Порывая с прошлым

Спасаясь от расправ, бенгальцы устремляются в Индию. Поток беженцев нарастает. К ноябрю 1971 г. несколько миллионов человек перешли границу. На границе с Индией то и дело вспыхивают перестрелки между индийскими и пакистанскими пограничниками. Пакистанские власти все чаще обвиняют индийское правительство в том, что оно из беженцев создает отряды освобождения «мукти-бахини» и направляет их затем на территорию Восточного Пакистана.

Мировая общественность, встревоженная событиями в Восточной провинции, осуждает карательные действия пакистанских вооруженных сил. Волна митингов протеста прокатывается по Советскому Союзу. Поддерживая политику Советского правительства, рабочие и крестьяне, представители всех слоев населения СССР призывают режим Яхья-хана прекратить репрессии и предпринять мирные акции, направленные на политическое урегулирование возникшей проблемы.

Но военный режим все еще надеется, что с помощью оружия сумеет добиться своих целей.

«Авами лиг» и близкие ей организации вводят в бой все новые и новые отряды «мукти-бахини», численность которых к ноябрю превышала 100 тыс. человек. По призыву руководства Бангладеш растет саботаж на предприятиях, в воздух взлетают мосты, выводятся из строя железные дороги, учащаются нападения на пакистанских офицеров в отелях и барах Дакки и Читтагонга.

В этих условиях Яхья-хан делает ход, рассчитанный на то, чтобы расколоть движение сопротивления и попытаться реабилитировать себя в глазах мировой общественности. Он объявляет амнистию «Авами лиг», пытается привлечь на свою сторону отдельные круги бенгальской буржуазии. Созданные администрацией так называемые комитеты примирения пытаются с помощью армии как-то возродить политическую и экономическую жизнь.

Пакистанская пресса, контролируемая военным режимом, ведет одну и ту же линию: армия борется лишь «с террористами „Авами лиг“ и отрядами „мукти-бахини“, созданными Индией». Экраны заполнены хроникой, где все поставлено с ног на голову. Все это настолько примитивно, что даже наши коллеги, корреспонденты из Западной Германии, Англии и Франции, хорошо знакомые с методами западных пропагандистов, назвали чушью показанный как-то в министерстве информации кинофильм о положении в Восточной провинции.

Дать отпор всем этим клеветническим измышлениям, рассказать населению, что же на самом деле происходит в Восточной Бенгалии, стараются все активные деятели Национальной народной партии, профсоюзных и общественных организаций Западного Пакистана, выступившие против политики репрессий правящих кругов страны.

…Заметка буквально в несколько строк, появившаяся в разделе происшествий газет «Джанг» и «Лидер», сообщала о пожаре, возникшем на цейлонском судне «Оушен Дачес», стоявшем в карачинском порту. Пожар, мол, был потушен быстро. Вот и все.

А пожар тушили наши моряки с теплохода «Фридрих Энгельс», доставившего местным фирмам тракторы, сельскохозяйственное оборудование. Тушили с риском для жизни, предотвратив к тому же большую беду, нависшую над портом. В газетах «не хватило места», чтобы рассказать населению о том, что же в тот день случилось в порту.

Еду в порт, но на его территорию не пускают. Корреспондентское удостоверение не действует. В стране введено чрезвычайное положение, и без специального разрешения, выдаваемого властями, посетить наше судно невозможно. Наконец, буквально за несколько часов до снятия с якоря «Фридриха Энгельса», я все же получаю пропуск.

Блестя свежей краской, у причала стоит наше судно. Встретил меня вахтенный матрос и сразу же провел в каюту капитана Марка Андреевича Вязовского. Моряки — народ гостеприимный и к нашему брату журналисту всегда относятся хорошо. Исключением не оказался и Марк Андреевич, человек, отдавший морю около тридцати лет жизни. Он предложил ознакомиться с судовым журналом, где были записи, сделанные в день пожара. Лаконичные, скупые строки. Сообщалось, кто, когда увидел пожар на цейлонском судне, какие приняты меры и когда пожар потушен. Упоминались имена тех, кто отличился в борьбе с огнем. Картина была неполной.

— Ну что ж, тогда пригласим старпома и ребят, которые тушили пожар, — заметил капитан. — Они помогут восстановить полную картину происшествия.

И вот подробный рассказ.

Ранним утром 10 ноября на цейлонском судне, пришвартовавшемся лагом к нашему теплоходу, раздался взрыв. Пламя, вырвавшись из машинного отделения, мгновенно охватило палубные надстройки, поползло к трюмам, набитым тюками с чаем. Матросы горящего судна начали в панике выбегать из своих кают и прыгать в воду. По палубе цейлонского корабля метался растерянный капитан, призывая своих моряков спасать судно.

На нашем теплоходе прозвучал сигнал пожарной тревоги. Считанные секунды — и включены все помпы. Мощные струи воды бьют по огню. Группа наших ребят перебирается на горящее судно. На нем нет ни огнетушителей, ни багров — ничего из противопожарных средств. Но времени на удивление и эмоции нет. Ситуация чрезвычайно серьезная. Эта часть порта забита ящиками с боеприпасами, накануне доставленными китайскими и американскими пароходами, цистернами с горючим и маслами. Прорвись сюда огонь — все взлетит на воздух.

Марк Андреевич, руководя борьбой с пожаром, пытается связаться по телефону с портовыми властями. Наконец удается поговорить с каким-то дежурным клерком. Тот обещает разбудить свое начальство. Тем временем борьба с огнем продолжается. Проходит около часа, и очаги пожара ликвидированы. В это время на легковой машине появляются руководители порта. Они невозмутимы и вежливы. Следом с ревом сирен подъезжают четыре пожарных автобуса. Выясняется, что у одной машины не раскручивается шланг, а у другой — отказывает помпа…

А ведь дело шло к войне!

Портовые власти и капитан цейлонского судна благодарят экипаж теплохода «Фридрих Энгельс». Они говорят, не приди советские люди вовремя на помощь, трудно сказать, что произошло бы с портом. В тот же день попытку встретиться с нашей командой, поблагодарить ее за благородный поступок делает делегация докеров. Но служба безопасности отгоняет их от нашего судна.

Обо всем этом газеты не писали. Умолчали они и том, что находившиеся поблизости сухогруз «Олимпинг Престиж» под либерийским флагом и английское судно «Тандер» ничего не сделали, чтобы оказать помощь в тушении пожара. Они снялись с якоря и ушли в открытое море.

Полгода спустя мне вновь довелось побывать в этом порту, встретиться с его новым начальником — коммодором Анвер Саедом. Я готовил статью о советско-пакистанских экономических связях, о значении карачинского порта в хозяйственной жизни Пакистана. В разговоре с коммодором невольно вспомнилась и эта история с пожаром.

— О да, — заметил Анвер Саед, — советские моряки действительно отвели страшную опасность, нависшую над нашим портом. Немногие понимали тогда это, а может быть, даже и не хотели понимать.

Я спросил, почему же другие суда, стоявшие поблизости, не пришли на помощь.

— Вы наивный человек, — ответил он. — А кто же должен был платить этим пароходам за издержки, связанные с тушением? Ведь капитан цейлонского судна не обратился официально ни к кому за помощью. Поэтому капитаны других кораблей ничего и не предпринимали. Все по нашим законам. Единственное, что могли сделать в этих условиях иностранные капитаны, — это привести в состояние готовности противопожарные средства и отойти подальше от причалов. Что, собственно, они и сделали. Советские же моряки действовали по своим законам.

…Вся вторая половина ноября проходит в атмосфере нагнетания военного психоза. Астролог из Лахора предсказывает большую войну, в ходе которой Индия распадется на множество государств. Другой астролог, проживающий в Мултане, заявляет, что Индия вообще перестанет существовать.