Страница 20 из 60
кожу.
— Вздутия нет, — говорит он нежно. — Только небольшое покраснение.
Он нежно проводит пальцем по моей внутренней поверхности бедра, легким, как перо,
касанием, от которого у меня перехватывает дыхание, и я дрожу совсем не от боли.
Думаю, я издаю какой-то звук. Зейн смотрит на меня, и как будто только сейчас осознает, что
делает, он резко поднимается и пятится.
— Держи ожог под полотенцем. Я пойду поищу какую-нибудь мазь с алоэ, — бормочет он.
Я в изумлении наблюдаю за тем, как он уходит. Боже мой. Я не могу поверить, что сижу здесь
только в нижнем белье. Не могу поверить, что он прикасался ко мне… там. Я разрываюсь между
желанием оскорбиться и нервным возбуждением. И, признаю, чистой похотью.
Ах, слава Богу, на мне красивое белье. Ой, я только сейчас понимаю, что он во второй раз
видит его. Хотя, не ту же пару. Сегодняшний мой выбор — это кружево и желтые лютики.
Боже. Так неловко.
41
Зейн возвращается с каким-то тюбиком в руках и легким одеялом. Он укрывает меня и
передает мне тюбик.
— Подожди несколько минут, а затем помажь этим свое… свой ожог, — говорит он угрюмо.
— Спасибо. — Я рискую взглянуть на его безэмоциональное лицо. — Извини, я такая
недотепа.
На его губах появляется намек на улыбку.
— Ты притягиваешь к себе неприятности, да?
Я пожимаю плечами, мои щеки краснеют. Я расправляю одеяло так, что оно прикрывает
большую часть моих ног.
С минуту он ничего не говорит, просто смотрит на меня. Затем он бормочет что-то о
фиксировании своих контактных линз и исчезает в своей комнате. Он носит контактные линзы?
Хмм… готова поспорить, что в очках он будет выглядеть сексуальным.
Как раз тогда, когда я убеждена, что он не вернется, он входит в комнату, и растягивается
рядом со мной на диване.
— Ты не против, посмотреть бессмысленный телевизор? — спрашивает он, беря пульт.
— Да, — говорю я благодарно.
Так что мы сидим и смотрим ситкомы, реалити-шоу… все, что показывают. Мы смеемся над
одинаковыми шутками и высмеиваем людей в реалити-шоу. Зейн не имеет ничего против моего
сарказма. Он, кажется, наслаждается этим. Мы спорим о наших любимых шоу.
Я даже не помню, как заснула. Следующее, что я помню так это, как Зейн поднимает меня с
дивана и несет в мою комнату, как будто я ничего не вешу.
Находиться в его сильных руках настолько… невероятное чувство. Я притворяюсь спящей
только для того, чтобы он продолжал нести меня. Он аккуратно кладет меня на кровать и укрывает
одеялом. Я открываю глаза, когда чувствую, что он наклоняется надо мной.
— Сладких снов, Виолетт, — шепчет он, целуя меня в лоб.
И впрямь это были сладкие сны.
Подождите, я не перестала быть глупой девицей, постоянно попадающей в беду.
Когда на следующий день мы с Лорен покидаем Тако Белл, то обнаруживаем, что у моей
машины спустило колесо, и у меня нет запаски. Куда она делась? Теперь я припоминаю, что,
возможно, когда-то я перенесла ее, чтобы освободить место в багажнике. Для коробок с пиньятами1.
Даже и не спрашивайте.
Прежде, чем я понимаю, что делаю, я звоню Зейну. Он смеется над моим робким тоном и
обещает, что приедет через двадцать минут с новой запаской.
Он добирается туда за пятнадцать минут. Я представляю его Лорен, которая испытывает
соответствующее благоговение, и он с легкостью меняет колесо, пока мы наблюдаем за ним. Почему
это так сексуально, когда парни делают мужскую работу, например, ремонтируют машины?
Или, может, дело в Зейне. Что бы он ни делал, это выглядит сексуальным. И не только я так
думаю, судя по группе девушек, которые останавливаются, чтобы поглазеть на него и попускать
слюни.
Черт возьми, я должна быть единственной, кому позволено пускать слюни, глядя на него. Я
нашла его первой!
Лорен потрясена моим поведением. Рядом с ним я превращаюсь в хихикающую лузершу. Я
чувствую к себе отвращение, но ничего не могу с собой поделать. Я обеими руками зажимаю себе
рот и заставляю себя стоять молча рядом с Лорен.
Когда Зейн заканчивает, то гладит меня по голове, как щенка, и предупреждает, чтобы я
держалась подальше от неприятностей. Затем он запрыгивает в свою сексуальную маленькую
машину и уезжает прочь.
— Ничего себе, — говорит Лорен, наблюдая его отъезд.
— Зейн или моя глупая неуклюжесть? — спрашиваю я покорно.
— И то, и то. — Она смотрит на меня сочувственно. — Ви, ты по уши влюблена в него.
— Да, — наконец признаю я, плюхаясь на свое сиденье в машине. — Жалкое зрелище, да?
1 Пиньята (исп. Piñata) — мексиканская по происхождению полая игрушка довольно крупных размеров, изготовленная из
папье-маше или лёгкой обёрточной бумаги с орнаментом и украшениями.
42
— Ты нравишься ему, но он не хочет этого.
— Что? — я поворачиваюсь к ней, подняв брови. — Ты поняла это за те пять минут, что он
пробыл с нами?
— Нет, — вздыхает она. — Я смогла понять это по тому, как он вынужден был отрывать от
тебя взгляд каждые несколько минут. Ты позвонила ему, и он примчался тебе на помощь. Он
тусуется с тобой все время. Ты думаешь у такого парня, как он, не найдется дел поважнее, чем
смотреть с тобой фильмы все ночи напролет?
— Ай, — говорю я немного обиженно.
Лорен смотрит на меня серьезно.
— Ты сама видела, с какими девушками он встречается. Ты видела его хоть раз с другой
девушкой, после того, как вы стали настолько дружны?
— Дружны, — повторяю я, ухмыляясь. — И нет, не видела. Но он сказал, что больше не будет
приводить потаскушек домой после того раза. Насколько я знаю, он сам ходит к ним домой или…
еще куда-то.
Он только пожимает плечами.
— Если ты хочешь его, Ви, я уверена, он не разочарует тебя.
Я посмеиваюсь, когда завожу машину. Но где-то глубоко внутри, маленький цветок надежды
расцветает у меня в груди.
Если я хочу его, говорит она.
Не думаю, что когда-либо в своей жизни я хотела чего-то больше.
Глава 12.
— Так что, если по существу, то мой отец — настоящий козел, — говорю я.
Мы с Зейном сидим в шезлонгах у бассейна. Уже поздно, но никто из нас еще не хочет идти
спать, так что мы просто сидим здесь и болтаем. Я только что рассказала ему о том, как мой папа без
колебаний оставил нас. Даже не вернулся тогда, когда мама узнала о том, что у нее рак.
Я угрюмо смотрю на неярко освещенный бассейн, светящийся, как драгоценный камень в
ночи. Зейн с мгновение молчит.
— Твоя мама рассказала мне о том, как ты ухаживала за ней, — говорит он, наконец. —
Должно быть, тебе было очень тяжело.
Я пожимаю плечами.
— Нам очень помогали. Друзья и семья.
— Она говорила, что ты оплачивала большую часть счетов. Но по этому поводу она вела себя
как-то странно, как будто не хотела говорить, каким образом тебе это удавалось.
Я бросаю на него пронзительный взгляд.
— Я не зарабатывала деньги проституцией или стриптизом, если ты подумал об этом.
Он прячет улыбку.
— Никогда не приходило мне в голову.
— Ничего противозаконного, — говорю я после очередной долгой паузы, во время которой я
обдумывала, должна ли раскрыть ему свой секрет. — Я… я пишу книги.
Зейн поворачивается и смотрит на меня с удивлением.
— Ты… пишешь?
Я смущенно киваю.
— Мне всегда нравилось придумывать истории. Я всегда писала. Когда мама заболела, и мы
очень нуждались в деньгах, чтобы оплатить все ее медицинские счета, только это пришло мне на ум.
Так что я рассмотрела этот вариант. Оказывается, самостоятельно публиковаться очень легко.
— Это потрясающе, — говорит он. Когда я смотрю на него, он кажется впечатленным. — О
чем ты пишешь?
— Э-э… — пожимаю я плечами. — У меня вышла серия под названием «Изменяя время». Эта