Мнимая измена

— Как благородно! — Голос звучал сухо. — Но, по-моему, тебе больше хочется дать ему хорошую пощечину. Я с удовольствием бы врезал, так и подмывало сделать это в аэропорту.

Дженна слегка улыбнулась: нет, Маркус все-таки ее прекрасно понимает! Но с чего это вдруг такая солидарность?

— Впрочем, если хочешь, я отвезу тебя домой. А своим скажу, что ты неважно себя чувствуешь. Хотя кто в это поверит?

— Да не хочу я, чтобы все там меня жалели. Не хочу!

— Но кто знает об этом? Кейти, и все. Ты ведь ей изливала душу?

— Ну, говорила что-то… хотя ничего конкретного…

Дженна вдруг осознала, что подруга ничего не знает, они откровенно ни разу не обсуждали ее чувств к Дину. Это Дженна привыкла думать, что всем всё известно. Но ведь это неправда! С Дином они тоже не говорили о любви, не было даже каких-то слов, косвенно подтверждавших их взаимные симпатии. Только — дружба, идущая из детства…

Дженне стало жарко от этих мыслей, проносящихся в голове. Она вдруг ясно — яснее некуда — осознала, что Маркус прав: никто действительно не знает о ее любви к Дину. Кроме нее самой. И кроме Маркуса?

— Значит, ты один догадывался о моем чувстве?

Его губы тронула усмешка.

— Для родителей ни ты, ни Кейти с Дином еще не выросли. В их сознании, как я понял, вы по-прежнему дети. А у детей разве может быть взрослая серьезная любовь? Увлеченность, детское обожание — да, а все остальное… Энн, сама знаешь, полностью поглощена заботами о детях, ее волнуют только собственные отношения с мужем. Так что тебе не о чем беспокоиться. — Маркус замолчал, но несколько секунд спустя вдруг спросил: — Вы ведь не писали друг дружке любовных писем?

Да, письма она писала часто и всегда завершала их фразой «с любовью, Дженна». Дин в ответ писал то же самое: «с любовью», вот только отвечал на послания всегда с большим опозданием, а то и вовсе писал одно письмо и для Дженны, и для Кейти. Его содержание девушки потом долго обсуждали. Боже ты мой, так вот откуда у нее мысль, что Кейти в курсе ее увлечения! А ведь ничего ровным счетом и не было: ни горячих признаний в любви в письмах из Америки, ни особенных слов в долгих телефонных разговорах, которые они опять-таки частенько вели втроем: Дин, Кейти и она. Дженна почувствовала вдруг облегчение. И уже спокойно ответила на вопрос Маркуса:

— Мы не писали друг другу любовных писем.

— Я все-таки хочу, чтобы ты поехала к нам. — Он улыбнулся лукаво: — Ну, прояви же свои актерские способности! Помнишь, как ты частенько выгораживала Кейти с Дином перед родителями? — Лицо опять посерьезнело, когда он добавил: — Пойми, еще многое для тебя откроется в эти дни…

Дженна сказала просто:

— Поехали.

Машина остановилась неподалеку от большого красивого дома, и они пошли по дорожке, обсаженной кустами роз. Заметив, их окликнула Кейти. Все семейство живописно расположилось в плетеных креслах на газоне неподалеку от водоема, в котором, как знала Дженна, цвели лотосы, ею же и подаренные в прошлом году маме Милли, плавали золотые рыбки, неизменно привлекавшие внимание детей Энн.

— Где же вы пропадали так долго? — В голосе Кейти сквозило любопытство. — Мы сели завтракать без вас.

— Вот и прекрасно. А мы перекусили по дороге из аэропорта в кафе. Дженна почувствовала себя неважно в машине из-за пустого желудка.

Миссис Кроссан с сочувствием посмотрела на нее.

— Ты бледновата, девочка.

Она наклонилась к Дженне и прошептала:

— Это не связано с тем, что Дин приехал с невестой?

— Конечно, нет! Я рада, что Дин женится. Надеюсь, он нашел свое счастье.

— Я успела заметить, как сын ведет себя с этой девушкой: он просто глаз не сводит!

Миссис Кроссан махнула рукой в сторону дорожки, по которой в обнимку с невестой шел Дин. Он показывал Келли дом и сад.

Глаза миссис Кроссан увлажнились, и она тихо сказала:

— И когда вы успели повзрослеть? А мы с мужем — состариться? Дженна, если бы теперь была жива твоя мама — моя лучшая подруга, она, конечно, порадовалась бы за Дина тоже.

При упоминании о матери тяжесть легла на сердце Дженны: семья Кроссанов после гибели в автомобильной аварии ее родителей взяла восьмилетнюю девочку к себе, и фактически этот дом — и ее родной дом, а Дин…

Она почувствовала, как чья-то ладонь накрыла ее пальцы. Маркус. Да, это был он.

— Нам с тобой приготовили кофе. Пойдем в столовую.

В залитой солнечным светом комнате не было, кроме них, никого. Маркус наполнил белую с золотой каемкой чашку ароматным кофе и только хотел что-то сказать, как в дверь впорхнула Кейти.

— Вот вы где! Дженна, ты как будто прячешься от меня сегодня, а нам о стольком надо поговорить. Маркус, а ты мог бы попить кофе в компании с мамой или Дином, заодно лучше познакомишься с невестой из Америки. — Кейти хихикнула: — Они ведут себя, как близнецы, ни на секунду не расстаются.

Маркус не торопился уходить и, помедлив, спросил сестру:

— А ты что, ничего не знала о сердечном увлечении Дина? Вы столько болтали по телефону!

— Представь себе, не подозревала. Дженна тоже не знала. Так ведь? Хотя я сейчас припоминаю, что он говорил о какой-то девушке, с которой вместе занимался в библиотеке, готовясь к экзаменам. Но о любви — нет, я ни разу не слышала. Я думала, что ему до сердечных чувств вообще нет дела, так он был увлечен учебой в университете и столько рассказывал о своих успехах! — Кейти взглянула на Дженну и Маркуса и, словно открывая большой секрет, добавила, понизив голос: — Но в машине по дороге сюда Дин признался, что боялся сглазить свою помолвку, ведь Келли дала согласие стать его женой только две недели назад, а знакомы-то они целый год! Представляете?

Все молчали, пауза явно затянулась. Кейти смутно начала кое в чем подозревать подругу и потому спросила напрямик:

— Дженна, а тебя что, огорчает помолвка Дина? Ты ведь в детстве, помнишь, говорила, что станешь, когда вырастешь, его невестой. Хотя мало ли что было в детстве…

— Кейти, да с чего хоть ты это взяла? Я рада на самом деле за Дина. А то, что мы целовались несколько раз — ну, я тебе рассказывала, — это же не любовь. Это так, скорее по-родственному…

Ну, могла ли она сейчас, после всего случившегося, поверять Кейти свои тайны? Да, она надеялась… нет, не так: она была уверена в своем будущем с Дином. Она мечтала войти в семью, приютившую ее в детстве, уже как жена младшего сына мамы-Милли, так горячо ее любившей. И что же? Все мечты рухнули.

— Не надо принимать желаемое за действительное, сестренка, — подал, наконец, голос Маркус, — в детстве мы говорим что-то и во что-то верим, не зная реальности, не понимая себя и других. С взрослением картина жизни меняется — меняются и наши привязанности. Так ведь?

— Ты хочешь сказать, что тебя не огорчило замужество твоей подружки детства? Помнишь, на праздниках ты ходил вместе за руку с рыжеволосой девочкой? Она вечно шмыгала носом. А потом, когда повзрослела, стала такой красоткой!

— Представь себе, нет. Мы встретились как-то на вечеринке у общих друзей и поняли, что у нас совершенно разные взгляды и интересы. Тебе еще самой в этом придется убедиться: для любви важно одинаковое мировоззрение. Пока ты этого, дорогая, не понимаешь.

Он почему-то вздохнул, и вновь повисло молчание.

Кейти пригласила Дженну выйти на лужайку к остальным.

Среди родственников и гостей царило оживление. Келли все больше осваивалась в новой среде и чувствовала себя увереннее. Увидев подруг, она первая подошла к ним и заговорила:

— Представляете, я думала, что вы живете в Австралии! Я не подозревала, что Новая Зеландия — другая страна. Дин меня теперь постоянно дразнит. Он пообещал, что в свадебное путешествие мы поедем в Австралию, чтобы я поняла разницу. — Она счастливо рассмеялась и добавила: — С ним я готова ехать хоть на край света. Я ведь влюбилась в вашего брата с первого взгляда. Но молчала, чтобы он не подумал, какая я легкомысленная.