Заговор против маршалов. Книга 2

3.      

т. Буденного —

Исключить из состава кандида­тов ЦК ВКП(б) и членов ВКП(б) и предать суду, без применения расстрела.

4.      

т.Сталина —

Исключить из состава кандида­тов ЦК ВКП(б) и членов ВКП(б), суду не предавать, а направить дело Бухарина — Рыкова в НКВД.

5.      

т. Мануильского —

Исключить из состава кандида­тов ЦК ВКП(б) и членов ВКП(б), предать суду и расстрелять.

6.  

т. Шкирятова

Исключить из состава кандида­тов ЦК ВКП(б) и членов ВКП(б), предать суду без применения расстрела.

7.  

т. Антипова — То же.

8.    

т. Хрущева — То же.

9.    

т. Николаевой — То же.

10.   

т. Ульяновой М.—

За предложение т. Сталина.

11.     

т. Шверника —

Исключить из состава кандида­тов ЦК ВКП(б) и членов ВКП(б), предать суду и расстрелять.

12.    

т. Косиора С. —

Исключить из состава кандида­тов ЦК ВКП(б) и членов ВКП(б), предать суду, без применения расстрела.

13.     т. Петровского —

Исключить из состава кандида­тов ЦК ВКП(б) и членов ВКП(б), предать суду без применения расстрела.

14.    

т. Литвинова

—

То же.

15.    

т. Крупской

—

За предложение т. Сталина.

16.    

т. Косарева

—

Исключить из состава кандида­тов ЦК ВКП(б) и членов ВКП(б), предать суду и расстрелять.

17.    

т. Якира

—

То же.

18.    

т. Варейкиса

—

За предложение т. Сталина.

19.    

т. Молотова

—

За предложение т. Сталина.

20.    

т. Ворошилова

—

За предложение т. Сталина.

ПОСТАНОВИЛИ

1.    

Исключить из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б) и членов ВКП(б) Бухарина и Рыкова; суду их не предавать, а направить дело Бухарина и Рыкова

в НКВД.

(Принято единогласно)

2.   

Поручить комиссии в составе тт. Сталина, Моло­това, Ворошилова, Кагановича, Микояна и Ежова выра­ботать на основе принятого решения проект мотиви­рованной резолюции.

Председатель А. Микоян [30].

Мотивированную резолюцию огласил Сталин:

— «1. На основании следственных материалов НКВД, очной ставки т. Бухарина с Радеком, Пя­таковым, Сосновским и Сокольниковым в присутствии членов Политбюро и очной ставки т. Рыкова с Со­кольниковым, а также всестороннего обсуждения воп­роса на Пленуме, Пленум ЦК устанавливает как мини­мум, что т. Бухарин и Рыков знали о преступной террористической, шпионской и диверсионно-вредительской деятельности троцкистского центра и не только не вели борьбы с ней, а скрыли ее от партии, не сообщив об этом в ЦК, и тем самым содейство­вали ей.

2.     

На основании следственных материалов НКВД, очной ставки т. Бухарина с правыми — с Куликовым и Астровым, в присутствии членов Политбюро и очной ставки т. Рыкова с Котовым, Шмидтом, Нестеровым и Радиным, а также всестороннего обсуждения вопро­са на Пленуме ЦК,— Пленум ЦК устанавливает, как минимум, что тт. Бухарин и Рыков знали об орга­низации преступной террористической группы со сто­роны их учеников и сторонников — Слепкова, Цетлина, Астрова, Марецкого, Нестерова, Радина, Куликова, Котова, Угланова, Зайцева, Кузьмина, Сапожникова и др. и не только не вели борьбу с ними, но поощряли их.

3.   

Пленум ЦК устанавливает, что записка т. Буха­рина в ЦК, где он пытается опровергнуть показания поименованных выше троцкистов и правых террористов, является по своему содержанию клеветническим доку­ментом, который не только обнаруживает полное бесси­лие т. Бухарина опровергнуть показания троцкистов и правых террористов против него, но под видом адвокат­ского оспаривания этих показаний делает клеветни­ческий выпад против НКВД и допускает недостойные коммуниста нападки на партию и ее ЦК, ввиду чего записку т. Бухарина нельзя рассматривать иначе, как совершенно несостоятельный и не заслуживающий ка­кого» либо доверия документ...

Пленум ЦК считает, что тт. Бухарин и Рыков заслуживают немедленного исключения из партии и пре­дания суду Военного трибунала. Но исходя из того, что тт. Бухарин и Рыков, в отличие от троцкистов и зиновьевцев, не подвергались еще серьезным партий­ным взысканиям (не исключались из партии), Пленум ЦК постановляет ограничиться тем, чтобы:

1.  

Исключить тт. Бухарина и Рыкова из состава кан­дидатов в члены ЦК и из рядов ВКП(б);

2.     

Передать дело Бухарина и Рыкова в НКВД».

В гардеробе, куда Рыков с Бухариным спустились за шубами, их уже ждали. На кремлевских квар­тирах начался дотошный многочасовой обыск.

Новенькие, образца 1936 года, партийные билеты (№ 0000163 — Бухарина и № 0000187 — Рыкова) должным образом погасили, пометив на левом узеньком поле — «спецдело 23». Одна диагональная черта пере­секала райкомовскую печать, другая — сабельным уда­ром по лицу — фотографию.

В буфете за чаем с бутербродами Уборевич встретил Якира.

—      

Сильно давили? — он определенно намекал на комиссию.

—     

Я воздержался,— тихо кивнул Якир и, глянув на часы, заторопился в зал.

За расстрел голосовали шестеро, столько же — за пе­редачу в НКВД. Но восемь, и его не было среди них, высказались в пользу суда без применения высшей меры.

Эх, да чего там... Что в лоб, что по лбу. И что это за суд такой, которому заранее можно предписать приговор?

Исчерпав первые пункты повестки дня, пленум пе­решел к обсуждению следующих вопросов, неизмеримо более важных по их ближайшим и удаленным во вре­мени последствиям. Сдвинутый к концу февраля, он прихватил и первые дни марта.

С докладами о кадровой работе в РККА высту­пили Ворошилов и Гамарник. Тексты речей были зара­нее согласованы между собой, поэтому оба с завидным оптимизмом охарактеризовали моральное состояние личного состава.

—     

К настоящему моменту,— в бодром темпе рапор­товал Ворошилов,— армия представляет собой боеспо­собную, верную партии и государству вооруженную силу... Отбор в армию исключительный. Нам страна дает самых лучших людей.

Ему горячо аплодировали. По неписаному сценарию как бы полагалось чередовать разоблачения с героиз­мом. Этому правилу стальной закалки духа дружно следовала печать. Однако приободрившихся, настроен­ных на новый прилив энтузиазма участников ожидало горькое разочарование.

Слова потребовал Молотов:

—     

Было вначале предположение по военному ве­домству здесь особый доклад заслушать, потом мы от­казались от этого, мы имели в виду важность дела, но пока там небольшие симптомы обнаружены вреди­тельской работы, шпионско-диверсионно-троцкистской работы. Но я думаю, что и здесь, если бы вни­мательнее подойти, должно быть больше... Если у нас во всех отраслях хозяйства есть вредители, можем ли мы себе представить, что только там нет вредителей. Это было бы нелепо... Военное ведомство — очень большое дело, проверяться его работа будет не сейчас, а несколь­ко позже, и проверяться будет очень крепко.

Вячеславу Михайловичу хлопали не менее рьяно и долго, но без восторга в лице. Его сухая скре­жещущая речь оставила мрачный осадок. У воен­ных — в первую очередь. На Ворошилова было жалко смотреть.

И все же подлинным потрясением стала речь Ежо­ва. Можно было предвидеть, что новый нарком продол­жит высказанную на прошлом пленуме критику в адрес предшественника и его методов, но такого замаха не ожидал никто. Выступая по пункту 3 «в» — «Уро­ки вредительства, диверсии и шпионажа японо-германо-троцкистских агентов», он подверг славный Наркомвнудел такой проработке, которой это внушающее цепенящий ужас учреждение не знало со времен основа­ния. Вскрылись вопиющие факты: шпионы и агенты всевозможных разведок окопались и в самом аппарате, и в его управлениях на периферии, разведка, как внут­ри страны, так и за ее рубежами, подчистую развалена, контрразведка не выполняет возложенных на нее задач и т. д. и т. п.

30

В первоначальном тексте Протокола рукой Микояна сделано несколько поправок. В предложении Сталина, в частности, значи¬лось слово «выслать». Оно было зачеркнуто и заменено на «напра¬вить дело Бух. Рыкова в НКВД».