Страница 11 из 55
Лицо хозяина уже обратилось в сторону острова — и, слушая мое описание, он вздохнул: «Создан дыханием Господа. Обрисуй мне застывшие над водой формы льда и все его изгибы и нарос- v ты». — «Лед испещрен пятнами и щербинами, наподобие колонн перед церковью святого Эндрю в Леденхолле. Вы это хотите узнать?» Хозяин глубоко вдохнул в себя холодный воздух: «Ты говоришь, он безлюден?» — «Сплошь пустыня и мерзлота. Подходящее место, чтобы помереть, сэр». — «Так ли? Говорят, однако, что замерзающие ощущают вокруг себя перед самой смертью знойное дуновение. Среди льдов и свирепого мороза тоже можно очутиться в теплом раю». — «Ого, сэр, вон там, на льду — что-то движется!» — «Где?» — «Вон, вон там! — Я вытянул указательный палец, совершенно забыв о слепоте хозяина, однако он уловил мой жест. — Это существо направляется к ледяной пещере. Теперь исчезло. Не чародей ли это или какой-нибудь колдун?» — «Какого оно цвета?» — «Бурого, как медведь. Но голову, сэр, он держал прямо». — «По-твоему, это какой-нибудь маг, обитающий в стране льдов? — Я, поглощенный зрелищем, ничего не ответил. — Взаправду ли все это? Еретики из Данцига верили, что наши страхи порождают осязаемые воплощения. Они утверждали, будто дьявол со всеми своими кознями — всего лишь людская иллюзия. Кто знает, какие диковины западного мира примут образы наших тайных ужасов?» Вскоре туман вновь сделался непроницаемым.
Мая 18-го, 1660. Брошенный на рассвете лот показал глубину в тридцать пять морских саженей. Мы приближаемся к берегам Ньюфаундленда, и матросы забрасывают крючки для ловли трески. Я спустился в каюту преподнести мистеру Мильтону новость. Он коротко кивнул как голландец на часах у Блукоут-Скул. «Ты читал книгу под названием "Утопия"?» — спросил он. «Нет, сэр. Если только ее не продавали дюжинами в день публичного повешения». — «Сомнительно. Там говорится об открытии неведомой страны. Хочешь, продолжу? — Он не сумел сдержать улыбки. — Написал эту книгу поклонявшийся идолам богохульник и был обезглавлен». По мере приближения к цели хозяина все больше обуревают его собственные фантазии.
Мая 22-го, 1660. Видел великое множество морских летучих мышей — так их называет капитан. Они же — летучие рыбы.
«Какой они величины?» — спросил меня мистер Мильтон, когда мы стояли на палубе. «Примерно с мерланга. Но с четырьмя мишурными крылышками». — «Как похож на ангела». — «Кто, сэр? — К нам приближался мистер Баблей. — Где этот божественный знак?» — «Я выразился иносказательно, дражайший сэр. Ангелов я пока не вижу. — И шепнул мне: — Отведи меня вниз».
Мая 23-го, 1660. Приближаемся к мысу Сейбл, но в тумане его не разглядеть. По слухам, это песчаный мыс. Хозяин сидит в каюте, погруженный в размышления, бросая изредка сухие, как песок, реплики. Больше новостей нет.
Мая 24-го, 1660. Один из наших спутников умер от чахотки. Прошли мимо южной части Ньюфаундленда и, завидев сушу, матросы пустились по палубе в пляс. Сейчас между нами и Англией более чем восемь сотен лиг.
Мая 28-го, 1660. Мы встали на якорь! У острова Ричмонда, вблизи берега Новой Англии. Братья пали на колени для молитвы, а хозяин потребовал, чтобы его свели на сушу после матросов. Те уже умудрились разложить громадный костер из старых деревянных бочек, на огне которого приготовили несколько испанских дельфинов, недавно изловленных близ островов Сент-Джорджа. Добыча восхитительно переливалась яркими красками, но, как сказал мне приемыш капитана: «Не все то золото, что блестит». Моряки затянули кабацкую песенку, пересыпанную солеными словечками; такие распевает какой-нибудь возчик угля близ Скотленд-Ярда. Я думал, мистер Мильтон вознегодует, но он, напротив того, улыбнулся. «Жарят печенку, — заметил он. — Не вдыхал этого запаха с самого Лондона». Печенки дельфинов, загодя сваренные и вымоченные в уксусе, теперь были аппетитно поджарены, и я подал кусочек хозяину. «Очень приятный вкус, — заметил он. — Будь добр, положи еще». Затем мы пососали лимоны — а я, тайком, глотнул веселящей влаги. На пару с приемышем капитана.
Мая 29-го, 1660. Хозяин в веселом расположении духа. Однако, как он выразился, не настолько развеселен, как я. Либо он что-то прослышал, либо угадал сам, но больше не добавил ни слова. Теперь мы в тридцати лигах от залива Массачусетс, где наша пристань, и хозяин решил возможно быстрее закончить письмо своему бывшему секретарю Реджиналду де ла Поулу.
«Принеси черновик, — велел он мне, — и прочитай вслух концовку». — «Там говорится о времени, несущем золотой век». — «Satis». — «Что, сэр?» — «Достань перо. За недели плавания ума у тебя не прибавилось. — Он приложил два пальца ко лбу, что напомнило мне о поисковой лозе. — Продолжим наше рассуждение с вопроса?» — «Непременно». — «Тогда пиши. Как и каким образом… Нет. Вычеркни два первые слова. — Я затушевал их толстой чернильной чертой. — Каким же образом пустим мы в ход и распределим величайшие сокровища знаний и озарений свыше, с которыми Господь направил нас в этот новый мир? Нет. Начни снова. Разорви письмо. — Если не слова, то мысли его прискорбно путались, и я посчитал это признаком усталости от морской качки. — Дорогие сограждане и братья, жители Лондона! Я, Джон Мильтон, приветствую вас, извещая о взятом нами на себя в высшей степени благородном предприятии. Это предприятие достойно также безоговорочно быть занесенным в анналы на все будущие времена, дабы поколение за поколением, черпая сведения из ваших рук, могло постигнуть наш победный подступ к великому множеству изнурительных трудов. Долог и тяжек был путь, пролагавшийся нами к счастливому берегу Новой Англии — этому блаженному приюту, которого мы достигли, миновав края, коих нет на карте, и избегнув неведомых опасностей, кои таятся в океанской пучине. Здесь наше сообщество вскоре воспрянет как образец здравого и хорошо налаженного жизнеустройства, что взращено терпением и укоренено в справедливости. Я провидел издалека этот дивный берег, о котором молва в Англии не умолкала, и явился сюда в надежде обрести более надежное убежище. Вскоре мы станем обладателями просторной страны, добрые братья, немногим уступающей нашей родине. Это заново созданный мир, предсказанный издавна, поразительное сооружение… — Он со стоном умолк. — Строй речи расплывается. По - моему, напор слабеет. Или же вступление слишком содержательно, слишком ярко?» — «Все это очень насыщенно, сэр. — Хозяин сник, и я попробовал его взбодрить. — Нам всем хотелось бы насытиться соком этого сладкого плода».
Он улыбнулся и потрепал меня по макушке. «Ты-то должен знать, Гусперо, что некий плод для нас запретен. Поди-ка сверь курс у нашего доблестного капитана».
Мая 30-го, 1660. Мы прошли вдоль берега мимо мыса Порпойс, не упуская суши из виду. Миновали Блэк-Пойнт и Уинтер-Харбор — и, как сообщил капитан Фаррел, скоро начнем отклоняться на восток от коварного острова Шоулз. «Мыс Дельфин, Черная коса, Зимняя гавань, остров Отмели. Такие названия, — сказал мне хозяин, — пригодны для страны-аллегории. На этом берегу мы сумеем преподать другим народам уроки жизни».
Июня 1-го, 1660. Глубина сто двадцать саженей. От мыса Энн нас отделяет семь лиг.
Июня 2-го, 1660. Днем штормило, и, не видя суши, из опасения оказаться на подветренной стороне, мы всю ночь держались в открытом море.
Июня 4-го, 1660. Мы огибали мыс Энн, и при первом проблеске рассвета я прочно устроил моего доброго хозяина на палубе с тем, чтобы он присутствовал при завершении чреватого погибелью пути через океан. Показался наш долгожданный причал в заливе Массачусетс, однако внезапно налетевшая буря отбросила нас далеко в сторону.