остается световое пятно над городом.
Миша накурил уже гору окурков, продолжает “стучать”, но все безрезультатно. Ананьич старательно крутит рукоятку радиокомпаса, но эфир молчит. На высоте двести метров стали “цеплять” верхнюю кромку. Посоветовавшись, решили пробить облачность над Енисеем. Снижаемся—сто пятьдесят, сто двадцать, сто. Подправляем барометрические высотомеры. Пробую включить фару — кругом, словно белый экран. Уже восемьдесят метров, но земля так и не просматривается — туман. Ниже опасно, надо уходить.
Даю полный газ, штурвал на себя. На высоте двести пятьдесят метров выходим из облачности. Делаем круг над Дудинкой — может, услышат, включат радиопривод. Ананьич опять крутит ручку радиокомпаса. Наконец-то услышали нас, не по радио, конечно, а по шуму моторов. Догадались и включили привод. Молодцы! А нам что это дает? Только одно: теперь знаем точно, что под нами Дудинка, а не Рио-де-Жанейро, скажем. Но снижаться никакого смысла нет, уже проверили — туман.
Ефремов предлагает идти в Игарку “Дома, — говорит, — и стены помогут”. Смотрим наличие горючего. Больше бака, хватит на два часа с лишним. С обоюдного согласия берем курс на Игарку.
— Миша, передай Дудинке, что их не слышим. Пробиться у них не смогли, направляемся в Игарку Если они нас слышат, пусть передадут туда по наземному каналу о нашем решении.
— Передаю… Если услышат… Летим над облачностью на высоте шестьсот метров. “Философствуем” с Ефремовым:
— Ведь не зря говорят, Александр Алексеевич, что бутерброд всегда падает маслом вниз.
— Как понять?
— А вот так! Связи нет, аэродромы по пути закрыты. Одно к одному, надо же случиться такому совпадению.
—Да, пожалуй, ты прав. Закон падающего бутерброда.
Если еще и в Игарке туман, а этого “по закону” следует ожидать, то придется над Енисеем пробиваться вниз и садиться на лед—благо у нас лыжи.
— Так, наверное, и сделаем, другого выхода не вижу.
Наши надежды, что туман вот-вот кончится, к сожалению, не оправдались. Впереди опять только световое пятно. Огней Игарки не видно. Делаем круг, снижаясь до верхней кромки, и… На высоте триста метров начинаем “цеплять” за облачность, верхняя кромка на целых сто метров выше, чем над Дудинкой. Значит, вряд ли туман до самой земли!
Ефремов тоже понял, радостно кивает. Будем пробовать. Дай, как говорится, бог. Связи, естественно, нет, привода нет. Зря жечь бензин не будем, поехали…
Начинаю снижение. Двести пятьдесят, двести метров. Туман, слабое обледенение на стеклах. Этого еще не хватало!
— Володя! Спирт на стекла!
— Жалко!
— Включай, шутки в сторону!
Снижаемся дальше. Сто пятьдесят, сто метров по радиовысотомеру. Пробую включить фары — опять перед нами белый экран. Выключаю. Неужели и здесь не повезло, неужели туман до земли?
Уменьшил предельно скорость снижения, радиовысотомер на малом диапазоне. Девяносто метров, восемьдесят. Впереди что-то потемнело. Неужели?
— Фары!
— Включаю!
Под лучами фар обрывки нижней части облаков, свет выхватывает заструги снежного покрова Енисея.
— Ананьич! Курс на Игарку!
— Семьдесят пять!
— Проверь, может, привод работает?
— Работает, работает, Игарка на стрелке… Дудинка, видно, предупредила по наземному каналу о “молчаливом” самолете. Я разворачиваюсь влево по стрелке привода, идем на высоте пятьдесят — шестьдесят метров, не упуская из виду землю. Впереди появились огни города, наконец-то. Л вон и остров, аэродром, включены огни старта.
— Шасси!
— Выпускаю!
— Щитки!
..Зарулили на стоянку. Остаемся на местах, “отходим”. Я отираю пот с лица, Миша сидит, откинув голову, с закрытыми глазами и потухшей папироской во рту.
— Миша, вызывай спецов—что там с твоей радиостанцией?
…Минут через двадцать подошел ко мне аэродромный инженер по радиооборудованию:
— Слушайте, командир, а у вас антенна отключена от радиостанции.
— ??? Миша! Бать-мать!!!
БЕРЕГ, КОТОРЫЙ НЕ КОНЧАЕТСЯ.
Полученная радиограмма была краткой, но не совсем ясной: “Дудинка, Лебедеву. Следуйте Хатангу, где возьмете попутный груз геологической партии бухту Ожидания. Далее выполняйте задание начальника партии поиску пропавших. Командир Игарской авиагруппы Погорелый”.
Летим в Хатангу, по дороге обсуждаем задачу. Бухта Ожидания расположена на северном берегу озера Таймыр, вдоль которого тянется горный хребет Беринга высотой более тысячи ста метров. Мы не раз доставляли грузы в эту геологическую партию, многих знали в лицо. Кто же пропал? Где искать?