Порывая с прошлым

Думаю, что читатель сам убедится в этом, пустившись в интересное путешествие вместе с автором.

Виктор Маевский

Многоликий Карачи

Город без главной улицы. Традиции и современность. «Башни молчания». «Импресс-маркет», чрево Карачи, и мелочные торговцы. Социальные контрасты. Огни Дома дружбы. Фаиз Ахмад Фаиз — поэт, борец за демократию и мир.

Март 1966 г. Мы — пятеро советских журналистов — прилетели в Пакистан. Это политический обозреватель «Правды» Виктор Маевский, заместитель генерального директора ТАСС Александр Вишневский, сотрудник отдела печати МИД СССР Борис Пядышев, комментатор АПН Спартак Беглов. Они, собственно, составляли делегацию журналистов, приглашенную на две недели пакистанским правительством. Я же приехал на два месяца, чтобы подготовить серию репортажей о стране и выяснить возможность открытия корреспондентского пункта «Правды» в Пакистане.

Ну, вот и прилетели… Несложный паспортный контроль, подчеркнутая вежливость таможенников, пропускающих багаж без всякого досмотра, и нас везут в гостиницу.

Полночь. Но на шоссе Дриг-роуд, по которому мы едем в Карачи, большое движение. В сторону аэропорта несутся грузовые и легковые автомашины. Мы то и дело обгоняем запоздалые транспортные колонны, спешащие в город. В кузовах и на прицепах корзины и мешки с овощами и фруктами. Машины пришли с далеких плантаций Пешаварской долины и полей дельты Инда, которые кормят этот большой город, раскинувшийся на берегу Аравийского моря.

Ближе к центру Карачи автомобильные фары то и дело выхватывают из темноты человеческие фигуры, спящие в скверах, а то и просто возле обочины. Это бездомные, их особенно много в зимние месяцы. С наступлением холодов масса нищих покидает северные районы страны и перебирается сюда, к теплому морю.

Элегантно одетый чиновник, сидящий с нами в машине, желая, видимо, отвлечь внимание, с подчеркнутой беззаботностью говорит:

— Понимаете, в домах так душно и жарко, что некоторые предпочитают спать на свежем воздухе. Пусть вас это особенно не удивляет. Здесь так принято.

Через несколько дней в заметке, которая появится в местной газете «Морнинг ньюс», я прочту, что в Карачи, где проживает более 3 млн. человек, 600 тыс. пакистанцев не имеют крова и ночуют где придется. Эта цифра будет подтверждена и на пресс-конференции, которую проведет карачинский муниципалитет.

Многоэтажный отель «Интерконтинентал», сооруженный иностранными фирмами, предназначен для зарубежных бизнесменов, туристов и делегаций, для местных богатеев. Мягкие джутовые ковры устилают полы в коридорах и номерах, бесшумно скользят лифты. Круглые сутки кондиционеры гонят прохладный и сухой воздух, очищенный от гари и пыли. Все чисто, почти стерильно. Воду можно пить прямо из-под крана, не боясь подхватить амебную дизентерию или какое-нибудь иное кишечное заболевание.

К услугам постояльцев отеля в любое время международная телефонная связь. Для журналиста это особенно важно. В киосках свежие газеты и журналы из многих стран мира. Из советских изданий на английском языке я увидел «Новое время» и «Московские новости».

Управляющий отеля, предельно вежливый итальянец, провожает до номера. Подчеркнуто доверительно сообщает, что пакистанцы, обслуживающие постояльцев, планировали на завтра забастовку. Но узнав, что в нем остановятся советские журналисты, решили подождать до отъезда гостей. Официант, подававший нам завтрак в кафе (его звали Хаким), руководитель гостиничного профсоюза, тоже сказал об этом.

— Кто же не знает советских людей! — заявил Хаким. — Ваша страна столько делает для сохранения мира, для освобождения угнетенных народов. Мы не хотим, чтобы забастовка причинила вам неудобства, помешала работе. Поэтому ее и отложили. Мы добиваемся восстановления на работе нашего товарища, несправедливо уволенного администрацией.

Скажу, забегая вперед, что профсоюз добился своего, товарища восстановили на работе. За два дня до начала забастовки администрация приняла требования организации.

У моих коллег напряженная программа. День расписан буквально по минутам: встречи и беседы с бизнесменами, лидерами общественных организаций, посещение редакций газет и журналов. Часть правительственных ведомств уже переехала на север, в новую, еще строящуюся столицу Исламабад или в находящийся от нее в нескольких километрах старинный городок Равалпинди. Туда начали перебираться и посольства, в конце 1966 г. должно переехать и советское представительство, а в Карачи останется наше генеральное консульство.

Перенос столицы на север не меняет положения Карачи как важного политического и экономического центра Пакистана. В Карачи остаются штабы ведущих политических организаций, издательства и типографии крупнейших газет, пакистанские и иностранные банки. Иностранные корреспонденты пока тоже остаются в Карачи.

Крупный бизнес со своими предприятиями, конторами и акционерными компаниями не уехал из Карачи. И в Исламабад, эту «дипломатическую деревню», они переезжать не собираются. Из двадцати двух семей финансово-промышленных магнатов восемнадцать проживают в Карачи.

Так что у моих коллег в Карачи дел много. На некоторые встречи я езжу вместе с ними. Это дает возможность наладить нужные связи, быстрее войти в жизнь страны. Принимают нас везде хорошо, собеседники всегда подчеркивают необходимость развития дружбы и сотрудничества с Советским Союзом. Говорят о той большой роли, которую сыграл Советский Союз для организации Ташкентской встречи, приведшей к прекращению индийско-пакистанского вооруженного конфликта 1965 г.

На первых порах власти стараются уберечь нас от таких встреч, которые, по словам заместителя министра информации Алтафа Гоухара, «могут огорчить делегацию». Виктор Маевский заверяет Гоухара, что это нас не смущает. Советские журналисты готовы встречаться с любой аудиторией, выслушивать любые вопросы, спорить, беседовать на любые темы.

— Аллах свидетель, сами согласились встречаться со всеми, — говорит в ответ Гоухар. — Люди у нас разные, есть такие, которые с неприязнью относятся к СССР.

Гоухар напрасно волновался. Наши международники провели множество встреч и в Карачи, и в Дакке, и в Лахоре, и в Читтагонге, и в Исламабаде. Временами аудитория состояла из одних только представителей правых организаций и маоистских групп. И всегда, шел ли разговор о положении в Индокитае, о советско-китайских отношениях, о проблемах европейской безопасности или о борьбе за мир, они выступали аргументированно, с большим знанием дела и давали отпор провокационным наскокам.

… — Какая главная улица Карачи? — спросил я чиновников департамента печати.

— Эльфинстон-стрит, — не задумываясь ответил Халид Али. — Как-никак здесь самые шикарные магазины и ювелирные мастерские, кафе, рестораны.

— Нет, — заявил Абдул Маджид, — Маклео-роуд. Здесь банки, конторы ведущих концернов, торговые фирмы. Здесь главное полицейское управление.

Иного мнения был Зафариаб Али. Главной улицей он считал Бандер-роуд. Она пересекала весь город. На этой улице тоже находились магазины и рестораны, правда победней, чем на Эльфинстоне. Здесь проходили манифестации, шествия различных мусульманских сект.

— Не пытайся выяснять, — заявил мне корреспондент газеты «Известия» Василий Кондрашов, много лет проработавший в Южной Азии и хорошо знавший Карачи. — Это город без главной улицы.

Я прожил более семи лет в Карачи, полюбил этот город, его людей. Но если бы меня спросили, какая главная улица в Карачи, я тоже не ответил бы. Карачи — это своеобразный город на берегу моря. Он не отвечает стандартному представлению о городах этого района Азии, хотя основные черты и обычаи в общем те же.

Жизнь этому крупнейшему промышленному и торговому центру страны дала глубоководная бухта, защищенная с моря двумя языками скалистой суши. Отсюда, по преданию, началось завоевание арабами земель этой части южноазиатского субконтинента. Два столетия назад здесь находилась рыбацкая деревушка. Сегодня на тридцать с лишним километров вдоль бухты раскинулись причалы, оборудованные подъемными кранами, пакгаузами, холодильниками, с подъездными железнодорожными путями. Сюда пришвартовываются океанские лайнеры со всех частей света. С развитием пакистано-советских связей здесь частыми гостями стали суда под советским флагом. Этими морскими воротами страны, грузооборот которых составляет свыше 12 млн. т в год, пользуется и Афганистан, не имеющий выхода к океану.