Страница 34 из 359
- Твой сто тридцать второй. Понял?
- Да, господин, - ответил Гаор, переходя к указанной стене.
Вот выдали всем.
- Все?
- Все.
- Ведите.
- Пошёл.
Ещё одна комната. Ну и анфилада! Какая же это машина! Это что ж, рабство настолько выгодно, что соорудили такую систему? Гаор старался думать сейчас о чём угодно, лишь бы не о том, что вот-вот его, практически голого, выставят на чужие глаза и продадут как вещь. Кому-то нужную, чем-то полезную, возможно дорогую, но вещь. Да, были в его жизни и осмотры, и разводы по частям, когда они новобранцы, хоть и аттестованные, стояли в строю, а майоры и полковники ходили вдоль шеренг, приглядываясь и отбирая себе пополнение. Но там даже вопросы задавались, а здесь его вряд ли о чём будут спрашивать.
Здесь их ненадолго оставили одних. Строй сразу смешался. Торопливо, напоследок, о чём-то сговаривались, чего-то желали. Гаор пробился к Седому.
- Держись, парень, - тихо сказал Седой. - Помни, ничего вечного нет. И это не самое страшное.
Гаор успел кивнуть и вытолкнуть через сведённое судорогой горло.
- Спасибо, за всё.
- Сочтёмся, - отмахнулся Седой.
Гаор сразу вспомнил, обрывок какого это изречения: "...у Огня угольками...", и прикусил губу, чтобы не закричать в голос, бессмысленно и дико ругаясь, как тогда в Чёрном Ущелье, когда он держал на руках истекающего кровью новобранца. Тому раздробило ноги, он наложил жгуты, но была ещё рана в живот, и мальчишка, цепляясь за него, шептал: "Сержант, говорили, умирать не больно. Мне больно, значит, я не умираю, да? Сержант..." А сверху сыпалась каменная крошка от развороченного укрытия.
- Готово?
В комнату порывисто вошёл молодой и румяный лейтенант с зелёными петлицами и списком в руке.
- Так, становись. Кого вызову, проходит.
Они выстроились вдоль стены.
- Сто двадцать, сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три, сто двадцать четыре. Пошёл.
Седой, Чалый, Чеграш, Зима, Гиря вышли в указанную дверь.
Его номер сто тридцать второй, он может ждать. Но очередь двигалась быстро.
- Сто тридцать два.
Гаор шагнул вперёд.
- Пошёл, - бросил, не глядя на него, лейтенант.
Следующий зал заметно длиннее, с паркетным полом и тоже двумя дверями. Одна, через которую впустили его, а другая в дальнем торце. Вдоль стены по периметру невысокий, высотой в ладонь, не больше, помост достаточной ширины, чтобы можно было стоять, не касаясь стены. Помост обтянут серым, чуть шершавым материалом и, встав на указанное ему надзирателем место, Гаор почувствовал, как согреваются ступни.
- Руки за спину, - сказал ему надзиратель и отошёл, чтобы поставить Лыска.
Руки за спину, это "вольно". Такую стойку Гаор мог держать долго и потому стал оглядываться.
Помост был рассчитан на, по крайней мере, полусотню... экспонатов. Расставляли их, сообразуясь с какими-то списками. И Седой с бригадой оказались далеко, но на другой стороне, так что он их видел. Приводили и ставили ещё и ещё, этих он уже никого не знает, видно, из других камер. Рядом с ним поставили мужчину, черноволосого, с густой бородой и усами, которые топорщились щёткой и потому не закрывали ни шею, ни губы. А слева оказался Малец из их камеры, озиравшийся с таким же любопытством. Наконец помост заполнился, у дальней двери поставили столик со стопкой каких-то вроде книжечек. Зазвенел звонок, и дальняя дверь открылась. Вошли покупатели.
Хорошо одетые, все в штатском, солидные мужчины, многие, как сразу заметил Гаор, знали друг друга. Они, не спеша, вежливо пропуская собеседника вперёд, входили, брали книжечки - каталог аукциона, догадался Гаор, вспомнив виденное на аукционе трофеев - и так же не спеша прохаживались вдоль помоста, разглядывая выставленный товар, делая пометки в каталогах. Иногда им хотелось что-то уточнить, и они приказывали показать мускулы, снять полотенце, повернуться спиной. Мимо Гаора уже прошло несколько таких, оглядели, пометили в каталогах, но приказаний не последовало. Один долго и внимательно рассматривал покрасневшего Мальца, чиркнул в каталоге и отошёл. Малец перевёл дыхание.
- Тряпку убери.
Гаор вздрогнул, не сразу поняв, что это ему. Перед ним стоял не старый, чуть старше сорока лет, мужчина в штатском, но с орденскими ленточками на пиджаке. Его чёрные глаза оглядывали Гаора с холодным интересом. Прикусив губу, Гаор распустил узел, зажав полотенце в опущенной вдоль тела левой руке.
- Повернись.
Он повернулся спиной.
- Обратно. Можешь прикрыться.
Завязывая полотенце, Гаор почувствовал, что руки у него дрожат, а щекам горячо от прилившей к ним крови.
Покупатели то и дело заслоняли от него Седого, но иногда в просветы между тёмными дорогими костюмами и гладко выбритыми головами ему удавалось увидеть высоко поднятую голову Седого, светлую шевелюру Чалого, Чеграша он уже видел хуже, а к Зиме и Гире надо поворачивать голову, что, как он понимает, запрещено. И подражая Седому, Гаор так же высоко держал голову и смотрел не на проходивших перед ним, а над ними.
Раздался тихий мелодичный звон, и перед ним остановилась женщина. В женских костюмах Гаор разбирался весьма приблизительно, но что накидка-пелерина из белого с серебристым блеском меха безумно дорогая, догадаться нетрудно. Обилие украшений, вылощенный адъютант сзади. Понятно, генеральская жена, высокопоставленная шлюха. Гаор поглядел на адъютанта и похолодел. Его он знает. Встречались как-то в баре кадрового отдела Военного Ведомства. Он забежал выпить кофе, а бар общедоступный, было людно, и этот старлей подсел к нему. Разговорились. Тот, оказывается, читал его в "Ветеране" и тоже был на Малом Поле. Они выпили пива и немного со вкусом пообсуждали, как надо было бы поставить седьмую батарею. Приятно поговорили. И вот... Генеральша плотоядно облизывала губы, разглядывая его и стоявшего рядом черноволосого, явно сравнивая их. Адъютант откровенно скучал и явно не узнавал Гаора. Хотя бы потому, что не разглядывал. Наконец отошли.
В общем шуме негромких разговоров и шарканья ног отдельные слова не различались. Только когда проходили вплотную, можно было что-то разобрать, какие-то обрывки фраз, но Гаор слышал, не понимая.
- Повернись.
Это опять ему. Он бездумно выполнил приказание.
- Обратно. Покажи мускулы.
Гаор, как на занятиях по культуризму, свёл вперёд плечи и напряг мышцы.
Покупатель чиркнул в каталоге и отошёл.
Сволочи, когда-нибудь это кончится?! У него уже начинала кружиться голова, снова звенело в ушах, только не хватает потерять сознание. Здесь не камера, отлежаться не дадут.
Зазвенел звонок, и покупатели потянулись к выходу. Гаор перевёл дыхание, чувствуя, как по спине ползёт струйка пота.
Когда зал опустел, надзиратели разрешили им сойти с помоста и перегнали в другую, уже маленькую комнату. Здесь, хотя у двери стоял надзиратель, но можно было немного размяться и даже поговорить, но тихо и незаметно.
- Хорошо держался, молодец, - бросил ему Седой.
- Гомиков седни не было, повезло, - сказал темноволосый, но со светлым пухом на щеках парень.
- Ща ты их в зале увидишь, - ответил стоявший рядом с Гаором черноволосый. - Новик?
Гаор понял, что это ему, и кивнул.
- Привыкнешь, - сказал черноволосый.
Треугольник должника у него на лбу был обведён кружком - знаком законченной выплаты.
- Что за клеймо? - спросил Гаора ещё кто-то, - не видел такого.
- Бастард, - уже привычно ответил Гаор, - продан отцом за долги наследника.
- Скажи, как быват, - мимоходом посочувствовали ему.
Надзиратель не мешал перешёптываться и переходить с места на место, молча поигрывая дубинкой у двери, за которой слышался шум рассаживающихся людей.
Вошёл быстрым уверенным шагом высокий гладковыбритый мужчина с каталогом и небольшим молотком в руках. Полосатый галстук-бабочка, к лацкану пиджака приколот цветок. Аукционист. Быстро и весело оглядел их.