Транзита не будет

За свое недолгое журналистское прошлое я успел обрасти множеством полезных и не очень знакомств и связей. И вот теперь вовремя вспомнил об одном из интересных людей – Иване Михайловиче Городихине, докторе исторических наук, специализировавшемся на античном периоде азиатских культур. Своеобразным «коньком» Ивана Михайловича была история античных религиозных культов азиатских народов.

Городихина я обнаружил там, где и рассчитывал, – в отделе редких документов университетской библиотеки. Профессор с увлечением читал какой-то древний манускрипт и очнулся только от моего прикосновения. Постукивание по краю стола, покашливание ни к чему не привели, пока я деликатно не тронул ученого за локоть.

– А-а, Дмитрий Алексеевич, – рассеянно ухмыльнулся в роскошные «кошачьи» усы Городихин. – Давненько вас не видел.

– Добрый день, профессор, – лучезарно улыбнулся я. – Не поверите: соскучился по вашим изумительным рассказам о загадках прошлого!

– Неужели?.. Гм-м. И о чем же вы хотели бы услышать на сей раз?

– А я вас не очень отвлеку?

– Молодой человек, вы меня уже отвлекли. Так что давайте оставим церемонии с извинениями и перейдем к делу.

«Вот так, господин Котов, примите плюху и скажите спасибо!» Кажется, я все-таки покраснел. Во всяком случае, ощущение, что к ушам поднесли зажигалку, оказалось достаточно явным.

– Извините, – все же пробормотал я и попробовал придать лицу озабоченное выражение. – Постараюсь покороче. Сегодня утром коллеги из органов пригласили меня на место преступления. Найден труп молодого мужчины без следов насильственной смерти. Из необычного, а меня зовут именно в подобных случаях, я обнаружил только маску ужаса на лице и еще вот это.

Я положил медальон поверх разложенных на столе бумаг. Городихин моментально схватил находку, вынул из нагрудного кармана пиджака неизменную лупу и принялся рассматривать медальон.

Молчал профессор минут пять. Я терпеливо ждал, следя за выражением его лица. Неподдельный интерес, задумчивость, догадка, озарение и, наконец, торжество знания.

– Ну-с, Дмитрий Алексеевич, где, вы говорите, это нашли?

– Медальон был зажат в правом кулаке погибшего…

– Во-первых, это – не медальон! – поучающее перебил Городихин. – Это – соляр, нагрудный знак жреца культа солнцепоклонников. Культ бога Солнца был чрезвычайно распространен в античном мире как на Западе, так и на Востоке. В разных вариациях в разное время и в разных культурах соляры находили при раскопках от Иберии до Сиама.

– Но наш клиент – казах, – вставил я.

– Прекрасно! – улыбнулся Иван Михайлович. – Этот соляр, уважаемый детектив, весьма необычен, прежде всего тем, что он свежий. То есть изготовлен сравнительно недавно, скорее всего в нашем столетии…

– Я догадался…

– Но вы хотите знать, откуда он.

– За тем и пришел… – кивнул я.

Похоже, лекции мне не избежать. Но куда ж деваться?..

Городихин приосанился.

– Итак, что же мы видим? С одной стороны, типичный соляр эпохи Сасанидов. В Эраншахре [10] зороастрийская религия практически была признана государственной. Хотя там были и ариане, и манихеи. Но, как во всякой религии, в зороастризме существовало множество ответвлений и толкований, даже откровенных сект. Одними из наиболее радикальных считались так называемые Дети Солнца. Судя по немногим сохранившимся свидетельствам, эти «детки» не просто провозгласили победу света над силами тьмы, но и активно претворяли идею в жизнь, физически уничтожая все, по их мнению, порочащее светлое начало в мире.

– То есть Дети Солнца были чем-то вроде террористической организации?

– Ну, терроризм – сильно сказано… У них логика была такова. Солнце дало начало всему живому, следовательно, все, что вредит или угрожает живому, особенно человеку, есть проявление тьмы. И значит, с ним надо беспощадно бороться.

– Они и боролись…

– Ну да. – Городихин помолчал. – Так вот. С другой стороны, в седьмом веке Арабский халифат подмял под себя империю Сасанидов и, естественно, сменил религию. Зороастризм, равно как и его ответвления, был запрещен. Храмы в большинстве разрушены. С тех пор про Детей Солнца ничего не было слышно. По крайней мере, они в официальных источниках не упоминаются. А косвенно…

Профессор покачал соляр на цепочке, потом положил на стол перед собой. Я ждал, хотя так и подмывало поторопить его.

– Припоминаю кое-что. – Иван Михайлович постучал ногтем по соляру. – В путевых записках Ибн-Баттута, арабского путешественника и дипломата четырнадцатого века, впервые полностью опубликованных в Каире в 1871 году, есть один интересный эпизод. Когда Ибн-Баттута возвращался из своего второго путешествия на Восток через Афганистан и Персию в родной Танжер, в долине Кабула ему повстречались необычные странники. Их было несколько десятков, все одеты в белые хитоны на манер ромейских, а на груди и спине на них были вышиты изображения пылающего солнечного диска, пересеченного красной ветвистой молнией…

– Похоже на нашу находку, – не выдержал я.

– Да, – снисходительно кивнул Городихин. – И вот на вопрос Ибн-Баттута, кто такие, его проводник ответил буквально, мол, это Дети Солнца, борцы с тьмой!

– Ага. Но все же – четырнадцатый век…

– Вот и я о том же. Получается, что и в двадцать первом веке эта… община существует. Во всяком случае, другого объяснения я не вижу.

Некоторое время мы оба молчали, каждый по-своему переваривая невероятный вывод. Я справился первым.

– Хорошо. Допустим, Дети Солнца существуют, их дело живет. Но ведь где Персия и где Томск?..

– Правильный вопрос, – усмехнулся профессор. – Но здесь я вам не советчик. Думаю, вы, как детектив, сумеете найти связь между этими, казалось бы, несоединимыми фактами.

– Да, конечно, – мне стало неловко. В самом деле, чего я пристал к уважаемому человеку? Он ведь и так мне помог сверх всякого ожидания. – Извините, Иван Михайлович. Огромное вам спасибо! – Я сунул соляр в карман. – До свидания.

– Всего хорошего, – кивнул Городихин, снова погружаясь в свои бумаги.

Я вышел из библиотеки весьма окрыленный. Надо же! Дети Солнца, древняя секта снова в действии!.. Но как ее связать с убитым?

Мучаясь над загадкой, я направил свои стопы к зданию главного корпуса Университета, ибо именно там работал мой давний приятель Сергей Калганов. Сергей Васильевич был химиком от бога и абсолютно безбашенным экстремалом.

Еще будучи старшеклассником, Серега влюбился в химию вообще и в неорганическую, в частности. Успехи его по предмету оказались настолько впечатляющи, что химичка пригласила талантливого ученика работать по вечерам лаборантом в школьной лаборатории, помогать ей готовить препараты для практических занятий. Зря она это сделала. Серега, попав в этакое царство изобилия, обалдел и решил самостоятельно провести, как потом выразился, сложнейшую реакцию по очистке благородных металлов от примесей. Уж не знаю, что именно он сотворил, но взрыв в лаборатории получился знатный. Хорошо ещё, что здание школы было старинной постройки, поэтому стены устояли. Но окно вместе с рамой и дверь вместе с косяком вынесло полностью. Самое интересное, что Сергей, во-первых, совершенно не пострадал (где-то успел спрятаться), а во-вторых, сумел убедить всех, что опыт у него удался! И в доказательство предъявил странные вкрапления желтого цвета, залепившие стены и потолок лаборатории.

Потом были отличный аттестат, красный диплом Университета, кандидатская в двадцать три и докторская в двадцать девять. Ныне доктор химических наук Калганов возглавлял отдельную лабораторию химии редкоземельных металлов и являлся экспертом сразу нескольких международных и отечественных комиссий по цветной металлургии.

Вот к этому уникуму я и заявился со своим соляром, потому как было ясно, что в моем паззле с трупом казаха и воскресшими Детьми Солнца не хватает детальки: где и когда изготовлен этот пресловутый кругляш.

Калганова я нашел, конечно же, за лабораторным столом. Маститый эксперт до сих пор не упускал возможности «похимичить» собственными руками.