Страница 27 из 31
В директиве подчеркивалось важное значение для победоносного завершения Восточного похода быстрейшего захвата Москвы и Донецкого бассейна. Однако вопрос о взаимодействии групп армий «Центр» и «Юг» при развитии наступления от Днепра не рассматривался. Авторы директивы самонадеянно полагали, что последующие действия немецких войск будут носить характер «преследования» остатков разгромленного противника и им без особого труда удастся выйти на линию Волги, где они создадут «заградительный барьер против Азиатской России».
Таким образом, основная стратегическая цель немецкого военного плана – уничтожение одним ударом военной мощи Советского государства – цель, навеянная шлиффеновской дефективной теорией о возможности осуществления «Канн» стратегического масштаба, была нереальной. Помимо невозможности вообще поймать в гигантский «котел» многомиллионную армию, само соотношение сил, говорило о вздорности такого замысла. А какие еще стратегические преимущества надеялись получить главари вермахта по сравнению с Красной Армией?
Стало известно, что ставка делалась на временные факторы и на авантюризм в стратегических методах. Вероломство и внезапность нападения расценивались Гитлером и Генштабом как решающий стратегический фактор для победы в войне. Внезапность удара, по мнению немцев, должна была обеспечить полный срыв мобилизации вооруженных сил в Советском Союзе, что могло привести к невозможности создания стратегического фронта. Именно внезапность первых ударов в сочетании с их силой, по мнению немецко-фашистских руководителей, должны были обеспечить широкий размах и высокие темпы последующего почти беспрепятственного продвижения немецких войск в глубь советской территории.
Верховное командование и Генеральный штаб придавали исключительное значение скрытности проведения всех подготовительных мероприятий, имеющих хоть какое-то отношение к готовящейся войне на Востоке. Во всех документах эта мысль проведена отчетливо. «Из-за огласки наших приготовлений, – указывалось в плане «Барбаросса», – могут возникнуть тяжелейшие политические и военные последствия» [180] . Сам Гитлер на всех совещаниях неоднократно повторял, что концентрация германских сил для операции «Барбаросса» должна маскироваться подготовкой нападения на Англию, а также проведением операции «Марита» по захвату Югославии и Греции.
Стратегические планы Гитлера строились на политических и военно-экономических соображениях, без опоры на которые нельзя начинать войну. Это был в первую очередь захват Ленинграда, который он рассматривал как колыбель большевизма и который должен был принести ему устойчивую связь с финнами, и господство над Прибалтикой. Одновременно должна была вестись операция по овладению источниками сырья на Украине и угольными ресурсами Донбасса, а затем нефтяными промыслами Кавказа.
Готовясь к нападению на Советский Союз, фашистская Германия была более чем когда-либо обеспечена топливными и сырьевыми ресурсами. Добыча угля в Германии вместе с подвластными ей странами достигала 400—410 млн. т. Это в два с лишним раза превышало добычу угля в Германии накануне Первой мировой войны, и было равно производству угля в США в 1939 году (401,9 млн. т). Развязав войну, фашистская Германия захватила и подчинила себе людские и материальные ресурсы почти всей Европы. Страны, входившие в гитлеровскую коалицию и оккупированные Германией, в общей сложности насчитывали до 290 млн. человек населения [181] . По обеспеченностью нефтью Германия также оказалась в гораздо более благоприятном положении, чем в Первую мировую войну. Общее количество поставок нефти в Германию в предвоенные годы достигало 7—8 млн. т., что покрывало годовую потребность страны в жидком топливе. В начале Второй мировой войны запасы нефти в Германии равнялись 6—7 млн. т, а после изъятия нефти из оккупированных стран, они выросли до 10—11 млн. т.
Сталелитейная промышленность, которой располагала гитлеровская Германия, давала 42—44 млн. τ в год, а это было всего на одну треть меньше производства сталелитейной промышленности США и в 3—3,5 раза больше той мощности, с какой Германия вступала в Первую мировую войну. Гитлеровской Германии удалось создать и значительные запасы важнейших стратегических материалов, необходимых для ведения войны: алюминия, магния, цинка, марганца, каучука. Одним из важнейших элементов экономического потенциала является производственная мощность всей промышленности. К началу Второй мировой войны промышленность собственно Германии давала 11—12 процентов мировой промышленной продукции, а вместе с оккупационными странами —18—20 процентов. [182]
Но при ведении большой войны немецкая индустрия в высокой степени зависела от импорта. Так, за счет импорта покрывалось 99% потребности бокситов, 95% никеля, 90% олова, 80% каустика, 70% меди, 50% свинца, 45% железа и 26% цинка. Поэтому в одной из своих речей Гитлер говорил, что «единственный выход… лежит в приобретении достаточно большого жизненного пространства. Для решения германского вопроса может только путь насилия» [183] . 22 августа 1939 года, выступая перед высшим командным составом, Гитлер еще раз указал на необходимость завоеваний: «Наше экономическое положение является настолько тяжелым, что мы еще можем продержаться лишь несколько лет… Нам ничего не остается другого, мы должны действовать». [184]
Экономические цели в войне оставались главными. «Надо завоевать то, в чем мы нуждаемся и чего у нас нет. Нашей целью должно быть – завоевание всех областей, имеющих для нас особый военно-экономический интерес». Именно так Гитлер обрисовал министру вооружений Ф. Тодту политику фашистской Германии в предстоящей войне. Геринг смотрел еще дальше «Если Германия выиграет войну, то она станет величайшей державой в мире, она будет господствовать на мировых рынках. Германия обогатится. Ради этой цели стоит рисковать». [185]
Нещадной эксплуатации были подвергнуты экономика и промышленность оккупированных фашистской Германией стран. Захватив Австрию, германские монополии присвоили себе до 60% ее промышленности. После оккупации Чехословакии германские монополии захватили контроль над экономикой страны, поставив ее на службу германскому милитаризму. Для фашистской Германии большой интерес представляла ее металлургическая и военная промышленность. По производству стали в 1937 году (2 314 тыс. тонн) Чехословакия относилась к важнейшим производителям металла в Европе [186] . Продукция военной промышленности Чехословакии была хорошо известна за пределами страны. Ее военные заводы являлись самыми лучшими в Европе. Только производственная мощность авиационной промышленности достигала 1500 самолетов в год. В целом военная промышленность Чехословакии была рассчитана на снабжение армии в 40—45 дивизий, общей численностью до 1,5 млн. человек В руки германских милитаристов попало целиком все вооружение и запасы 30 чехословацких дивизий, в том числе материальная часть трех бронетанковых дивизий, оснащенных по тому времени наиболее совершенными танками.
После оккупации Польши немецкие концерны захватили 294 крупных, 9 тысяч средних и 76 тысяч мелких польских промышленных предприятий, а также 9120 крупных и 112 тысяч мелких торговых фирм [187] . В оккупированных европейских странах гитлеровские войска захватили в 1940 году в качестве трофеев большое количество разнообразной техники: почти все вооружение 6 норвежских, 10 голландских, 22 бельгийских, 12 английских и 92 французских дивизий. В одной только Франции агрессоры захватили 3 тысячи самолетов и 4 930 танков (включая и транспортеры для боеприпасов) [188] . За счет французских автомашин германское командование к моменту нападения на Советский Союз, обеспечило автотранспортом 88 пехотных дивизий, 3 моторизованных и одну танковую дивизию [189] . Германскими железными дорогами было конфисковано 4 260 голландских, бельгийских и французских локомотивов и 140 тысяч товарных вагонов. [190]Золотой фонд и все казначейские и ценные бумаги оккупированых стран были обращены на пользу Германии, а в Дании, Голландии, Норвегии, Бельгии и Франции был налажен выпуск бумажных денег, подконтрольныхрейху и одновременно были наложены большие контрибуции. За один год оккупации, с 25 июня 1940 года по 25 июня 1941 года только одни оккупационные платежи Франции немецким оккупантам составили сумму в 70—75 млн. немецких марок, или в пересчете на франки 14 150 млн. французских франков. Эта сумма в 1,7 раза превышала сумму репараций, уплаченную Германией Франции более чем за пятилетний период (с 2 сентября 1924 по 17 мая 1930 года). Общая сумма средств, полученных фашистской Германией в 1940 году под видом возмещения оккупационных расходов, квартирных и транспортных средств с Франции, Голландии, Бельгии, Дании, Норвегии, Польского генерал-губернаторства, протекторатов Чехии и Моравии, Греции, Сербии и Хорватии, составило 9486 млн. немецких марок. [191]