Страница 61 из 115
Во время стоянки в бухте Шевалье разыгрался ужасный шторм, чуть не погубивший «Сен-Жан-Батист»; однако матросы были так уверены в мореходных талантах своего командира, что ни на минуту не поддались унынию и выполняли все приказания Сюрвиля с полным хладнокровием.
Не успел баркас, на котором везли больных, добраться до земли, как разразилась бешеная буря и его отнесло в бухту, полупившую название Рефюж (Убежище). Команду и больных очень тепло принял местный вождь по имени Нажинуи. Он поместил чужеземцев у себя в хижине и снабжал все время свежими проектами, какие только мог раздобыть.
Одна из шлюпок, шедших на буксире за «Сен-Жан-Батист», была унесена волнами. Сюрвиль увидал, как ее выбросило на берег в бухте Рефюж. Он попытался отыскать шлюпку, но от нее остался лишь швартов;[142] все остальное успели утащить туземцы. Вновь посланная шлюпка поднялась вверх по течению реки, но никаких следов своей предшественницы не обнаружила. Сюрвиль не захотел оставить кражу безнаказанной; он знаками подозвал туземцев, стоявших около своих пирог. Когда один из них приблизился, его немедленно схватили и увезли на судно. Остальные убежали.
«Французы завладели одной пирогой, — рассказывает Крозе, — сожгли несколько других, подожгли хижины и вернулись на „Сен-Жан-Батист". Задержанный туземец, как выяснил судовой врач, оказался тем самым гостеприимным вождем, который так великодушно помог морякам во время бури. То был бедный Нажинуи. Прибежав по первому знаку Сюрвиля, он никак не ожидал подобного вероломства после всех услуг, оказанных им чужеземцам».
Нажинуи умер 24 марта 1770 года вблизи островов Хуан-Фернандес.
Мы не станем упоминать о сообщениях французского мореплавателя относительно жителей и природных богатств Новой Зеландии, так как это было бы лишь повторением того, что мы рассказывали при описании путешествий капитана Кука.
Через несколько дней, убедившись в невозможности раздобыть необходимую для команды свежую провизию, Сюрвиль пустился в дальнейший путь, держась между 27° и 28° южной широты; однако цинга, производившая все новые опустошения, заставила его кратчайшим путем направиться к берегам Перу. Он увидел их 5 апреля 1770 года и спустя три дня бросил якорь у бара[143] Чилка перед входом в гавань Кальяо.
Спеша доставить помощь больным и никому не желая доверить переговоры с губернатором, Сюрвиль сам отправился на берег. К несчастью, волны, обрушивавшиеся перед баром, опрокинули шлюпку, и из ее экипажа спасся лишь один матрос. Сюрвиль и все остальные утонули.
Так погиб этот искусный мореплаватель, который мог бы еще сделать много полезного на избранном им поприще. Что касается «Сен-Жан-Батист», то его в течение трех лет продержали в Кальяо из-за бесконечных проволочек испанских таможенных властей. Командование над судном принял Лаббе, доставивший его 23 августа 1773 года во Францию в порт Лориан.
Описывая путешествие Бугенвиля, мы упомянули, что он привез с собой в Европу таитянина по имени Аотуру. Когда таитянин выразил желание вернуться на родину, французское правительство отправило его на Иль-де-Франс и дало распоряжение колониальным властям содействовать его возвращению на Таити.
В это время на острове находился офицер французского флота Марион-Дюфрен, который предложил Пуавру, губернатору островов Иль-де-Франс и Бурбон (Маврикий и Реюньон), доставить за свой счет на принадлежащем ему судне молодого Аотуру на Таити. Он просил только, чтобы его сопровождал военный корабль и чтобы его ссудили деньгами на подготовку к экспедиции.
Никола-Тома Марион-Дюфрен родился в Сен-Мало 22 декабря 1729 года и в ранней молодости поступил на флот. Несмотря на скромный чин капитана брандера, он пользовался репутацией прекрасного моряка. Задача, за которую он взялся, являлась лишь предлогом для экспедиции с целью открытия новых земель в Океании. Как бы там ни было, Пуавр, разумный правитель, покровительствовавший прогрессу, принял предложение Мариона и вручил ему подробные инструкции относительно предстоящих исследований в Южном полушарии. В то время Кук еще не доказал, что «Южного материка» не существует.
Пуавру очень хотелось открыть северную часть этой земли, на которой он рассчитывал обнаружить мачтовые леса; необходимые для французских колоний материалы доставлялись с огромными затратами из метрополии. Наконец, возможно, там существовала безопасная гавань, где корабли могли бы укрываться от разрушительных ураганов, периодически проносившихся над островами Маврикий и Реюньон. К тому же правительство Франции незадолго до этого направило экспедицию под начальством лейтенанта Кергелена для открытия новых земель в тех же самых неисследованных морях. Марион, предлагавший идти другим путем, мог существенно помочь в разрешении поставленной задачи.
Восемнадцатого октября 1771 года «Маскарен», под командованием Мариона, и «Маркиз де Кастри», под начальством лейтенанта шевалье дю Клемера, снялись с якоря. Прежде всего они зашли на остров Реюньон, где захватили Аотуру, к несчастью заразившегося оспой на острове Маврикий. Появились явные симптомы болезни, и следовало как можно скорее покинуть Реюньон, чтобы там не вспыхнула эпидемия. Оба корабля направились затем в Форт-Дофин на берегу Мадагаскара; Марион рассчитывал, что Аотуру успеет выздороветь, прежде чем экспедиция достигнет мыса Доброй Надежды, где необходимо было пополнить запасы провизии. Молодой таитянин вскоре скончался.
Не следовало ли при таких обстоятельствах вернуться на Иль-де-Франс, разгрузить корабли и отказаться от намеченной кампании? Марион так не думал. Получив свободу действий, он решил прославиться необыкновенным путешествием и сумел заразить своим энтузиазмом спутников.
Итак, мореплаватель направился на мыс Доброй Надежды и за несколько дней пополнил запасы провизии, чтобы их хватило на восемнадцатимесячное плавание.
Затем он сразу взял курс на юг по направлению к открытым в 1739 году Буве де Лозье землям, которые должны были находиться к востоку от меридиана Мадагаскара.
С 28 декабря 1771 года, дня отплытия от мыса Доброй Надежды, до 11 января ничего интересного не произошло. Тогда суда находились, согласно данным обсервации, на 20°43' долготы к востоку от Парижского меридиана, на параллели (между 40 и 41 градусами южной широты) островов, обозначенных на голландских картах под названиями Дина и Марвезен и не отмеченных на французских навигационных картах.
Хотя увеличение количества гнездящихся на суше птиц заставляло Мариона предположить близость этих островов, он покинул 9 января этот район в полном убеждении, что его внимание должно сосредоточиться на поисках «Южного материка». 11 января корабли находились на 45°43' южной широты; несмотря на лето, стояли сильные холода и непрерывно шел снег. Двумя днями позже посреди густого тумана, сменившегося затем дождем, Марион увидел на расстоянии четырех-пяти лье землю, простиравшуюся к западу. Лот показал глубину восемьдесят саженей; грунт состоял из крупнозернистого песка с примесью кораллов. Марион прошел вдоль берега приблизительно шесть-семь лье. Открытая территория казалась очень высокой и гористой. Она получила название Земли Эсперанс (Надежды). Это говорит о том, как велика была надежда Мариона достичь «Южного материка». Тот же остров Кук четыре года спустя описал под названием Принс-Эдуард.
Еще одна земля была открыта к северу от первой.
«Плывя вдоль этого острова, я заметил, — рассказывает Крозе опубликовавший отчет о путешествии Мариона, — что в северо-восточной его части имеется бухта, напротив которой, по-видимому, находилась огромная пещера. Вокруг нее виднелось множество больших белых пятен, издали напоминавших стада овец. По всей вероятности, если бы погода позволила, мы нашли бы перед этой бухтой якорную стоянку. Мне казалось, что я различаю водопад, низвергающийся с гор. Обогнув остров, мы обнаружили еще три островка, некогда составлявшие с первым одну землю; два находились внутри большого залива, образованного изгибом берега, а третий служил продолжением его северной оконечности. На вид остров, окружностью в семь-восемь лье, представлялся безводным, лишенным зелени, с чистым и безопасным берегом. Марион назвал его островом Каверн (Пещеры)».
[142] Швартов — трос или цепь для привязывания судна у стенки причала, у борта другого судна и т. д.
[143] Бар — песчаная отмель в устье реки.