Страница 12 из 18
– Еврей, что ли? – похлопал его по плечу Лесин. – То-то я смотрю, неплохой ты парень.
– Еврей – это ведь Ося Бродский, первый человек, вышедший в открытый космос, если я ничего не путаю, – начал вспоминать Марсианий. – Ну точно. У него-то с анкетой всё было в порядке. Кумир моей мамы. У нас на кухне его портрет висел. Про него даже песню сочинили: «Ни Смоленск и ни Питер, не хочу выбирать. На планету Юпитер я лечу умирать». Да, хороший портрет. Он там голый и на коне.
– Как Достоевский? – хором ахнули мы.
– Тьфу-тьфу-тьфу, ничего не слышал. Никакого Досто… не было, короче, это врага космонавтики в природе, его Иван Сталин выдумал. А портрет Бродского – был. Висел. Пока мама на стройку века на Марс не умотала, и портрет с собой не прихватила.
Наш попутчик всхлипнул, утёр глаза краешком бороды. Тут, ко всеобщему счастью, мы медленно, но верно подошли к огромному зданию космопорта. Перспектива опьянеть в этом межгалактическом дурдоме замаячила перед нами с новой силой.
– Только без паники! – запаниковал Лесин. – Иначе потом мы начнём пропадать, а после – погибать.
По зданию космопорта сновали отдельные люди и целые группы товарищей с чемоданами, билетами и паспортами. Тут же выстроились в две шеренги украинские сутенёры и узбекские торговцы наркотиками.
– А кому вот земной любви? Неземная – за отдельную плату!
– На Венеру со своими венерическими не ездят! К нам иди, хлопец!
– Комсомольцы-добровольцы, героинчику в дорогу завернуть?
– Спиды проверенные, патриархом и раввином всея Тибета одобренные! Преодолеваем земное притяжение, не отходя от кассы!
– Мы летали, мы летали, гениталии устали – кому скафандр-унитаз?
Марсианий совсем расклеился, но всё-таки довёл нас до уютного кафе, которое содержали почему-то австралийские дикари. Пока официант в набедренной повязке сцеживал нам экологически чистый алкогольный коктейль (водка с водкой, взболтать, но не смешивать) в кокосовую скорлупу, пока мы, кряхтя, подсчитывали доллары, которые затребовал с нас этот антиподский жулик, Марсианий продолжал свой рассказ.
Оказывается, сразу после знаменитой телеграммы от Гагарина, на красную планету, Марс, стало быть, отправились экспедиции комсомольцев пополам с зэками, обогатили тамошнюю атмосферу кислородом, протянули по экватору железную дорогу, построили хрущёвки и всех проверенных советских людей постепенно начали переправлять именно туда, а потом уже и дружественные китайцы подтянулись. В то же время американцы, а с ними ещё какие-то примкнувшие буржуи, принялись осваивать Венеру и построили там, говорят, капитализм с таким зверским лицом, что сами иногда пугаются. На Меркурий отправились латиноамериканцы, все скопом – там у них непрекращающийся карнавал: танцы, песни, рай для туристов, словом. Спутниками Юпитера завладели религиозные фанатики – как раз всем по одному досталось. Они иногда распоясываются и звёздные войны затевают, но шериф Солнечной системы, Скайвокер, строго за это наказывает. На Луну отправили бродяг и бомжей со всего мира, а Земля превратилась в полигон пополам с космодромом. Тут теперь анархия, бандитизм и торжество беззакония. Последние войска Свободной Капиталистической Венеры и Марсианского Социалистического Лагеря отбывают покорять новые планеты через две недели, и тогда уже на Земле начнётся форменный Апокалипсис, как и предсказывал Гагарин в своём последнем электронном послании к народу.
– Кому же он пишет-то, если вы все по разным планетам разбежались? – поинтересовалась Лукас.
– А он копии всем людям рассылает. Гагарин же! Трудно ему, что ли? – Марсианий глупо и торжественно улыбнулся.
– А на каком языке? – не отставала вредная баба. – Полиглот он у вас, что ли?
– Да идите вы на хрен! – ласково отвечал захмелевший от одной только пол-литровой рюмашки этот смешной бородач. – Билеты льготные закончились, а я так и не знаю, куда меня такого пустят? Может, пока не поздно, на Луну податься, там всем пособие выплачивают, поят-кормят бесплатно. Ночлежки в каждом кратере!
Когда мы ушли прочь, щедро расплатившись по счёту (Лесин по ошибке пытался засунуть деньги официанту под набедренную повязку, приняв его за стриптизершу), Марсианий уже сладко спал, положив непутёвую голову на стол.
– Надо было у него чемодан отобрать! – запоздало сообразила Лукас, но уже через несколько минут мы и думать забыли о чемодане!
Глава десятая.
Озверевшие банды вооружённых пацифистов.
Во-первых, с официантом поссорились. Во-вторых, Лукас в какой-то люк упала да её ещё сверху крышкой по голове стукнуло, в-третьих… Но обо всём по порядку. Идём, значит. Лесин берет с барной стойки графин с водкой и уверенно несёт к выходу.
– Чтобы по пути на Альфа Центавру не скучно было, – поясняет дикарю-официанту. А тот держится индифферентно, скандалит: перелейте, дескать, в бутылку. И даже бутылку даёт. Ну ладно, берём бутылку, переливаем. Официант на пол ложится – капли открытым ртом ловит. Ага! Капли он ловит. Хорошо хоть бутылкой его не стукнули – хлипкая какая-то бутылка попалась, ненадёжная.
Идём, качаемся, космические песни поем на ходу, тут Лукас и падает. Прямо в люк канализационный.
– Падаю, – кричит. – Прямо вниз падаю, прямо в люк.
– Не надо истерик, – бьётся в панике Лесин, – хочешь я тебя крышкой от люка по голове ударю?
– Сдурел, что ли, старый, – аргументированно возражает Лукас, и тут же получает крышкой от люка по голове: это заботливый Лесин попытался оттащить крышку в сторону, да и уронил, понятное дело. Лукас совсем пропала, зато Лесин нашёлся.
– А у меня, – говорит, – в бутылке кое-что плещется. Не вылезешь – не налью.
Взлетела, как на крыльях любви, Лукас, приникла к горлышку, а потом по сторонам смотрит. А по сторонам картина, в целом, неприглядная открывается. Нет аэродрома. Нет космопорта. Только люки кругом. Камни да разбитые унитазы. Поваленные столбы, остатки самолётов-ракет-пароходов и утюгов.
– Как будто на свалке цивилизации оказались, – сплюнула Лукас.
Ну на свалке так на свалке. Нашли пару стульев колченогих, сели возле кучи какой-то рухляди, прихлёбываем из горлышка. Подкрепились немного и дальше пошли.
Навстречу – конница. С шашечками. Не с шашками, как у казаков, а с шашечками, как у такси когда-то были.
– Э-ге-гей! – кричат. – Эх, прокачу! Садитесь к нам, – и шёпотом, – за полцены…
– А я и за треть отвезу, – ярится другой.
– Да твой Боливар не вынесет троих. Сдохнет по дороге.
– Это мой-то не вынесет? Да я тебе, морда автомобильная, сейчас все чакры пересчитаю! Смерть бензинофашистам!
– Точно, бей гада техногенного! Пацифизди его и в хвост, и в гриву, – охотно поддержали драку конные таксисты и ввязались в дискуссию.
– Садитесь ко мне, – тихо сказал пожилой всадник в кепке. – Они теперь до утра будут гарцевать, хвостами трясти да транспорт портить. Расквасят друг другу рожи и прямо здесь и уснут, бомбилы, туды их на автозаправку.
Залезли мы на коня – ничего так, удобно. Сиденье на двоих, а сбоку коляска. Как у мотоцикла. Едем, шоферюгу спрашиваем:
– Давно ли таксисты на коней пересели?
– Да как указ вышел, что лошадь – нечистое животное, которое и есть можно, и в жертву приносить, и даже как лошадиную силу использовать. До того, конечно, на горбу своём пассажиров таскали.
– Ага, понятно, – ничего не понимает Лукас. – Автомобильчиков у вас, стало быть, нету. Не ездите. Может, и телевизоры под запретом, и щи лаптем хлебаете?
– Почему лаптем? Кто чем – кто галошами, кто сапогами, а если кто с претензией – дамскими туфельками из бересты. А вся пакость неэкологичная, которой вы тут ругались, под запретом, понятное дело. Да её уже и не осталось. Только, поговаривают, в далёком-далёком царстве-государстве Лодейное Поле, где живёт племя отверженных всем цивилизованным экологическим миром технодикарей, – там ещё что-то осталось. Но они – это же отбросы цивилизации, атавизм культуры. У них даже – не поверите – дома из камня.