Страница 13 из 25
Правление Тиберия стало шоком для римлян, которые привыкли к благородной тирании предыдущих императоров. Казни, пытки, конфискации, извращения, прелюбодеяния как из рога изобилия обрушились с приходом к власти Тиберия. Не зная удержу в своих преступлениях, новый император не чурался и ядов – как возможности решить дело в свою пользу без особых хлопот. Он даже бравировал своей безнаказанностью.
Агриппина, его невестка, после смерти мужа жила во дворце, и Тиберий никак не мог найти предлога для ее удаления. Однажды за обедом он протянул ей яблоко, но она не решилась его отведать. После этого он даже не приглашал ее к столу, объявив, что его обвиняют в отравлении. Между тем и то и другое было подстроено заранее: он должен был предложить ей яблоко для испытания, она – отказаться от него как от заведомой гибели. В конце концов Тиберий постоянными придирками довел свою невестку до самоубийства.
Глядя на императора, его окружение тоже использовало простой путь для решения личных проблем. Жертвой стал сын Тиберия Друз, его любимец, внезапно умерший в Риме. Сначала император подумал, что Друз в свои 23 года погиб от дурной болезни и невоздержанности; но когда он узнал, что его отравила жена Ливилла и ближайший помощник Луция Элия Сеян, не было никому спасения от пыток и казней. Дни и ночи проводил Тиберий в пыточных камерах, разбирая многочисленные доносы. Но Сеяна он не покарал, а возвысил, чтобы покончить с потомством Германика, скончавшегося в Сирии, но тот, к сожалению римлян, не преуспел в этом деле, и Сеяна в 31 году казнили.
Умер Тиберий не своей смертью, ибо в атмосфере созданной им всеобщей ненависти умереть своей смертью было бы счастьем и удачей. Умер он на Лукулловой вилле, так как давно по наущению Сеяна уехал из Рима, в возрасте 78 лет на 23-м году правления. Болезнь началась с болей в боку. Некоторые современники полагали, что медленный и разрушительный яд Тиберию подсыпал внучок Гай, сын Германика, который втерся в доверие к жене Макрона, командира преторианской гвардии, и благодаря ей сумел подсунуть деду отраву. Умирающий еще дышал, когда Гай велел снять у него с пальца перстень с императорской печатью. Но нетерпеливому внуку показалось, что дед сопротивляется. Тогда Гай приказал накрыть Тиберия подушкой и сдавил ему горло. Внук был достоин своего деда, а после смерти Тиберия даже превзошел его. Но жители Рима не могли предвидеть будущего и поэтому встретили смерть Тиберия ликованием. А внук Гай, которого прозвали Калигула, почтил Тиберия похвальным словом и пышными похоронами.
ОТ КАЛИГУЛЫ ДО НЕРОНА
Калигула
Наиболее одиозными фигурами среди римских императоров были Гай Калигула и Нерон. Они остались в истории во многом благодаря различным злодействам. Не на последнем месте в арсенале их преступных средств были яды, жертвами которых стали их близкие, приближенные и просто те, кому посчастливилось жить в Риме во времена правления императоров отравителей.
Нерон
Германик, отец Гая Цезаря Калигулы, был сыном Друза. Усыновленный Тиберием, своим дядей по отцу, стал консулом. Когда он был послан к войскам в Германию, пришла весть о кончине Августа, но все легионы решительно отказались присягать Тиберию и предложили Германику верховную власть, но Германик успокоил их, а потом разбил врагов и отпраздновал триумф. Он вторично был избран консулом, но еще до вступления в должность был отправлен навести порядок в провинциях на Востоке. Здесь, победив царя Армении, обратив Каппадокию в римскую провинцию, скончался на 34-м году жизни (19 год до н. э.) в Антиохии – как подозревали современники, от яда. На всем его теле проявились синие пятна, на губах выступила пена. Кроме того, сердце его при погребальном сожжении было найдено среди костей невредимым; а считалось, что сердце, тронутое ядом, по природе своей не может сгореть. Перед кончиной Германика в его доме нашли извлеченные из могил человеческие останки, начертанные на свинцовых табличках заговоры и заклинания, полуобгоревший прах, сочащийся гноем. Смерть Германика приписывали приказу Тиберия и стараниям Гнея Пизона, наместника Сирии, которому из-за злоупотреблений Германик приказал покинуть провинцию. Признаки отравления проступили на теле не отчетливо, но тело все же сожгли. А чтобы окончательно замести следы, исполняющий обязанности наместника Сирии Сенций отравил в Риме известную составительницу ядов Мартину. Позднее сенат за это убийство приговорил Пизона к смертной казни.
Из Сирии же впоследствии, по приказу Калигулы, в колоссальном количестве ввозили обнаруженный в этой стране минерал аурупигмент. Император намеревался получить из него золото для своей казны, так как минерал своим цветом был схож с благородным металлом, но после обработки получался яд – мышьяк.
Калигула («сапожок» – так его ласково прозвали солдаты германских легионов) после трагической смерти отца Германика, а позже и матери, несколько лет воспитывался в доме своей бабушки Антонии. Добрая матрона хорошо изучила характер внука и не ждала от него ничего доброго в будущем. От зоркого ока Антонии не укрылись признаки извращенной натуры мальчика. Она понимала, сколько хитрости и актерства таится в красивых жестах нового властителя. Более того, когда Калигула дорвался до императорского трона, у Антонии хватило мужества порицать императора столь же сурово и откровенно, как и тогда, когда он был маленьким и дерзким мальчишкой. Калигула не простил ей этого.
Об истинных причинах смерти Антонии ходили разные слухи. Одни говорили, что она умерла после того, как внук грубо обошелся с ней, другие утверждали, что она сама свела счеты с жизнью, а некоторые твердили, что Антонию отравили. Так или иначе, но император даже не принял участия в похоронах бабки. Из окон дворцовой трапезной он спокойно наблюдал, как где-то вдали поднимается дым погребального костра.
Неожиданно для всех, даже для самого себя, Калигула казнил своего брата Тиберия, прислав к нему военного трибуна. Причиной стал запах лекарств, который шел от Тиберия, как будто Калигула боялся, что брат его отравит, и принял меры предосторожности. «Как? Противоядие против цезаря?» – и брата не стало. Богатые римские граждане, боясь конфискаций, в своих завещаниях объявляли императора сонаследником. А Калигула считал для себя оскорблением, что после такого объявления они еще продолжают жить, и многим из них он посылал отравленные лакомства.
Прожил Калигула 29 лет, правил 3 года, 10 месяцев и 9 дней. Он был великим знатоком ядов, знал их свойства, составлял различные смеси и, по-видимому, проверял их на рабах. Когда гладиатор по имени Голубь одержал победу, но был слегка ранен, Калигула вложил ему в рану мазь из смеси ядов, которую с момента смерти гладиатора начал называть «голубиной» и записал под этим названием в список своих отрав. Однако, несмотря на эти знания, Калигула все-таки попробовал и на себе некую отраву. Его любовница, а потом и жена, Цезония не отличалась особой красотой, поэтому она решила испробовать на муже привораживающее зелье, которое должно было вызвать в нем любовь, а вызвало безумие.
После смерти Калигулы был обнаружен огромный ларь, наполненный различными ядами. Преемник Калигулы, Клавдий, сжег содержимое этого зловещего ларя, сгорели и яды, и записи императора-отравителя. Но, кстати, от яда уберечься Клавдию не удалось, а наследовал ему Нерон, который перещеголял в преступлениях даже Калигулу.
У Нерона тоже был конфликт с близкой ему женщиной – матерью. Она сыграла в становлении характера императора большую роль. В 41 году Агриппина, мать Нерона, после гибели Калигулы почувствовала, что ее положение упрочилось. Из ссыльной на Понтийские острова она превратилась в племянницу императора и заняла подобающее ей место на римских холмах. Ей удалось развести и женить на себе Криспа Пассивна, имевшего огромное состояние, оцениваемое в 200 миллионов сестерциев. Но брак Агриппины и Пассивна оказался бездетным. А поскольку у него не было потомства и от предыдущей жены, он объявил своими наследниками жену и пасынка Луция, сына Агриппины от первого брака с Домицием. Судьба Пассивна после составления завещания была предрешена. Предусмотрительная супруга и заботливая мать, боясь, как бы завещание не претерпело ненужных ей изменений, отравила мужа. По крайней мере, так решительно утверждал весь Рим.