Страница 65 из 70
– У меня тогда вспышка не сработала.
Он вызвал следующий снимок. Половина картины была белой, словно засвеченной, но можно было различить силуэт знаменитого сиднейского моста. Оливия попыталась вспомнить последовательность событий. Сначала она фотографировала виды, а потом попыталась сделать групповой снимок. Потом сфотографировала Бен Ладена, а потом забросила тюбик с газом и смылась.
Тузы ЦРУ столпились перед групповым снимком. Разобрать на нем что-либо было довольно трудно. В полумраке видны были одни лишь бороды да тюрбаны.
Скотт ободрил ее взглядом:
– Ничего, над ним еще поработают, – сказал он. – Сделают почетче. А бен Ладена крупным планом снимала?
– Да, – ответила она. – По-моему, это следующий кадр.
Разговоры разом смолкли. Все, как один, уставились на экран. Оливия от волнения стиснула кулаки. Она была уверена, что, несмотря на переполох в пещере, видела именно бен Ладена. Она помнит это внешнее ледяное спокойствие и одновременно ощущение скрытой мощи и злой воли. Но, с другой стороны, и об этом, несомненно, не преминула бы напомнить ей Кейт, тогда она была почти так же уверена, что бен Ладен – это Пьер Феррамо.
Скотт Рич склонился над компьютером. С замиранием сердца она следила, как он суровой обветренной рукой берет мышку и кликает. Сначала трудно было понять, что изображено на снимке. Потом стало понятно. Грязновато-белое полотно, плотно облегающее чьи-то колени.
– Ясно, – сказал Скотт Рич. – Кажется, у нас есть снимок промежности бен Ладена.
56
Вскоре Оливия снова сидела перед компьютером, направив весь свой гнев и всю свою энергию на то, чтобы заново проработать обрывки бесед с подстрочным переводом, которые она накануне отобрала, вырезала и составила по новой. И так силен был ее гнев, что он, словно мощный луч света, пробил все эти тучи лишней информации и ложных посылов.
Нагнувшись над столом, она позвала шепотом:
– Скотт, Скотт, иди скорей сюда!
– Это «Оскары», – выпалила она, когда Скотт подошел к ней и встал почти вплотную, так, что даже захотелось погладить его по бедру...
– Сам знаю, что «Оскары». Хочешь посмотреть на шоу?
– Да нет, я не о том, я хочу сказать, что цель их нового удара – «Оскары». Вот что задумал Феррамо, вот для чего приманивал всю эту околокиношную братию. Он ненавидел Голливуд. Видел в нем квинтэссенцию всего того, что у них принято презирать и что свойственно только западному обществу. К тому же в этой индустрии развлечений заправляют почти что одни евреи. А «Оскар»...
Скотт задумчиво провел ладонью по лбу.
– Я понимаю, детка, но мы об этом тоже позаботились, – сказал он. – «Оскары», конечно, могли бы стать самой потрясающей, самой значительной и символической мишенью для «Аль-Каиды». Что означает – исключая разве что Белый Дом и самого Джорджа Буша, – что в настоящее время из всех потенциальных мишеней на Западе эта как раз и находится под самым надежным колпаком защиты, и пробить его просто невозможно. Все прилегающее пространство, начиная с канализации и кончая воздушным пространством, очищено от посторонних объектов и постоянно проверяется. Все силы ФБР, ЦРУ и городского отделения полиции, а также все мало-мальски продвинутые средства слежения, какие есть на планете и выше, сфокусированы на кинотеатре «Кодак». Так что сегодня «Аль-Каида» не нападет на Академию киноискусства, это уж точно.
– Послушай меня, – сказала Оливия, щелкая мышкой по экрану. – Помнишь Майкла Монтерозо? Косметолога? Он в прошлом году находился за кулисами на вручении «Оскаров» – проделывал с людьми перед выходом на сцену жуткую вещь, называется «микродермобразия – одномоментная подтяжка лица без скальпеля». И если он еще на свободе, то и в этом году он тем же делом займется. Мелисса из «Векапиара» прежде, чем стать там агентом по связям с общественностью, три года проработала в пиар-отделе Академии киноискусств. А Николаса Кронхейта помнишь? Ну, режиссера-любителя, который снимал «Границы Аризоны»?
– Ну, помню, а при чем...
– Отец его двадцать лет состоит членом Совета Академии.
– Эти ребятки надеются сделать карьеру в Голливуде. Конечно же, для этого им и нужны – тем, у кого еще нет, – связи с Академией.
– Феррамо держал в своей комнате в Гондурасе видеокассеты с записью вручения премий Киноакадемии.
Скотт вдруг замолчал и стал серьезным. Оливии даже стало немного не по себе. Где-то в груди шевельнулся комочек страха.
– Можно их предупредить? – спросила она. – Молено отменить представление?
– Нет. Мы не имеем права приостанавливать работу Киноакадемии только на основании того, что нашему агенту что-то такое почудилось. Давай думай дальше: как все это связано между собой?
– В том-то и дело, что никак. Вот что плохо. Мне кажется, Феррамо выбрал своей целью «Оскаров», но конкретного плана у него не было. Все эти его голливудские мечтатели – люди со связями, вот он и вызнавал у них, как там все устроено.
Он слушал ее, положив голову на сцепленные руки, внимательно глядя перед собой, – как же любила она этот его взгляд!
– Кимберли! Помнишь Кимберли? – спросила она.
– Боже мой, да. Еще бы не помнить!
– Заткнись. Ее отец четверть века работает осветителем на вручении «Оскаров». Если она не арестована, то наверняка пойдет «заполнять ряды» – седьмой год подряд!
– Заполнять ряды? Это когда звезда идет пописать, а на ее место кто-то садится?
Она кивнула. Он задумчиво посмотрел на нее, потом взял телефон.
– Говорит Скотт Рич, дело срочное. Мне нужен полный список «заполнителей рядов», которые будут задействованы на вручении «Оскаров» в этом году. .. Срочное– это и есть срочное.И еще список всех, кому в этом году выдавали пропуска за кулисы.
– А нас туда пустят? – спросила Оливия, посмотрев на часы и беспокойно поглядывая за окно на раскинувшийся внизу город.
– Радость моя, – сказал Скотт, – учитывая, как относятся к тебе в данный момент академики, ты могла бы даже получить премию за лучшую роль второго плана, если бы попросила. Когда начало?
– Случилось полчаса назад.
57
Лос-Анджелес готовился к вручению премий Киноакадемии точно так же, как Лондон готовится к
Рождеству, разве что пьяных здесь было меньше. Витрины «Нимана», «Сакса» и «Барни» были украшены вечерними платьями и статуэтками «Оскаров». Весь Беверли-Хиллз сплошь уставлен шатрами. Журналисты, рекламщики, устроители вечеринок, стилисты, флористы, поставщики съестного, массажисты, тренеры, парикмахеры и специалисты по макияжу, организаторы парковки – все были в запарке или готовились к ней. По телефону спорили, кто первая – Гвинет или Николь – зашла к «Валентине» и попросила сделать байтовые складки. В отеле «Эрмитаж» помещения на целых двух этажах превратились в демонстрационные залы, где были выставлены коллекции разных дизайнеров, и любая актриса, питавшая надежду ступить на красный ковер, могла заглянуть туда и выбрать что пожелает. В дежурном офисе журнала «Vanity Fair», где после церемонии должен был состояться прием, воздух дрожал от неистовых звонков журналистов и посредников. Графики на стенах показывали, когда какая волна гостей ожидается: гости из списка «В» должны появиться здесь еще до двенадцати, гости из списка «С» прибудут уже под утро.
«Оскаровская гонка» давно уже стала традиционным видом соревнования для рекламщиков, маркетологов, телевизионщиков и рестораторов, бомбардирующих публику и прессу своими услугами. О соискателях главных премий говорилось следующее:
1. «Внутренняя биржа!»– мюзикл, действие которого происходит на Уолл-стрит во время оживления финансового рынка в 1980-х. Героиня фильма работает на бирже, но мечтает стать танцовщицей и большую часть фильма спит за рабочим столом и видит во сне, как танцует с сослуживцами, а зрители, затаив дыхание, вместе с героиней следят за ее перемещениями.