Мильтон в Америке

— Клянусь.

— Всем, что свято?

— Да.

— Тогда, пожалуйста, Ралф, поцелуйте эту книгу.

Ралф наклонился и коснулся книги губами. Потом залился смехом.

— Но кто же так дает торжественную клятву, Ралф?

— Но, Гус, это и в самом деле священная книга. Вот, смотрите. — Он раскрыл застежки и показал молодому человеку руководство по лечению венерических болезней. — Что бы мы без нее делали?

В тот вечер Кемпис встретился в одной из таверн Мэри-Маунт со своими ближайшими товарищами. Гусперо уже предупредил их, что Мильтон планирует набрать ополчение в городах и деревнях Новой Англии, и тон беседы был, соответственно, мрачно-серьезным. Кроме того, Гусперо не сомневался, что братья из Нью-Мильтона намерены атаковать папистов сразу, как только в их распоряжении окажется достаточное количество солдат. В таком случае что же делать? Теофилус Скелтон, кондитер, предложил покинуть поселение и вернуться в Виргинию, но Кемпис яростно воспротивился этой идее; он сказал, что не намерен драпать от пуританских деспотов как трусливый заяц. Нет, пока еще есть время, нужно строить вокруг Мэри-Маунт укрепления. В городе насчитывается, вместе с индейцами, семь сотен мужчин, имеются ружья и мортиры, а у индейцев — их смертоносные стрелы и топорики.

— Кто, как не Мильтон разрушил наш благодатный мир и принес на эти земли беду? Он вселил злобу в души тысяч людей, но сам же за это поплатится. Пусть мы уступаем им числом, но на нашей стороне Христос и Приснодева, и мы обратим врагов в бегство!

Условились устроить общее голосование фишками, с участием как англичан, так и индейцев, и в результате было решено укрепить Мэри - Маунт и нести стражу.

Спустя две недели, совсем недалеко от Мэри - Маунт, Джон Мильтон обратился к братьям. Звучали обвинения, что солдаты из Новой Англии, чей лагерь располагался в соседних полях, поедают кукурузу и другие продукты, принадлежащие общине; издержки росли, и поселенцы, естественно, были недовольны. Впервые после всеобщего призыва к оружию Мильтону пришлось утверждать свой авторитет, и он был этому только рад. Он говорил о том, что у них единый враг — язычники, а также о бедах и разорении, которые воспоследуют, если позволить Ралфу Кемпису «творить, чего душа пожелает».

— Я понимаю, что вы жалуетесь не зря, — продолжал он. — Но ведомо ли вам, какой безбожной злобой пылают наши враги? Долой их! Стереть их в порошок! — Пристыженные, братья вновь воодушевились и затянули «Серебряную трубу сапожника». А Мильтон, движением руки заставив их смолкнуть, продолжил: — В своем воображении я зрю гигантский лес копий и бездонное море сомкнутых щитов. Это армия солдат Христовых, марширующих навстречу судьбе!»

В тот же день Мильтон объявил, что поселение нужно окружить земляным валом, а также широким рвом; у каждого входа должна находиться куча камней и постоянная охрана. Ралф Кемпис, со своей стороны, принял меры предосторожности. Берег реки рядом с Мэри-Маунт оградили частоколом, а само поселение — рвом и фортификационными сооружениями. Кроме того, он решил, что женщины и дети в случае столкновения должны спрятаться на болоте. В период, предшествующий битве, торжественную мессу полагалось служить каждое утро. А Мильтон назначил на это время день торжественного покаяния.

Вскоре все приготовления были закончены, и в последние недели 1662 года начались случайные и робкие стычки. Стоило одной из сторон сделать вылазку за фуражом, как другая загоняла фуражиров обратно за крепостные стены. Однажды утром загорелись амбары за нью-мильтоновскими укреплениями, и свидетели утверждали, что там всю ночь бражничали бойцы Ралфа Кемписа. Соперники в отместку под покровом темноты вбили в дно реки шипы — против вражеских лошадей. Никто не выступал большим или строго организованным отрядом; атаки предпринимались малочисленными группами, исподтишка и стремительно, так что до поры до времени их участники оставались безнаказанными. Стычки происходили в лесах, пули свистели меж скал и деревьев, не причиняя серьезного ущерба. Однажды группа солдат Кемписа встретилась на гороховом поле с салемцами и дорчестерцами, но обе стороны не выказали склонности открыть военные действия, поэтому было заключено перемирие и враги разошлись, не обменявшись ни единым выстрелом.

Через неделю после этого случая произошел другой, более серьезный. «Богомольные индейцы» и те их соплеменники, что работали в Нью - Мильтоне, бежали оттуда и перебрались через укрепления в Мэри-Маунт. Они пали на колени перед Ралфом Кемписом и взмолились об убежище; они объяснили, что ненавидят избранных, и в ярких выражениях описали свой непосильный труд и лишения. Теперь они жаждали отомстить своим прежним нанимателям. «Никкуеентоуоог, — выкрикнул один из них. — Ниппаукуанауог». Что значило: я пойду на них войной и уничтожу их. Остальные подхватили припев: «Нисс-ниссоке». Убей, убей их!

Тайное бегство индейцев подтвердило, казалось, правоту Мильтона, и братья из Новой Англии перестали сомневаться в том, что Ралф Кемпис готовил против них грандиозное восстание. Маневры участились, военные отряды осуществляли регулярные набеги на окрестности Мэри-Маунт, словно провоцируя католиков и индейцев на ответное выступление. Первыми пострадали от этой стратегии ополченцы из Роксбери. На утренней заре они заметили индейцев, которые побежали от них в лес; солдаты, общим числом около трех десятков, кинувшись следом, углубились в чащу, но вскоре обнаружили, что заплутались. Собственно, положение было хуже некуда. Внезапно их окружили туземцы, которые, прячась за кустами, начали стрельбу и убили несколько человек. Солдаты открыли ответный огонь, но без видимых результа тов, и выстроились в две линии, поскольку такой боевой порядок был наиболее пригоден для обороны; затем они с криком бросились бежать через лес и, по счастью, напали на дорогу, которая вывела их в открытое поле. Они думали, что индейцы станут их преследовать, и командир решил двигаться к амбару, который виднелся на горизонте: здесь они, по крайней мере, смогут укрыться и держать оборону. Амбар прежде использовался для хранения кукурузы и на вид был достаточно прочен, чтобы выдержать атаку. Поэтому они поспешили туда и спрятались внутри.

Через час индейцы вновь их окружили. Роксберийцы открыли огонь, но ответных выстрелов не последовало. Прошло несколько минут, и через отверстие в одной из стен полетели зажженные стрелы; солдаты, скинув рубашки, сумели погасить пламя, пока оно не наделало серьезных бед. Два часа длилась тишина, но затем в то же отверстие индейцы стали кидать деревянные колышки; к ним были привязаны тряпки, обмакнутые в горящую серу. На полу амбара эти тряпки стали тлеть. Осажденные едва могли дышать из-за жары и едкого дыма, но выйти наружу значило подставить себя вражьим стрелам и топорам. Они пали на колени и начали молиться о спасении своих душ, но когда дошли до заключительного «аминь», снаружи донесся град выстрелов. Еще через несколько секунд со всех сторон послышался топот копыт и английская речь. Это были солдаты из Линна, которые при очередном патрулировании заметили дым и огонь в амбаре; они тут же поскакали туда, паля из мушкетов, однако индейцы успели отступить в лес.

Когда Джон Мильтон услышал о столкновении и смерти шести ополченцев из Роскбери, он остановился как вкопанный. Склонив голову и прислушиваясь к голосам окружающих, он пробормотал: «Государство станет здоровым не раньше, чем прольется кровь и с другой стороны». Его требование было исполнено несколькими днями позднее, когда два шпиона из лагеря Ралфа Кемписа пересекали реку в плоскодонке. Их заметил молодой рекрут из Нью-Плимута, который охотился за белками; он благоразумно спрятался в кустах и, когда враги достигли берега, приказал им стоять. Они выхватили оружие, и он в панике выстрелил; один из противников упал, другой скрылся в лесу. Рекрут не стал его преследовать, а, в ужасе от зрелища мертвого тела, сел рядом и расплакался.

Еще через два дня вернулся один из «богомольных индейцев», прежде бежавший из Нью-Мильтона. Его немедленно взяли под арест и привели к Мильтону.