Страница 28 из 36
От картофельных глинистых гряд
Она в город столичный тянулась
Где проспекты огнями горят.
И откуда-то из Гудермеса
Проезжая лихой бизнесмен
Посадил её внутрь мерседеса
Оценив очертанья колен.
Кресла из ослепительной кожи
Одним лёгким движеньем руки
Превратились в любовное ложе
Где они улеглись, голубки.
Жёсткий руль послужил изголовьем
И стремительно был окроплён
Её сладкою девичьей кровью
Мерседеса просторный салон.
Лишь на площади на Каланчёвской
Расплатившись флаконом «Шанель»
В мятой юбке, со сбитой причёской
Отпустил он её на панель.
Там среди суетящихся граждан
Чьими толпами площадь полна
В сеть торговцев любовью продажной
Была поймана вскоре она.
Под прикрытьем продажной полиции
Позабыв золотую мечту
Понесла по бульварам столицы
На продажу свою красоту.
На заплёванные тротуары
За гудящим Садовым кольцом
Становились шеренгой под фары
Показать свою прелесть лицом.
Настигали вонючие члены
Да слюнявые жадные рты
Иностранцы, менты да чечены
Да бандиты, да снова менты…
А в Москве полыхали витрины
Загорались гей-клубов огни
Проходили бессмысленно мимо
Жизни девичьей краткие дни.
Лишь однажды в дешёвом отеле
Где горел красноватый ночник
Юный парень со шрамом на теле
В её горькое сердце проник.
Он все деньги достал из кармана
Он её очень долго пытал
Чтоб узнать её имя Снежана
А услышав его зарыдал.
Слёзы хлынули словно из крана
И воскликнул суровый солдат
Ты путана Снежана путана
Кто же в этом во всём виноват?
Но угрюмо молчала путана
Не дала ему свой телефон
Все равно я найду вас Снежана
Убедительно вымолвил он.
Я служу офицером в спецсилах
А с тобою случилась беда
Но клянусь я тебя до могилы
Не забуду никогда.
Я сейчас улетаю на базу
В дагестанском бандитском лесу
Но вернувшись тебя я заразу
Под землёй разыщу и спасу.
Улетел милый сокол далёко
И опять безнадёжно скверна
Жизнь кружит каруселью порока
Или топится в чаше вина.
Не легка ты путанская доля
Но однажды сложилося так
Она чтобы попить алкоголя
Забрела в заведенье «Жан-Жак».
И глотая зелёный мохито
Первый раз в этих странных краях
Она слушала что говорит там
Бледный юноша в чёрных кудрях.
А он громко кричал на веранде
Ударяя об стол кулаком
Что закон их о гей-пропаганде
Это нюрнбергский новый закон.
Что их религиозные чувства
В ходе бескомпромиссной борьбы
Оскорбляет не наше искусство
А попы – толоконные лбы.
Что пора уже сбросить оковы
И взять в руки осиновый кол
Эти речи для ней были новы
И она к ним подсела за стол.
А там много людей знаменитых
А там узкий изысканный круг
Заказали второе мохито
И нашла она новых подруг.
Жизнь помчалась в стремительном темпе
Вскоре знал её каждый вожак
В «Джоне Донне» в уютном «Бонтемпи»
И в прославленном клубе «Маяк».
И опять её тело стонало
От касаний безжалостных рук
Лесбиянки и бисексуалы
И ведущие блогов в Фейсбук.
Начиталася всяческих книжек
С языка отлетали легко
То Славой прости господи Жижек
То Мишель извините Фуко.
Как входила она в каждый кластер
Хоть на Стрелку хоть на Винзавод
Заходился буквально от счастья