Страница 72 из 96
Я повернулся, вижу, как Дарганли злорадно ухмыляется. Зверь!.. Человек умирает, а он радуется. Потом Непес открыл глаза, зашевелился.
— Так кто третий? — Мадер стоял над распростершимся на голом полу Непесом.
— Может быть, Кулов? — угодливо вставил Дарганли.
— Сейчас не время старые счеты сводить, — сказал Мадер. Он знал, что мы с Дарганли постоянно ссорились. — Если вы не смогли узнать третьего, то потрудитесь, эфенди Дарганли, придержать язык за зубами. Теперь вашей помощи не требуется, я сам отыщу. Если вздумаете с кем-либо поделиться этой историей, не забудьте сказать, что вторым-то вы были сами... — Мадер обвел глазами всех, кто находился в комнате. — А может, вам самому не хотелось вылетать из Крыма?.. Кто отвечал за техническое состояние самолета? Немецкий пилот и вы! В аварии самолета тень падает и на вас. Вы — крымский татарин. Здесь, в Крыму, проживают ваши родичи, вы обзавелись какими-то сомнительными знакомствами с женщинами, и потому, наверное, не было особой охоты улетать из родных мест в неизвестность...
Ошеломленный Дарганли хотел что-то возразить, но майор тоном, не допускающим возражения, добавил:
— Учтите, мой эфенди, что маленький язык, как говорят на Востоке, нередко бывает причиной больших несчастий.
Дарганли выскочил из комнаты как ошпаренный. Я остался. Шамамедов снова был без сознания.
— Может, третьего и не было, господин майор? — Хитрец Сулейменов решил, что Мадер ждет именно такого вопроса. — Шамамедов поверил Дарганли, значит, не мог от него скрыть своего единомышленника. Неужели ему чужая жизнь дороже своей? Теперь же Дарганли нам просто голову морочит, хочет поводить нас за нос и сорвать задание.
Мадер неопределенно пожал плечами, тоже сомневаясь в реальности существования третьего. Во всяком случае, ему хотелось, чтобы третьего не было... Шамамедов, бедняга, с того дня как в воду канул... Сулейменову и Абдуллаеву легче человека убить, чем глазом моргнуть...
Так разведчик Ашир Таганов в лице Мурата Кулова нашел себе в самом логове врага первого друга и помощника.
«Стрела — Центру. Мадер остыл к апартаментам на Бендлерштрассе[30]. Втайне от ОКВ написал заявление в «Тюркостштелле», где в руководстве состоит его приятель генерал Бергер, с просьбой предоставить возможность организовать «Ост-мусульманскую дивизию СС», а на ее базе — армию. Мадер уже встречался с Бергером. Согласие на формирование получено. Штаб дивизии будет расквартирован в польском селе Понятове».
Вернувшись из Берлина, Мадер тут же вызвал к себе весь свой штаб. Он был навеселе, и, судя по его настроению, привез целый короб утешительных новостей. К идее заброски спецгруппы в Каракумах майор заметно охладел, и не случайно.
На исходе был 1943 год. Красная Армия развивала наступление, очищая советскую землю от супостатов. Перед лицом неминуемого краха во вражьем стане прозревали даже самые фанатичные: Россия — это не Западная Европа, по которой фашисты прошли как на параде. Теперь и барон не очень-то верил в успех своей авантюры организовать в Туркестане вооруженное восстание, заручиться поддержкой местного населения.
Мешало и другое. К тому времени всесильный адмирал Канарис попал в немилость к Гитлеру. На то было много причин. В 1942 году английская секретная служба перехитрила абвер и высадила десант, которому удалось уничтожить секретный экспериментальный полигон вермахта под Гавром. А может, глава абвера уже тогда играл с англичанами в поддавки. Вдруг союзники победят?! Такие, как Канарис, уже чуяли, на чью сторону перевешивает чаша весов. Изрядно напакостил обер-шпиону и шестой отдел Главного имперского управления безопасности, стремившегося прибрать к рукам абвер, поскольку в сейфе адмирала хранились досье на многих руководителей нацистской партии и СС.
Гитлер еще прочно держался у власти и гнал на смерть миллионы немцев. Чувствуя шаткость положения своего шефа, Мадер приглядывал себе нового хозяина, в душе завидуя Фюрсту и всем, кто носил эсэсовскую форму. В последнее время от него заметно попахивало, он все чаще заглядывал в бар серванта с изрядным запасом спиртного. Теперь не экономил, как прежде, на напитках, начисто предав забвению свое кредо о «культуре пития» и сентенции, которыми когда-то пичкал напивавшегося до омерзения Каракурта. Дошло до того, что он оставил на попечение старой экономки свою Агату, скованную обострившейся болезнью позвоночника, забыв и о Леопольде, который, охладев к Фюрсту и поругавшись с отцом, записался в создававшийся фольксштурм.
— О друзья мои! — Мадер многозначительно улыбался. — Если бы вы знали, кого я встретил в Берлине! Рейнгольда Бергера, своего однокашника. И кем? В чине генерала СС... Он долго жил во Франции, Чехословакии и Польше. Словом, в Европе, на виду у начальства. Не то, что мы у черта на куличках. Недавно его перевели в важное ведомство. Вот фортуна! Рейнгольд после училища полтора года ходил под моим началом. Теперь генерал, а я всего лишь майор. Он — протеже своего брата, который на Вильгельмштрассе[31] выполняет особо щепетильные поручения самого Риббентропа...
Мадер обвел внимательным взглядом задумчивые лица собравшихся и возликовал: его настрой передался всем. Выученик прусской школы разведки знал, что, вызвав у человека определенное настроение, легче его проверить, обезоружить внезапным вопросом. Так учили в старые добрые времена. Не то что сейчас, когда разведку, жившую славными традициями полковника Вальтера Николаи[32], заполонили неотесанные парни из пивных баров и мясных лавчонок. Им ли, невежам, заучившим десяток цитат из «Майн кампф», ведомы тайны души? Разве они чета ему, Мадеру, — тонкому знатоку человеческой психологии, образованному барону, проштудировавшему Цицерона, Гегеля, Канта?.. В этих наглецах, перебежавших дорогу Мадеру, больше спеси, чем ума.
Старый авантюрист впитал в себя и методы новой, фашистской разведки, и инструкции гестапо, где учили: «Главное — расположить к себе агента. Для этого нужно помнить, что улыбка, открытость (но не откровенность), сострадание, щедрость, игра в начальственность и значительность — основные козыри».
Таганов подметил, что Мадер часто играл «в начальственность и значительность», как на той попойке, где раздаривали друг другу чины и портфели. И когда новоявленные Тамерланы предложили ему на выбор любое звание, Мадер поступил согласно инструкции: «Меняй смех на тяжесть взгляда, это действует на агента». И подействовало, но не в пользу Мадера. Даже предатели нутром своим почувствовали, что Мадер — демократичный и доступный, чем отличается от других немцев, — в душе презирает их всех.
— Рейнгольд когда-то командовал полусотней штурмовиков Рёма и вовремя ушел от него под знамена дражайшего фюрера. Завидую ему, счастливая у него звезда, — продолжал в раздумье Мадер.
— Вы кому завидуете, господин Мадер? — поинтересовался Ашир. — Рему или Бергеру?
— Ну конечно, этому выскочке Бергеру! — Майор вскинул брови. — А вы, мой эфенди, не только молчун, но и остряк. Браво! Вот вы и отвезете Бергеру письмо. Надо наш уговор закрепить документально. Мы, немцы, во всем любим порядок. Слушайте меня внимательно и поймете, что ваш шеф не дремлет и не перестает думать о вашем будущем...
Мадер, конечно, больше пекся о себе. Бергер доверительно сказал ему, что Гиммлер не прочь подмять под себя «Русский комитет», создать взамен новую организацию, которая объединила бы все антисоветские комитеты — грузинский, украинский, туркестанский, прибалтийские и белоэмигрантские организации. Генерал посоветовал майору написать письмо на имя Гиммлера, выдав идею рейхсфюрера СС за свою, и попутно предложить свои услуги по формированию «Ост-мусульманской дивизии СС». Это улещит Гиммлера, собиравшегося со своими предложениями пойти к Гитлеру, а уж Бергер улучит момент, чтобы замолвить словечко за своего старого приятеля.
30
На этой улице размещалось ведомство военной разведки — абвер.
31
На этой улице находилось министерство иностранных дел.
32
Шеф военной разведки рейхсвера, предшественницы абвера.