Страница 22 из 60
Но прежде всего необходимо было доставить в Олимпийскую деревню около 8 тысяч спортсменов и сопровождающих, а также в различные части города многотысячную армию туристов. Основная масса туристов прибывала морским путём (не у всякого в кармане есть лишняя тысяча долларов — стоимость авиабилета, например, из Европы в Токио).
Корабли приходили в Иокогаму. Это очень большой и довольно старый порт. Он существует уже более ста лет. В 1859 г. между Страной восходящего солнца и пятью странами — США, Англией, Россией, Голландией и Францией — было заключено коммерческое соглашение. С тех пор Иокогама превратилась, по существу, в морские ворота Японии. Со своими маяками, многочисленными причалами и 10-километровым молом порт в состоянии принимать ежегодно сотни судов.
Но если обычно число туристов, въезжающих через него в Японию, не превышает 11 тысяч, то в дни Олимпиады их было в несколько раз больше. Часть кораблей стояла у причалов самого Токио и служила своего рода плавучими отелями.
Так было и с нашими теплоходами «Урицкий», «Хабаровск», «Владивосток» и «Байкал». Причём жили на них не только советские туристы, но и французские, болгарские, кубинские.
В Токио, например, прибыла в виде туристской группы делегация из 330 человек, направленная французской Ассоциацией олимпийских медалистов. Оказывается, существует во Франции такая ассоциация, объединяющая французских спортсменов, когда-либо удостоившихся медалей на олимпиадах.
Но если туристы, как уже говорилось, пользовались, чтобы добраться до Японии, главным образом морским транспортом, то олимпийские команды прибывали самолётами.
В 1946 г. аэродром Ацуга, на который приземлились наши маленькие самолёты, показался мне внушительных размеров. Ныне колоссальные Ту-114, донёсшие нас от Хабаровска до токийского аэропорта Ханеда менее чем за два с половиной часа, приземлились на огромном современном аэродроме, по сравнению с которым Ацуга напоминал носовой платок на теннисном корте.
Этот международный аэропорт, построенный в 1950 г. и модернизированный в 1960-м, имеет площадь 3,5 млн. кв. м с посадочной полосой, позволяющей принимать самые большие реактивные самолёты. Садятся и взлетают самолёты в аэропорту Ханеда каждые 4 минуты. Ежегодно через токийский аэропорт проходит более полумиллиона пассажиров. Он располагает многими прекрасными помещениями, которыми, впрочем, наша олимпийская делегация не воспользовалась. Ту-114 приземлялись у огромного ангара, где были аккуратно расставлены столики, за которыми сидели пограничники, и высились плакаты с надписью на русском языке: «Таможенная очистка товаров» (это означало досмотр багажа). Багаж никто не смотрел, пограничники проштамповали наши олимпийские удостоверения очень быстро, и если мы и задержались, то лишь потому, что не нашлось трапа, достаточно высокого для нашего самолёта. Пришлось надставлять предусмотрительно захваченными с собой лесенками.
Наконец всё было закончено, мы разместились в автобусах, украшенных большими олимпийскими эмблемами, и помчались в Олимпийскую деревню. Вот когда я смог оценить качество вновь построенных дорог!
Автобусы неслись по широкой асфальтовой ленте без перекрёстков, без пересечений. Они ныряли в просторные, бесконечные, ярко освещённые туннели, возносились вслед за автострадой над городом…
За проезд по новым дорогам следовало платить. У въездов на автострады водители тормозили и покупали у специальных контролёров, сидевших в стеклянных будочках, билеты: 150 иен за легковую, 300 — за автобус. Платят все без исключения, включая полицию. Можно представить себе, что произойдёт, если шофёр пожарной машины вдруг забудет мелочь, мчась на пожар!..
Таким путём возмещают деньги, израсходованные на строительство дорог.
Как известно, Игры стоили около 200 миллиардов иен. В первую очередь деньги ушли на строительство спортсооружений и дорог. Как их вернуть, эти деньги?
Ну, сбор за проезд по автострадам. Ну, продажа билетов. А ещё? Кстати, о билетах. Они выпускались партиями задолго до начала Игр. Значительная часть шла за границу. Австралийцы, например, закупили более 15 тысяч, новозеландцы — 10 тысяч, американцы — 67,5 тысяч, около 5 тысяч — филиппинцы. Не пожалели денег на билеты и шведы, швейцарцы, голландцы. В Ливане было продано 6 штук, в Северной Родезии — 4.
На церемонию открытия билеты на чёрном рынке продавались по совершенно фантастическим ценам, достигающим, по сообщениям газет, 200 тысяч иен (думаю, что газеты всё же преувеличивали).
Определённый доход дала продажа олимпийских марок, посвящённых всем входившим в программу видам спорта, спортивным сооружениям и т.п.
Но всё же главным было не это. Главные доходы должны были выкачивать из приезжих (да и из своих земляков) «отцы города», коммерческие фирмы, всевозможные торговые компании. В основном речь шла о рекламе.
Знаменитая японская часовая фирма «Сэйко», вытеснив свою швейцарскую конкурентку «Омегу», испокон веков обслуживавшую игры, на этот раз взяла дело в свои руки. Она снабдила хронометрами и часами все места соревнований и, надо отдать ей должное, оказалась на высоте. Её оборудование ничем не уступало «Омеге», а в некоторых случаях — на состязаниях по боксу, плаванию, лёгкой атлетике — на мой взгляд, даже превзошло швейцарское.
Компания счётно-вычислительных машин ИБМ обволокла все спортивные сооружения густой сетью своих проводов. На любом стадионе, в любом зале можно было видеть её служащих, одетых в коричневую форму. ИБМ тоже не ударила лицом в грязь. Она действительно с поразительной быстротой обеспечивала журналистов информацией.
Президент одной из крупнейших токийских компаний электронного оборудования пожертвовал Оргкомитету Игр 300 миллионов иен. За это благодарный комитет прислал ему в подарок в сафьяновом конверте пять билетов. Как отмечала пресса, каждый билет, таким образом, стоил 60 миллионов иен, и этот рекорд дороговизны билета вряд ли когда-либо удастся побить. Зато и рекорд подобной рекламы тоже нелегко будет превзойти.
Перед самыми Играми токийская судебная палата отклонила иск Японского олимпийского комитета, требовавшего запретить коммерческое использование олимпийской эмблемы.
Что тут началось!
Фирма, производящая корсеты, решила отмечать свою продукцию олимпийскими кольцами, поскольку эта продукция в буквальном смысле ближе всего к сердцу потребителя.
Магазин «Изетан» пригласил всех спортсменов заходить, обещая чашку чая и сувенир, универмаги «Синдзюку» решили выделить для подвоза покупателей специальные автобусы, торговцы «Сибуи» устлали путь в свои магазины цветами и приветствиями.
Банк «Ниппон-Кангио» усиленно кричал о том, что он единственный банк, которому разрешено иметь филиал в Олимпийской деревне, и к тому же задаривал своих клиентов куколками-копилками (что, впрочем, делали и остальные банки).
Другой банк — «Токай» — расхваливал свои достоинства, написав их на пяти куриных яйцах, расположенных, как олимпийские кольца, и фигурировавших на всех его проспектах.
Фармацевтическая компания «Санкио», изобразив на пьедестале почёта весёлую, пышущую здоровьем семью, которая, вопреки всем законам наследственности, состояла из представителей коренных рас пяти континентов, вещала: «Сила олимпийского чемпиона доступна всем! Вот идеал компании „Санкио“».
Девушка, бегущая с олимпийским факелом в руке, пела хвалу «Ниппон-пент», компании «чей лак украшает суперэкспресс новой главной линии Токайдо — Олимпийский стадион и т.д.». Со страниц всех журналов на читателя устремлялись расположенные в форме пяти колец пять фотообъективов фирмы «Канон»: «На Олимпийских играх в Токио глаза „Канон“ зафиксируют для вас величественные и незабываемые мгновения».
«Олимпийский год — год рекордов „Мазда“!» — вопила одноимённая компания автомобилей.
Вся эта бесконечная реклама набрасывалась на людей со страниц газет и журналов, с экранов телевизоров и с фасадов магазинов. Она пылала в ночном токийском небе миллионами разноцветных лампочек, венчая многоэтажные здания магазинов и банков, отелей и ресторанов, а днём вращалась шарами, цилиндрами, кругами над крышами высочайших токийских билдингов или болталась, прикреплённая к уносившимся в пасмурное небо и трепетавшим на ветру гигантским пёстрым воздушным шарам.