Восьмой ангел

— А что ты делаешь здесь и сейчас?

— Если хочешь, я — летописец. Наблюдатель. Это — моя работа. Как и многих моих собратьев, приходивших сюда в иные времена.

— Слушай, так мы, можно считать, коллеги. Только я сейчас без работы. Не возьмешь на договор? Я о вас, инопланетянах, программу сделаю. Жаль только, что вас никто, кроме меня, не видит.

— А откуда, ты думаешь, взялись изображения богов с львиными головами?

— Постой-постой! — В Ольге проснулась журналистская въедливость. — Ты же говорила, что память о ваших посещениях хранят догоны, те самые, где сейчас мой Макс. А у догонов, как он сказал, пришельцы — дельфинообразные?

— Дельфины из системы Капеллы в вашем созвездии Возничего тоже посещали Землю, задолго до нас, так что — ничего удивительного!

— А как вы к нам попали? Впервые, я имею в виду…

— С одной стороны — случайно. Неожиданная поломка на космическом корабле во время исследовательского полета заставила моих братьев приземлиться на чужой планете в совершенно чужой галактике.

— Смотри-ка ты, сколько случайностей! — деланно восхитилась Славина. — Такие продвинутые кошки, даже взрыв планеты могут рассеять, во времени путешествуют — и не знали, куда летят! Не знали, что где-то во вселенской провинции есть планета Земля. Летели-то, что, как наш Колумб плавал, куда кривая вывезет?

— Ты даже не подозреваешь, насколько права. Действительно, в мире ничто не происходит случайно. Учителя потом объяснили нам, что наш корабль приземлился у вас вполне закономерно, потому что будущее наших систем очень взаимосвязано. Хотя те, кто был первым, об этом плане Творца понятия не имели.

— Слушай, Мурка, — Ольга легонько тронула кошку ногой, — так ты, значит, не самая умная? Есть умнее?

— Делить сущности на высшие и низшие — земная привычка. В нашем мире уровень развития обусловлен лишь принадлежностью к разным временным зонам и их близостью к центральной точке.

— Центральной точке? — Ольга представила себе эту жирную черную точку, красующуюся на небе, как клякса.

— Можешь назвать это высшим разумом, духом, богом. Определение значения не имеет. Важна суть. Те, кто находятся ближе центру, лучше понимают Вселенную. Только и всего.

— То есть мы тут на задворках империи вообще ничего не знаем. А где-то есть тот, кто знает все. И позволяет, чтобы тут, на Земле, люди убивали друг друга, насиловали планету. Или вы ждете, пока нас тут разнесет к чертовой матери от экспериментов какого-нибудь полоумного магистра или того же Рощина?

— Космический закон не позволяет нам вмешиваться в вашу жизнь. Хотя иногда мы подаем знаки предостережения.

— Так что ж вам мешало предостеречь Тимок? — В Ольгиных глазах закипели злые слезы. — Ну, подсказали бы им, что не надо идти в эти сопки!

— Близнецы — особая статья! И у них — особая роль. У нас и наших братьев с Сириуса всегда рождаются только близнецы. Ты же читала древнегреческие мифы! Леда родила от Зевса четыре яйца, из которых появились две пары близнецов. Эта легенда пришла к грекам от Атлантов, а те, конечно же, слышали ее от нас.

— Причем тут Зевс и Леда! — Ольга снова вскочила и изо всех сил шарахнула кружку об пол. Остатки заварки разлетелись по близкой стене, а сама кружка, глухо крякнув, отторгла от себя круглую массивную ручку. — Причем тут Атлантида и Сириус? Я спросила, почему вы, такие умные, позволяете вершиться злу? Почему Тимки — юные, талантливые, добрые — мертвы, а придурок Рощин — жив и здоров? Это твой космический закон? Это — справедливость? Да пока вы тут летописи сочиняете, сволочи и подонки уничтожат сначала нормальных людей, а потом и саму планету!

— Этого не случится. А близнецы… Ты с ними обязательно встретишься. Не жалей их. Свой путь они выбрали сами. И только лишь для того, чтобы ты прошла свою дорогу.

— Да пошла ты! — Ольга яростно стерла салфеткой коричневые пятна со стены, подняла инвалидную кружку. — Думаешь, я не понимаю, что это я сама с собой разговариваю? Да вот сейчас встану под ледяной душ, и вымоет тебя из моей головы, как ливень — мусор. И все! — Она почти кричала. — Не смей больше лезть в мои мозги! Ясно?

Не обращая внимания на сжавшуюся в углу дивана кошку, девушка решительно заскочила в ванную, скинула с себя одежду и на полную силу включила холодную воду.

Глава 10

— Знаешь, Адам, я не стану ждать Моду. — Барт кидал в рюкзак вещи. — Звонить бесполезно, он наверняка уже в Бамако или мчится сюда. Ты извинись, ладно? А я — в Москву. Не нравится мне вся эта история. Ольгу уволили с работы… Лучшую журналистку, лицо канала… И нет ее нигде. Там что-то произошло, понимаешь?

— Может, стоит подождать до вечера?

— Не могу. У меня нехорошее предчувствие. А она там совсем одна.

— Тебе решать, — пожал плечами приятель. — Смотри, а к нам снова гости. Ну, просто аншлаг с утра!

На круглой площадке у «отеля», отчаянно визжа колесами, разворачивался знакомый видавший виды джип.

Макс, думая об Ольге, пропустил мимо ушей и звук автомобильного мотора, и слова приятеля. В хмурое влажное догонское утро он вернулся, лишь услышав кудахтанье Фестуса.

— Макс, — кричал снизу хозяин апартаментов, — иди сюда! Твои подружки не возвращались?

Подружки? — не сразу сообразил Барт и тут же понял: близняшки. Француженки.

— Что с ними? — слетел он вниз по кривым ступеням. — Где они?

— Не знаю, — развел руками вчерашний Жан, с которым сестры и уехали. — Утром встали — их нет. Всю деревню обегали — нет. Решили, что они за тобой помчались.

— На чем? — зарычал Барт. — На чем они могут помчаться? На метле? Тут что, рейсовый автобус ходит? Их машина — тут, твоя — у тебя. Ты же обещал их беречь!

— От кого тут беречь? От пришельцев? — неуверенно хихикнул француз. — Мы всю ночь вместе провели, танцы смотрели, болтали, пиво пили. Потом я спать пошел, а они какие-то сказки записывали, им кузнец плел. Тихо было, я чутко сплю… Куда делись? — Жан откровенно сник.

— Ну, ты смотри, — горько усмехнулся Макс, оборачиваясь к другу, — только успел сказать, что в Москву возвращаюсь! Поехали! — Барт схватил рюкзак и прыгнул в машину. — Адам, ты со мной?

— Глупый вопрос, — пожал плечами чеченец.

Дорога до Дуру представляла собой расхлябанную и кривую грунтовку. Хорошо, что не так давно прошел дождь, и всегдашнее дорожное наказание — густая невесомая пыль, которая, как правило, висела в воздухе, словно ее цепко держала тончайшая, но невиданно прочная паутина, сегодня отсутствовала вовсе. Из недалекой пустыни дул горячий мокрый ветер, подгоняя спешащий впереди джип острыми камешками и кусочками земли. Отскочив от дребезжащего багажника, грязь прямиком летела прямо в глаза Максу, хлопалась об исцарапанное стекло и прыгала под колеса.

Ничем, ну совершенно ничем окружающий африканский пейзаж не напоминал Кольскую тундру! А Барт не мог отделаться от навязчивой, тяжелой, как темное небо над головой, мысли, что он внезапно переместился туда, на Крайний Север России, где среди роскошной зелени сопок и сверкающих синих озер они искали пропавших близнецов, Ольгиных практикантов.

Перебивая дорожную реальность, в глаза лезли картины иной земли, иного цвета и настроения. Пара голых людей, странно и путанно блуждающая по изумрудной зелени вокруг зеркального озера, Федор, тяжело и прерывисто дышащий на заднем сиденье навороченного отцовского джипа, рыжие близнецы, недвижно скрюченные в свастику на плоской гранитной плите. Тело Рощина, кувыркающееся с отвесной скалы.

И Федора, и Влада, и близнецов нет в живых. Да и те, двое, невменяемо-активные, изъеденные мошкой до костей, выкарабкались ли? А теперь — девчонки…

Почему-то казалось, что и они тоже сгинули там, в безоглядной тундре, такой роскошно праздничной и такой смертельно опасной.

Макс заскрипел зубами, больно приложился лбом к рулю.

— Але, брат, — хлопнул его по плечу Адам, — давай-ка поменяемся. Я сяду за руль. А то как бы нам в пропасть не улететь. Что-то ты расклеился.