Страница 3 из 70
Наконец, распаковав багаж, она обернулась к окну и расстилавшемуся за ним морю. На подзорной трубе, установленной тут же, у окна висела закатанная в целлофан карточка с инструкцией. С минуту Оливия недоуменно смотрела на длинное описание, потом сорвала бумажку и прильнула глазом к окуляру. Размытая зелень моря. Девушка покрутила ручку, заставляя трубу уйти вниз. Она крутила и крутила до тех пор, пока не показались мужик в одних шортах, бегущий вдоль берега (брр-рр, ну и зрелище – нашел, чем хвастаться), и яхточка, неуклюже припадающая на каждой волне. Оливия вела трубу вдоль кромки прибоя дальше, – покуда взгляд не остановился на «ОкеанОтеле». Судно было похоже на белый утес Дувра, придрейфовавший вдруг в Майами.
Оливия извлекла из сумки ноутбук и быстро отстучала письмо Барри.
Re: Потрясающий новый сюжет
1. Майами – роскошь процветания.
2. Роскошный сюжет: «ОкеанОтель» – офигительно большой плавучий дом для толстосумов – пришвартован в Майами перед первым выходом в море.
3. Могу заняться, но нужно задержаться на два (в идеале – на три) дня. Подходит?
Конец связи. Оливия
Она перечитала записку, удовлетворенно кивнула, кликнула «Послать», глянула на себя в зеркало – и застыла: волосы всклокочены, лицо опухло... Ужас! И все из-за шестнадцати часов в аэропорту и самолете, причем пять из них пришлось провести в лондонском Хитроу (надо же было какой-то дамочке забыть компьютер в уборной!). Крем-парти начинается в шесть. У нее оставалось ровно двадцать минут, чтобы стать ослепительно прекрасной ночной феей.
3
Через пятьдесят восемь минут, приведя лицо в порядок, Оливия, запыхавшись, выбежала из лифта. Ко входу в гостиницу вдоль по улице вытянулся замерший ряд белых лимузинов, водители истошно сигналили. Гостиничные носильщики во всей своей красе: в белых шортах, играя мышцами, с грацией агентов ФБР, сновали туда-сюда с чемоданами и переговаривались по рациям. Две девицы с необъятными бюстами и совершенно плоскими бедрами «картинно» застыли на красном пятне ковра: на лицах их блуждала отчаянная улыбка. Девицы казались каким-то фантастическим гибридом мужчины и женщины: выше талии пышнотелая женственность, но стоит взглянуть вниз – там тело пятнадцатилетнего мальчишки. Обе стояли в совершенно одинаковых позах: прислонившись к штангам светильников, выставив одну ногу вперед, тело изогнув на манер буквы S, – то ли хотели изобразить логотип журнала «InStyle», то ли им до колик приспичило пописать.
На столике для гостей возвышалась шаткая пирамида, сложенная из тюбиков крема «Devorée – Crème de Phylgie». Они бы неплохо смотрелись в операционной: совершенно белая упаковка, с бледно-зеленым названием на ней. Оливия представилась, взяла один из закатанных в глянец информационных комплектов для журналистов и, периодически поглядывая на собирающуюся толпу, принялась читать состав крема, вздрагивая на малопривлекательных подробностях, вроде морских водорослей или вытяжек из моллюсков.
Она увидела, как сквозь толпу к ней, на ходу растягивая лицо в белозубую хищную улыбку, больше напоминающую оскал обезьянки, протискивается женщина в черном брючном костюме.
– Добрый вечер! Вы – Оливия? А я – Мелисса, агент по связям с общественностью из агентства «Век пиара». Добро пожаловать! Как долетели? Что за погода сейчас в Лондоне? – тараторя, она вела Оливию на террасу, на ходу задавая новые и новые пустые вопросы и даже не делая паузы, чтобы выслушать ответ. – Как вам номер в гостинице? Как дела у Салли из «Elan»? Передавайте ей приветы!
Наконец, они вышли на воздух. Весь светский Майами расположился около отливающего бирюзой бассейна, среди интерьера из разнокалиберной мебели, каскада ступенек, сбегающих в сад, белых шезлонгов, огромных настольных ламп и кабинок для переодевания.
– Вы попробовали мартини «Деворе»? А пресс-релиз, про повара, который готовил все, что мы будем сегодня есть, получили? – щебетала Мелисса. Оливия позволяла литься этому потоку, совершенно в него не вслушиваясь. Обычно она давала занудам занудствовать, – пусть себе тешатся мыслью, будто они неподражаемо остроумны. Ночь наступила, как это бывает в тропиках, в мгновение ока. Теперь пейзаж был подсвечен фонарями, внизу простирался океан, с рокотом лижущий в темноте берег. «Или это шумит кондиционер?» – усмехнулась Оливия. Что-то с этой вечеринкой было не так. Все напряжены, все следят за собой, – как Мелисса. Ветер шевелил пресс-релизы и салфетки на столах. Вздымал волосы и платья. Люди, собравшиеся здесь, явно не вписывались в обстановку. В их движениях, взглядах – во всем сквозила какая-то настороженность, что как-то не вязалось с Веселым Вечером в Стране-Без-Забот. Вон та группа в углу – кто они? Женщины, похоже, актрисы, стандартный типаж модельных красоток: распущенные волосы, длинные ноги, короткие платья. Что до мужчин... Так сразу и не определишь, что они такое: темные волосы, кожа смуглая, усы – в избытке. То ли испанцы, то ли индусы. Стараются произвести впечатление людей с деньгами, но не очень-то у них получается. Выглядят точь-в-точь как на рекламе, которую присылают на дом дорогие магазины.
– Ой, простите, мне надо встретить очередную гостью. Дженифер, неужели...
С этими словами, все так же не переставая щебетать на ходу, Мелисса устремилась ко входу, оставив Оливию одну.
Вернуться на мгновение назад... Что это было? Оливия поймала уже только тень этого чувства, но ей было достаточно. Опасность! Оливия тут же задавила его, как какого-нибудь жука или таракана. Собственно... Она и впрямь ненавидела такого рода вечеринки. Слишком хорошо она чувствовала безотчетные сигналы, подаваемые окружающими, чтобы легко скользить по тонкому льду тусовок, не падая и не набивая шишек. Она любила беседовать, а не бездумно перекидываться неискренними фразами, и никогда не была сильна в искусстве непринужденно перепархивать от одной компании к другой. Обычно, придя на тусовку, она в течение всего вечера не могла отрешиться от чувства, что то ли ее задели, то ли она с кем-то слишком резко обошлась. Но, не раз обжегшись, она дала себе слово не обращать на все это внимания. Со временем Оливии удалось вытравить в себе эти вечные женские страхи: красивая ли у нее фигура, как она сегодня выглядит, видно ли, что она преуспела в жизни, смотрят ли на нее с завистью? Она будет наблюдать, анализировать, приспосабливаться к предлагаемому коду поведения, но ни за что не позволит окружающим поколебать ее собственное представление о себе или как-то ее затронуть.
Одно из любимых жизненных правил Оливии гласило: «Никому нет до тебя дела. Каждый занят собой, как и ты». Особенно полезно помнить это правило, придя на тусовку. Среди прочего, оно подразумевает, что никто за тобой здесь не следит. Можешь стоять сама по себе и наблюдать, и ни одна душа не подумает, что тебе грустно. Никому в голову не придет, что она – Оливия Джоулз-Никто-глаз-не положит, только потому, что она тут стоит одна, сама по себе. Или хуже того, Рейчел Пиксли-Возьми-и-выброси. Никто ей не скажет: «Рейчел Пиксли, недоучка, исключенная из провинциальной средней школы, что в городишке Уорксоп. Немедленно убирайся из «Делано» и отправляйся в свой номер в грязной гостинице в Ноттингемском проезде».
Когда Рейчел Пиксли была еще обычной школьницей и приходила после уроков домой как раз, когда наступало время пить чай, она думала, что быть сиротой – редкостное везенье. Это значит, как Дикарка Алона (как же назывался этот комикс про нее?..), – скакать на лошади, без седла, вдоль кромки прибоя, быть свободной и дикой... Сколько раз после того, как все случилось, она думала, что произошедшее – это наказание за те глупые мечты!
Когда Рейчел было четырнадцать, тяжело груженный грузовик разом покончил с ее мамой, папой и братцем, переходившими улицу по переходу-зебре. Рейчел тогда замешкалась, покупая в киоске леденцы и журнал, и видела все своими глазами. Ее взяла к себе тетя Моника. Тетя держала множество кошек и дни напролет читала газеты, сидя в ночной рубашке. В ее квартирке пахло какой-то затхлостью, но, несмотря на пепел, который тетя неряшливо стряхивала на себя – так что вечно ходила, будто запорошенная снегом, – несмотря на весьма экзотическую и криво намазанную помаду на губах, тетя Моника была очень даже ничего, а в былые времена, наверное, и вовсе неотразима. Она училась в Кембридже и до сих пор прекрасно играла на пианино – если только не была пьяна. Играть на пианино, когда выпьешь, – это как садиться пьяным за руль – рискованно, и опасно для окружающих, – к такому выводу пришла Рейчел, пожив с тетей Моникой.