Страница 37 из 60
За исключением моего нижнего белья, лежащего на верхней части комода.
Блин, у меня же сегодня был день стирки. Как я могла забыть убрать его?
Я бегу вперед, открываю верхний ящик и одним махом прячу туда все кружевные трусики.
Пускай он и видел уже мое нижнее белье, но я не хочу, чтобы он считал меня неряхой.
Зейн осматривается вокруг. Он берет мое кварцевое пресс-папье и рассматривает его.
— Милая комната, но она совсем не подходит тебе.
— Знаю, — признаю я. — Нужно было повесить несколько постеров или еще что-нибудь в
этом духе, да?
— Ага. И где все пустые бутылки из-под энергетиков, грязное белье, висящее на люстре и на
дверцах шкафа, как у всех нормальных подростков?
— И где же ты нашел таких неряшливых подростков?
Он смеется.
— Думаю, это больше характеризует парней.
— Фу. — Теперь, когда я думаю об этом, я понимаю, что он описал комнату Мэтта.
Между нами повисает неловкое молчание. Затем Зейн встает прямо передо мной.
— Итак, — говорит он, глядя вниз на меня.
— Я… э-э…
Я полностью отвлекаюсь на его чистый сексуальный аромат!
— Мне нравится Дженна, — выпаливаю я. — Она кажется… милой.
— Да. Извини, что привел ее вот так, без предупреждения. Она приехала несколько дней
назад, не предупредив.
— Ох, — говорю я, пытаясь сохранить небрежный тон. — Кажется, вы очень близки?
Зейн тянется ко мне и заправляет прядь волос за ухо.
— Ты спрашиваешь, спали ли мы?
— Что? — возмущенно фыркаю я. — Я не это имела… так спали?
— Нет. Никогда. — Он смотрит прямо мне в глаза. — Мы только друзья.
— Ну, она очень симпатичная, — говорю я, практически защищаясь, как будто он не может
дружить с симпатичными девушками. — У нее красивые глаза.
— Да, они прекрасны.
— Ага! Такие большие!
Я показываю руками неподходящий жест, похожий на тот, которым парень показал бы
лапанье груди. Зейн начинает смеяться.
Я на мгновение закрываю глаза.
80
— Э-э, могу ли я сейчас что-то сказать, чтобы убедить тебя в том, что на самом деле я не
скрытая лесбиянка?
— Сказать? Нет. Возможно, показать. И ты должна быть очень убедительна в своих
действиях. — Он одаривает меня сексуальной полуулыбкой.
— Ха-ха, — говорю я.
Затем я делаю глубокий вдох.
— Вообще-то, я хотела извиниться перед тобой за свое сумасшедшее поведение по
отношению к шлюшке Мариссе. Хотя я считаю, что ты вел себя излишне мило и поощрял ее
флиртовать с тобой, ну, это твое право, и я не должна была вести себя, как ревнивая девушка. — Я
останавливаюсь, затем я в ужасе раскрываю глаза. — О Боже, я не хотела сказать девушка! Я хотела
назвать себя стервой! Потому что очевидно, что я не… мы не… ну, ты знаешь, не встречаемся, или…
пенис?
Зейн складывает руки на груди, ухахатываясь.
— Ой, да ладно! — умоляю я. — Избавь меня от мучений.
— Я правда должен это сделать, — соглашается он, качая головой. — Но я вроде как не хочу.
Словно наблюдаешь за крушением поезда.
— Спасибо. Теперь я, наверное, пойду поищу какой-нибудь монастырь. Они ведь любят там
девственниц?
Я начинаю разворачиваться, но Зейн притягивает меня к себе. Он такой твердый, теплый и
сексуальный… я таю.
— Я не думаю, что они примут тебя туда. Ты выглядишь слишком отвлекающе. Подумай обо
всех тех горячих шуточках, на которые ты будешь вдохновлять монахинь. — Его большие руки
ложатся на мои бедра, прижимая меня еще ближе к нему.
— Кроме того, у меня есть планы насчет тебя.
Мои руки обнимают его за шею, зарываясь пальцами в его мягкие темные волосы.
— Правда? И какие же это планы?
Зейн дразнит меня, мягко целуя в губы.
— Те, которые связаны с раздеванием. И сексом, в большом количестве.
Пьянящее безрассудство наполняет меня, когда мое тело беспомощно реагирует на него.
— Ага, ты только говорить горазд.
— Да ты что? — усмехается он. — Ладно, малышка, ты сама напросилась.
Зейн поднимает меня с впечатляющими скоростью и легкостью. Он несет меня к кровати и
бросает на нее, затем ложится сверху.
— Как тебе такие действия? — бормочет он, улыбаясь.
Я тянусь, чтобы прикоснуться к его прекрасному лицу.
— Ты все еще болтаешь.
Теперь между нами не произносятся слова, только происходит напряженный разговор между
нашими руками и ртами, негромкие вздохи или стоны нарушают тишину.
— Виолетт. — Зейн пристально смотрит мне в глаза. — Мне не нужна ни Дженна, ни
секретарша, кто-либо другой. Только ты.
Значит ли это, что…?
Он скользит рукой вниз по моему дрожащему животу к пуговице на штанах. Только лишь,
когда он опускает вниз молнию, я вспоминаю.
— Подожди. — Я останавливаю его, хватая за руку. — Мы не можем. Я… сейчас не
подходящее время месяца.
Зейн поднимает голову и косится на меня.
— И что?
Я хмурюсь.
— А то, что… нет!
Он рычит мне в шею.
— Ты убиваешь меня, Виолетт.
— Тебя? — Я смотрю на него с негодованием. — А как насчет меня? Если так пойдет и
дальше, я умру девственницей.
Зейн смеется и целует мне в кончик носа.
81
— Поверь мне, я не допущу этого.
Он скатывается с меня на кровать. Мы оба лежим на спинах и смотрим вверх на потолок.
— Ого, — говорит Зейн спустя мгновение. — Эта кровать и правда мягкая.
— Правда? — вздыхаю я, потягиваясь. — Спишь на ней и будто находишься на небесах.
— Тебе понравится моя кровать. Она огромная.
Я переворачиваюсь на бок, к нему лицом.
— А мне когда-нибудь представится возможность увидеть твою кровать?
— Ну, это зависит от того, — Зейн подпирает голову рукой, — принесешь ли ты мне завтрак в
постель, а также будешь ли выполнять другие обязанности на правах моей девушки?
Я вскидываю брови.
— Девушки или прислуги? И… ты говоришь о том, о чем я думаю? Зейн, мне нужна ясность.
— Правда? Ты собираешься заставить меня сделать это?
— Да, пожалуйста.
— Ну, ладно, — Зейн поворачивает свое лицо, чтобы посмотреть на меня. — Виолетт Марсер,
ты станешь моей девушкой?
Я не могу остановить гигантскую улыбку, которая появляется у меня на лице.
— Да! Ура!
Он смеется.
— Круто.
Я наклоняюсь, чтобы от души поцеловать его.
— Что теперь?
— А теперь ты наденешь свою рубашку, а я поеду домой и приму по-настоящему холодный
душ. — Он смотрит на меня снова. — По-настоящему холодный.
Он начинает подниматься, но я хватаю его за руку.
— Останься сегодня со мной, — говорю я импульсивно.
Я вижу, как он раздумывает над моим предложением. Он проводит рукой по своим
взъерошенным волосам и вздыхает.
— Ты уверена, что хочешь рискнуть и попасться?
— Это того стоит, — говорю я быстро. — Я хочу, чтобы ты остался.
— Тогда я останусь.
Пока Зейн принимает душ, я пишу маме сообщение, что у меня ужасно болит живот, так что я
ложусь спать пораньше. Она отвечает мне предложением принести чая и сделать массаж спины.
Чувствуя себя ужасно виноватой, я пишу ей, что со мной все будет в порядке, я просто лягу спать.
Честно говоря, за всю свою жизнь я не лгала ей так часто, как за этот прошедший месяц. У
меня никогда не было на это причин. Но теперь, я понимаю, что чувства вины и тревоги стоят этого.
Зейн стоит этого.
Мы смотрим какую-то фигню по интернету, как в старые-добрые времена, за исключением
того, что в этот раз я сижу у Зейна на коленях и на мне только его рубашка. Мне все еще непонятно,
как это он до сих пор не видел этих вирусных видео, если учитывать, что он работает с
компьютерами. Разве таких ребят не оттянешь за уши от интернета?
Или, возможно, они бы не были такими, если бы были похожими на Зейна.
Около полуночи Зейн убеждает меня пойти поплавать нагишом в бассейне. В конечном итоге,