Страница 22 из 32
Пообедали мы той едой, что в огромном количестве дали нам с собой кузнец и его супруга в благодарность за лечение детей. Если бы мы пожелали, они бы нам всю живность с собой загрузили, но Ладрос согласился только на птицу, похожую на большого жирного гуся, пояснив мне, что в такую погоду дичь будет прятаться по норам, и мы можем остаться голодными. Поэтому молчком свернув птице голову, подвесил ее к седлу и поехал впереди всех. Я же, сроду не видевшая как убивают животных, в душевном раздрае от такого зрелища, ехала молча, мысленно оплакивая птицу. Шашлык-то я люблю, но вот видеть, как животных убивают перед тем как съесть, мне пришлось впервые. Так я и ехала, продрогшая, расстроенная и вся в себе, а завидев впереди тушку убиенной животины, едва сдерживала слезы и, кутаясь в полы плаща, старалась отвести взгляд на окружающий пейзаж, не обращая внимания на встревоженные нахмуренные лица моих спутников. Неожиданно к вечеру небо посветлело, и настроение снова поползло вверх, и на птицу я уже смотрела как на будущий ужин, а не жертву произвола и насилия. Мужчины, заметив во мне перемены, немного оживились и решили остановиться на ночлег пораньше.
Вайрэ занялся гусем, а остальные готовили своеобразный навес из больших веток, чтобы ночью мы не промокли под дождем, если он возобновиться. Даэрон пытался развести костер и ругался себе под нос из-за того, что не выходит - сырые поленья никак не хотели гореть. Дэнэтор, усмехнувшись, попытался помочь, но костерок сначала вяло занялся, а потом, пахнув дымом, потух. Еще несколько попыток закончились тем же. Я нерешительно подошла к ним и присела рядом. Протянула руку и попросила огонь во мне помочь с костром, и он с удовольствием откликнулся на просьбу. Уже через минуту на поляне горел ровный весело потрескивающий костер. Все уставились на меня с удивлением, молча пристально разглядывая, как будто искали, что же еще во мне упустили. Почувствовав неловкость, неуверенно произнесла, глядя на Кэлэбриана, который с непонятным выражением лица, прищурившись, смотрел на горящий костер.
- Я наверное забыла вам сказать, что во время посвящения на моем кустике были зеленные и красные цветы. О том, что я целитель вы уже знаете, а еще я дружу с огнем.
- Ана Эленаль, а есть что-то еще, о чем ты забыла нам сказать? Сейчас самое время! - Ладрос, ехидно глядя на меня, все же задал вопрос, при этом бросив короткий настороженный взгляд на Кэла, чем удивил меня и насторожил. Словно просил разрешения на этот вопрос, скорее похожий на допрос. Я сначала покачала головой, а потом произнесла твердо и уверенно.
- Я все рассказала, а если еще что-то забыла, так просто потому, что не сочла это важным или достойным вашего внимания. И вообще, ан Ладрос, я для вас открытая и уже довольно хорошо прочитанная книга, а вы для меня только слегка начатый многотомник. Это у меня могут возникнуть к вам претензии, а не у вас ко мне!
Он снова усмехнулся, но уже довольной усмешкой и ответил.
- Вы, ана Эленаль, можете спрашивать о чем угодно, от вас у нас секретов нет и судя по всему не будет!
У меня непроизвольно вытянулось лицо от удивления, но отметила, как после замечания Ладроса нахмурился Кэл, особенно когда заметил выражение моего лица. Похоже, он не больно стремится так скоро открывать свои секреты. И явно не потому, что хочет от меня что-то скрыть, а скорее чтобы я не сбежала раньше времени. Мне именно так почему-то показалось, заметив их обмен взглядами и мимикой. И это сильно заинтриговало. И ещё, Ладрос уже второй раз обратился ко мне как к женщине темных - ана, видимо ошибся, ладно, не буду уточнять. Пока размышляла, Вайрэ вернулся с ощипанной и вымытой тушкой и, насадив ее на палку, пристроил над костром. Рядом с ним уселись и остальные. Даэрон принялся приводить в порядок свои белоснежные спутанные волосы и, несколько минут понаблюдав за его мучениями, неуверенно предложила.
- Если хочешь, я помогу тебе. Хочешь, я заплету тебе косу?
Даэрон заметно смутился и, не думая, тут же ответил.
- Нет, спасибо, у меня уже есть невеста!
Потом почему-то виновато опустил взгляд в костер, а я, взглянув на Ладроса, заметила, что он нахмурившись смотрит на Кэлэбриана, который после нашего с Даэроном разговора, потемнел лицом и грозно смотрел на понурившегося мужчину. Как на СОПЕРНИКА! Я, вытаращившись, пыталась сообразить что произошло. Что могло вызвать такую реакцию? Потом, тщательно прокрутив все в голове и сопоставив факты, опешила. И все же не рискнула задать главный вопрос, который так и вертелся на языке. Для своего же спокойствия прикинулась шлангом, к поднятию некоторых тем, я пока еще не готова.
- А где сейчас твоя невеста?
- Она проклята, как и все. И находится под охранной в Харписе. - Даэрон с болью в голосе ответил мне, не поворачивая голову и все так же смотря в огонь. А я, еще больше шокированная, опять подсчитала сколько же он находится в состоянии помолвки и все-таки решилась задать еще вопрос.
- Но ведь вы сказали, что это произошло сто тридцать с лишним лет назад. И ты ее все еще ждешь, любишь? А если проклятье не снимется еще лет сто? Почему? И тут все посмотрели на меня. Даэрон тихо ответил.
- Мое сердце ее услышало и почувствовало!
Я недоуменно вскинула брови, переваривая эту новость, все еще до конца не понимая значения фразы. Мужчины же без злости и пафоса, просто грустно улыбнулись, словно неразумному ребенку и Лардос пояснил.
- Эленаль, эльфаны, да и светлые тоже, имеют одну особенность, отличающую их от других. Мы можем любить только одну женщину пока живы, или пока жива она. Если сердце эльфана услышало и почувствовало такую женщину - это навсегда. И пока она жива, другой не будет в его жизни. Ведь его сердце слышит и чувствует только ее. Мы с Даэроном будем ждать наших женщин до самой смерти, если нам не удастся снять это проклятье. Забери Тринимак душу этого проклятого богами старого вампирюги-колдуна. Если бы можно было, я бы его еще тысячу раз собственными руками на мелкие кусочки разорвал. Он слишком легко умер!
Я пожевала в волнении губу и спросила, обращаясь к Ладросу.
- А эльфаны женятся без любви как светлые? Например по расчету?!
- Нет ана, это для нас противоестественно, ведь брак заключается на всю жизнь и освящается Темным Тринимаком, а он не приветствует лжи и жестко наказывает за подобный подлог. Мы соблюдаем его законы. Это Светлейшая Аллоис весьма добра к своим детям и спускает им маленькие слабости, а наш Темный Бог воспитывает в строгости, но и бережет своих детей. Это он подсказал старой гномке-ведунье путь к снятию проклятья, по крайне мере, так она сказала. Жаль от вампиров не уберег, но как говорится, сами виноваты и мой клан более всех, а расплачивается весь мой народ.
Кэлэбриан, строго посмотрев на Ладроса, веско заметил не терпящим возражений голосом.
- Любой на твоем месте поступил бы так же! Никто не знал и не понимал этого, пока не стало поздно. Это вина вампиров. Мне жаль только одного, что мы сейчас не в состоянии отомстить за совершенное ими. Нас и так слишком мало. За столько лет оставшиеся вне наших территорий женщины произвели на свет всего троих младенцев. Если мы не снимем проклятье еще пару столетий, нам грозит вымирание, в случае если хоть одна раса позариться на наши земли и объявит нам войну.
Его выговор Лардосу, пронизанный болью и тревогой, прервался, как только он заметил мой сочувствующий взгляд. Понятно, большие сильные серые мачо не любят, когда их жалеют, поэтому поторопилась с вопросом.
- А дети? У светлых, как я выяснила, женщина должна любить мужчин и хотеть потомство, чтобы забеременеть.
Его взгляд мгновенно потеплел. Кэлэбриан мягко взял меня за руку и, глядя в лицо, смущая этим, кстати, ласково пояснил, видимо вспомнив по какой причине я сбежала от светлых, и почему меня так беспокоит этот вопрос.
- Маленькая моя! Наши дети рождаются только в браке, где оба супруга любят и желают своего потомства. Это похоже на светлых, ведь мы одна раса, только две разные ветви. И поверь, любой темный почтет за счастье и честь соединить с тобой свою судьбу, если услышит свое сердце, и ни по какой другой причине. В этом ты можешь быть абсолютно уверена.