Любовь и предательство

     — Так оно не рассыплется. Давайте я положу его в машину и помогу вам сесть, — сказал он ей.

     Поставив ее покупку на переднее сиденье ветхой машины, он обхватил старуху за тонкую талию и поднял над бетонной поверхностью погрузочной платформы. Она захихикала, словно школьница.

     — Будьте осторожны по дороге домой, — сказал он, отходя в сторону, чтобы его не ударила закрывающаяся дверь.

     — Хм... Если водить машину шестьдесят три года, пора бы знать дорогу.

     Как только она выехала на улицу, он поспешно завернул за угол, в тень, и принялся за свой чай. Немного льда в нем еще осталось. Испытывая страшную жажду, он взял в рот один из гладких кубиков и разгрыз его.

     Посасывая другой кубик льда, он снова посмотрел на дорогу. По ней рысью бежал мальчик. Зрелище это совершенно не понравилось Хью, и он нахмурился. И не только потому, что улица, пролегавшая позади скопления предприятий, была неподходящим местом для такого рода пробежек, но и потому, что наступило самое неподходящее время дня для подобных интенсивных тренировок.

     Подросток споткнулся, словно какой-то невидимый гном подслушал его мысли и захотел подтвердить их правоту. Хью почувствовал непривычное желание улыбнуться, вспомнив, как у него самого в период взросления выросшие ноги опережали тело. Худые руки взмахнули в воздухе, но нужно отдать должное пареньку — он восстановил равновесие и удержался на ногах.

     Надо надеяться, он пришел сюда за покупками, а не в поисках работы, подумал Хью, увидев, что паренек свернул к их стоянке. Когда он разглядел бейсбольную кепку мальчика — кепку «Детройтских тигров», внутренний голос подсказал ему, что паренек навряд ли нуждается в работе. В груди его что-то странно дрогнуло, нарушив ровный ритм дыхания. Когда мальчик остановился у погрузочной платформы и присел на корточки, опираясь руками о колени, Хью почувствовал, что дышит так же прерывисто, как и подросток.

     — С тобой все в порядке, парень? — с трудом выдавил он. Мальчик поднял край футболки и вытер вспотевшее лицо.

     — Ужасно жарко, — задыхаясь пробормотал он.

     — Да уж. В это время лучше всего передвигаться со скоростью улитки. Ты бежишь к кому-то или от кого-то?

     — И то и другое.

     Прежде чем кто-либо из них успел сказать еще хоть слово, послышался шум стремительно мчавшейся машины. Хью снова увидел «блейзер» Эмметта. Поворачивая на стоянку, машина подняла огромное облако пыли; теперь его уже не удивило, что за рулем сидела Тейлор. На этот раз на ней не было шляпы. Пожалуй, никогда еще не видел он ее такой расстроенной.

     — Садись, — сказала она подростку через открытое окно.

     Парень покачал головой.

     — Мы поговорим. Я все тебе объясню. Только садись.

     Вместо этого он перевел взгляд с матери на Хью, и у того неприятно засосало под ложечкой.

     — Что происходит, Тейлор?

     Разумеется, она выступала как представитель закона, но находилась на территории, принадлежащей его матери. Он счел, что имеет право задать вопрос.

     Она не обратила на него внимания.

     — Кайл, ты сам не понимаешь, что делаешь.

     — Это он?

     Она не ответила, и мальчик, повернувшись, искоса посмотрел на Хью.

     — Мистер... вы Хью Томас Блэкстоун?

     Тейлор выскочила из «блейзера», Хью, со своей стороны, не отводил глаз от мальчика. Теперь это было просто невозможно. Что-то ужасно знакомое ощущалось во всем облике паренька. И все же Хью отказывался делать вывод, к которому все вело.

     — Я Блэкстоун.

     Он чувствовал себя так, словно снова слышал, как закрывается засов его камеры.

     — А ты кто?

     — Кайл!

     Тейлор обежала вокруг машины и схватила мальчика за руку, но он вырвался.

     — Я Кайл Томас Беннинг. Вам что-нибудь говорит это имя?

     Хью захотелось вернуться назад, в прохладу склада, и закрыть за собой дверь. Укрыться и забаррикадироваться от реальности.

     Кайл Томас. Томас. Покачав головой, он пристально посмотрел на Тейлор.

     — Черт побери, что здесь происходит?

     — Я не знала, что тебя освободили, понимаешь? — резко бросила она, затем снова обратилась к сыну: — Кайл, ради Бога, садись в машину, давай поедем домой. Обещаю, мы сможем...

     — Это твой мальчик?..

     Хью почти убедил себя, что ребенок доводится ей братом, племянником или каким-то другим родственником. Он просто не мог воспринять то, что подсказывали ему чувства.

     — Это мой отец? — выкрикнул мальчик, прежде чем мать смогла ответить.

     Тейлор закрыла глаза, но Хью и не нужно было в них смотреть. Достаточно было слов. Достаточно и присутствия мальчика.

     Сын. У него есть сын.

     Он пристально смотрел на паренька. Так вот почему у него возникло чувство чего-то до боли знакомого!.. Потому что он смотрел на себя такого, каким был... когда? В четырнадцать? Хью поспешно подсчитал. Тринадцать. Да! Он смотрел на себя тринадцатилетнего.

     — О Боже, — прошептал он.

     Мальчик тоже выглядел совершенно потерянным, но в то же время взгляд у него был какой-то и преданный, и разочарованный. Но Хью не винил его за это.

     Тейлор пришла в себя первой. Она открыла дверцу для пассажиров и снова взяла сына за руку, на этот раз более мягко.

     — Переведи дух, Кайл. И садись в машину.

     — Подожди минуту. — Хью сделал шаг вперед. — У меня тоже есть несколько вопросов.

     — Позже.

     Закрыв за потрясенным мальчиком дверцу «блейзера», она стала обходить машину. Хью, воспользовавшись этим, соскочил с платформы и преградил ей дорогу.

     — Ты не можешь сейчас просто взять и уехать.

     — Посмотри мне в глаза. — Она встретила его твердый взгляд с такой же суровой решимостью. — Кто бы ни был его отцом, он в первую очередь мой сын. Я родила его и вырастила.

     — Не спорю. Но не в этом дело. Ты утаила от меня его существование.

     — Ты сам не захотел узнать!

     Она была в таком бешенстве, что, когда вырвалась, ему не осталось ничего иного, как только смириться. А как же иначе? Она права. Он тогда отвернулся от нее, потому что не мог простить ей, что она рассказала отцу, где он скрывался в ту ночь, когда Мердок охотился за ним. В тот момент он видел только ее предательство. Это ослепило его, и он больше ничего уже не замечал. Теперь он смотрел, как она поспешно садится в машину и заводит мотор, как уезжает, оставляя ему только пыль и песок...

     — Он не знал. — Кайл пытался что-то разглядеть сквозь покрытое пылью заднее окно. Наконец, когда они повернули налево, на Главную улицу, обратился к матери: — Это правда, что он ничего не знал обо мне?

     Его обвиняющий тон вторил голосу Хью, и Тейлор крепко сжала руль, пытаясь успокоиться и найти нужный ответ, но видела перед собой только боль и потрясение в глазах Хью.

     — Нет, — чуть слышно отозвалась она. — Я покинула Редаут сразу после того, как он... Сразу после его отъезда.

     — Продолжай, расскажи все до конца. Я слышал, о чем вы с дедом говорили. Он осужденный убийца!

     Ей было невыносимо слышать, как он выкрикивает эти слова, и еще невыносимее думать о том, что происходит у него в голове.

     — Это не удалось доказать. Его обвинили на основании косвенных улик.

     — Но ты считаешь его виновным!

     До тех пор, пока Хью сам не признается в преступлении, какая-то часть ее всегда будет цепляться за надежду, что он не виновен.

     — Послушай... четырнадцать лет назад его сестру изнасиловали, и он подрался с человеком, совершившим это. Позже того человека нашли убитым выстрелом из пистолета, а пистолет обнаружили в грузовике Хью. И, хотя на нем не было отпечатков его пальцев и не удалось доказать, что он принадлежал Хью, суд присяжных признал его виновным.

     Несколько секунд Кайл молчал, его юное лицо выражало беспокойство.