Страница 40 из 52
У Хаджумара подводились пока еще некоторые итоги поездки Внуского. Отмечалось, что он развернул довольно бурную деятельность по изучению демонстрируемого оборудования. Он буквально никому из членов делегации не давал вздохнуть, требуя, чтобы каждый подробнейшим образом ознакомился чуть ли не со всеми станками и механизмами той отрасли промышленности, в которой он специализируется. Внуский целыми днями пропадал в павильонах. Казалось, что других интересов у него нет. Он побывал на множестве встреч с английскими, американскими, французскими, голландскими, бельгийскими, немецкими конструкторами и инженерами, с представителями фирм, деловых и научных кругов зарубежных стран, вел оживленную дискуссию, ратуя за необходимость постоянного и тесного сотрудничества между изобретателями разных стран, независимо от их общественной формации. Говорил он убедительно и горячо, и это выглядело довольно искренне. Ни каких контактов, могущих вызвать подозрение, у него в павильонах не было.
— Но вот по вечерам он постоянно, исчезал, — докладывал Чернышев. — За ним в отель каждый вечер прибывал один и тот же человек в машине, ждал его внизу. Внуский выходил в парадном костюме с непременной бабочкой в горошину, усаживался на переднее сиденье, весело улыбался, и они отправлялись в ночной город. Не было сомнения: он ехал весело провести время. Возвращался в отель он после двух часов ночи в веселом расположении духа. Он задорно заявлял членам группы: «Отсыпаться будем дома, а здесь надо вкусить прелести жизни отмирающего капитализма».
— И он в самом деле вкушал эти прелести? — спросил Хаджумар.
— Видели его в ночном клубе. Вместе со своим постоянным спутником, его супругой и еще с одной разбитной дамочкой.
— А кто же этот… спутник?
— Личность его установлена, — охотно ответил Чернышев, уже давно ждавший, когда прозвучит этот вопрос. — Это небезызвестный нам инженер, президент двух компаний Фил Гатри. Родился в 1920 году. Женат, имеет девятилетнего сына. Внешность солидная, умеет расположить к себе людей. Заключил несколько солидных договоров с нами.
— Когда он познакомился с Внуским?
— Достоверные данные говорят о том, что Гатри был представлен Внускому немногим менее трех лет назад, когда он прибыл в Москву в составе делегации промышленных фирм. Как уверяет один из членов группы, Внуский одну ночь вообще не ночевал в отеле. Но… этот член группы, некий Тарасов, уже несколько лет косится на Внуского, при случае любит пустить по его адресу шпильку.
— У него есть основания недолюбливать Внуского?
— Есть. Внуский дважды отклонял разработанные Тарасовым проекты.
— Как Внуский провел дни после возвращения?
— Добропорядочно. Самолет прилетел в среду, и весь этот день он пробыл дома с младшей дочерью. Жена не смогла вовремя вырваться с работы, так он несколько раз звонил ей, твердя, что соскучился и что у нее нет совести, коли она не желает поскорее увидеть те вещи, что он ей привез из-за границы. «Упадешь, когда увидишь, — твердил он ей. — В мои объятия упадешь!» У него с женой тон всегда радостно уважительный, даже несколько масленый, точно он хочет убедить ее в своей сильной любви. Сейчас уточним, что это была за вещь, от которой она должна была упасть в его объятия.
— Э-э, можете не уточнять, — махнул рукой генерал. — Во-первых, у него было достаточно денег, чтобы приобрести шубку из искусственного меха. А во-вторых, я убежден, что человек типа Внуского не допустит оплошности — не привезет домой вещь, цена которой превышает его официальные возможности.
Они помолчали. Потом генерал сказал:
— Кстати, я, кажется, догадался, как узнавать набираемые номера телефонов. — Хаджумар включил транзистор. Из него вырвалась музыка. — Прислушайтесь. — Генерал подал транзистор Чернышеву, а сам сел у телефона и стал набирать номер. — Улавливаете щелчки.
— Так точно.
— Считайте их. Вот я набираю номер… Сколько было щелчков?
— Семь, товарищ генерал.
— Верно. Я набрал цифру «семь». А теперь?
— Пять щелчков.
— Потому что я набрал цифру «пять».
— Я вас понял, товарищ генерал. Но как это использовать? Ведь Внуский не включает транзистор.
— Зато мы включим, — усмехнулся генерал. — О чем свидетельствуют эти щелчки? О том, что человек, набирая номер телефона, создает в помещении радиоактивные волны. В кабине телефона-автомата у Внуского тоже будут соответствующие щелчки. А мы их уловим. Ясно?
— Так точно!
— Пока этот способ никем не использовался. Предварительно испытайте сами, а затем проинформируйте полковника Чижова.
Слушая Чижова, сообщавшего о маршруте и действиях объекта, Хаджумар мысленно представлял себе, как автомобиль Внуского, следуя по улицам города, останавливается на площади, как Внуский неторопливо выходит из машины, на ходу вытаскивая двушку из кармана, входит в свободную кабину и набирает номер.
В будке расколото одно стекло, то самое, возле которого, прижавшись друг к другу, застыли парень и девушка. У нее через плечо висела модная спортивная сумка, у него в руках наигрывал рок-музыку импортный транзистор. Музыка мешала Внускому, и он с негодованием глянул на меломанов и даже чертыхнулся, но они, не обращая на него никакого внимания, приникли ухом к транзистору.
— Во дает, а? — восклицал парень, вслушиваясь в ударник, издававший особенно занимательную дробь.
…Взволнованный голос Чижова сообщил:
— Товарищ генерал! Щелчки на транзисторе зарегистрированы. Получился номер 436-94-75.
— Немедленно уточните, чей это телефон.
Есть первый козырь! Раскрыли-таки, раскрыли!.. Теперь тщательно разработать операцию. Должна быть тонкая ловушка, в которую непременно угодят и Внуский и кто еще там с ним? Недолго уже гадать.
…Будь Внуский повнимательнее, он бы отметил, что и возле будки телефона-автомата на Пушкинской улице оказался любитель эстрадной музыки. На сей раз это был студент, одной рукой державший перед глазами учебник физики, а другой прижимавший к уху приемник, настроенный на Монте-Карло, откуда, как известно, чуть ли не целые сутки на весь мир льется экстрамодная музыка, изредка перебиваемая бойким диктором, преподносящим — судя по интонации и интригующим переливам голоса — сенсации. Внуский, конечно, слышал мелодию и с горечью отметил, что меломания разрастается.
А возле будки на улице Горького торчал подросток с маленьким приемником. Внуский слышал, как он спросил у прохожего, не знает ли тот результат встречи динамовцев Тбилиси и торпедовцев Москвы.
— Не интересуюсь, — неодобрительно буркнул мужчина.
— Никак волну не поймаю… — вновь лихорадочно задвигал ручкой настройки подросток.
…Чижов положил на стол генералу бумагу. На ней были два телефонных номера. Один принадлежал… Полине Васильевне Ковалевой, администратору гостиницы.
— А второй? — нетерпеливо спросил генерал.
— Номер телефона люкса этой же гостиницы.
— И кто в нем остановился?
— Пит Торм, американский турист.
— Вам следует быстро раздобыть приметы Пита Торма и направить на Кутузовский проспект. — Нетерпение овладело Хаджумаром. — Думаю, что именно он направится туда.
…Он ошибался, думая, что к столбу прибудет Торм. Как пост ни всматривался в лица, снующие мимо столба, — не удалось отыскать хотя бы мало-мальски похожее на Торма. Место было оживленное, что ни минута, то к столбу кто-то приближался. Одна из женщин облокотилась о столб и незаметно поправила чулок. Личность каждого подозрительного тут же удалось установить. И наверняка отец семейства, придя домой, долго рассказывал о том, как обнимал его на улице профессор, твердя ему, что они однокашники, и стремясь изо всех сил убедить его, что имя ему Степан, а фамилия Шилин. И не отставал, обидчиво брюзжа о людях, забывающих своих однокашников, до тех пор, пока человек в сердцах не вытащил удостоверение личности и не доказал, что его фамилия совсем другая.
— Кто дежурит возле столба? — спросил генерал.