Страница 24 из 34
– Киман непременно сделает так, как сказано в письме. Если он решит взять в свою лодку кого-то еще, кроме тебя, мы для безопасности вынуждены будем взять кого-то еще в нашу лодку. Подозрения приведут к тому, что в обеих лодках будут целые армии. Так что…
Ив замолчала, положила руку, только что давшую Лоуренсу письмо, на стол, закрыла глаза и сделала глубокий, взволнованный вдох… все это явно для пущего драматизма.
– Так что в следующий раз мы с тобой встретимся наедине, на реке, укрытой утренним туманом.
Будучи волчицей реки Ром, Ив, несомненно, имела что-то общее с Хоро. Глаза Лоуренса видели ее руки на столе. Эти руки явно хотели, чтобы их подержали, но в то же время тщательно скрывали это желание. Они словно хотели верить кому-то, но не могли.
– Позволь мне еще вопрос задать?
Рука Ив слегка дернулась, и она спросила навстречу:
– Какой именно?
– Есть еще мои спутники…
Если обмен произойдет на реке и Лоуренс выберет предательство, ему и Ив придется перегрузить нарвала на лодку, которая будет ждать их где-то неподалеку. Но тогда Хоро и Коул останутся на земле, что усложнит все дело. В конце концов, Киман составлял планы с учетом того, что Хоро и Коул могут оказаться в заложниках.
Ив тихо убрала руки со стола.
– А у меня есть Арольд.
Эти слова пронзили Лоуренсу сердце.
– Все, иди. Ты получил мой ответ.
Эти слова она произнесла с несколько раздраженным видом, потом небрежно взмахнула рукой, точно прогоняя Лоуренса прочь. Если он начнет упрямиться, с нее станется и наорать на него.
«А у меня есть Арольд». Эти слова могут быть важнейшей подсказкой, если только им можно верить. Они значат, что Арольд – одна из немногих «вещей», которые невозможно купить за деньги. Конечно, Лоуренс знал истинную силу Хоро. Она вполне могла спасти их всех, и Арольда тоже. Но Ив уже доказала, что она чересчур любит испытывать судьбу, и она не подозревала о Хоро.
Она явилась в Кербе с Арольдом и мехами из Реноза; она доверяла Арольду настолько, что оплатила его проезд. Но сейчас она была готова отказаться даже от него. Лоуренсу хотелось думать, что это потому, что Ив ему, Лоуренсу, доверяет даже больше, чем Арольду, но он прекрасно понимал, как глупа эта мысль.
Проще было поверить, что Ив была настолько нацелена на прибыль, что ради нее готова была отшвырнуть абсолютно все, – как будто она поклялась превратить в золото все, к чему прикоснется. Правда, в той древней легенде глупец, пожелавший обращать в золото все, к чему притрагивается, умер от голода.
Излишне говорить, что слова Ив его потрясли. Он даже начал думать, сможет ли он просто отпихнуть ее в сторону – ее, опасно приблизившуюся к пути, ведущему к собственной гибели. Если она способна бросить Арольда, то с такой же легкостью она сможет убить и Лоуренса на борту лодки или же предать его впоследствии.
Дело стоило бы риска, если бы Лоуренс мог представить себе, как в конце концов Ив смеется; но он не мог. Было ли ему ее жалко? Он сам не мог понять. Хватался ли он за соломинку? Возможно. Но в этом мире мало что было более чем просто предположениями. Многие даже сомневались в существовании богов.
Итак, что же делать? Как он сумеет сохранить свои интересы и в то же время не выпустить руку Ив? Он все еще задавал себе эти вопросы, когда передал письмо посреднику Кимана.
– Спасибо за работу. Хозяин сказал, что остальное он тебе расскажет, когда ты вернешься на постоялый двор.
Он похлопал Лоуренса по плечу и ушел так быстро, что Лоуренс даже не успел подивиться, правильно ли он понял.
Совещание, похоже, закончилось. Идя вдоль Золотого потока, Лоуренс то и дело натыкался на людей, которые что-то возбужденно обсуждали. Уже зажглись ночные фонари. Возле столов, за которыми проходило совещание, стояли солдаты, стремясь сохранять достойный вид, будто они охраняют какое-то святое место.
Происходящее здесь можно было бы описать как пир денег, власти и славы, достойный того, чтобы о нем сложили прекрасную историю. На самом же деле участники были презренными, узколобыми людьми; именно из-за таких, как они, Господь не любит торговцев.
Небо окрасилось в цвета заката. В вышине парили не то вороны, не то чайки. Лоуренс всегда считал, что торговля – нечто более элегантное и благородное, чем вот это. Сидя на палубе парома, плывущего из дельты на юг, и раскачиваясь вместе с суденышком, он наблюдал, как на берегу один за другим загораются огни.
Ив уже не отступит. И Лоуренс не считал, что план Кимана слишком безрассуден. Больше всего южане боялись потерять нарвала и получить взамен фальшивую купчую. Этот исход был бы даже более трагичен, чем если бы о плане Кимана стало известно всем.
Если Лоуренс сейчас выйдет из игры, ситуация ничуть не улучшится. План был как тщательно замешенное тесто, готовое к отправке в печь… Лоуренсу оставалось лишь молиться или бежать. Ни Кимана, ни Ив переубедить было уже невозможно, так что нужно было просчитывать каждый шаг – только так у него оставались шансы на хороший исход.
Когда паром причалил, Лоуренс вместе с остальной толпой сошел на берег. Большинство из его попутчиков наблюдали в дельте за ходом совещания и теперь, улыбаясь, самодовольно переговаривались между собой. Их разговорчики раздражали Лоуренса; впрочем, он понимал, что они не виноваты – просто ему нужно выплеснуть свою злость. Его подташнивало и хотелось кричать, словно он гнался за облаком и никак не мог его ухватить.
Когда пьяный торговец, еле способный держаться на ногах, врезался в него, Лоуренс невольно сжал кулаки. К счастью, прежде чем он ударил этого человека, кое-что отвлекло его внимание.
– Эээй… чё в меня вризаисся…
Лоуренс уже не смотрел на бормочущего пьяницу с заплывшими глазами – он глядел на следующий паром, который как раз причаливал. В медленно сходящей на берег толпе он увидел знакомое лицо, закутанное в шарф. Лицо тоже смотрело на него; никогда он еще не видел такого выражения в этих глазах.
– Ээй, ты слушаиш?..
– Прости.
Лоуренс подал человеку мелкую серебряную монетку, не отводя глаз от новоприбывшей. Он понятия не имел, зачем ей понадобилось на юг теперь, когда совещание закончилось. Но, судя по ее позе, положение было отчаянное. Что же произошло?
Не успел он открыть рот, чтобы спросить…
– Положение ухудшилось.
Донесшийся из-под шарфа голос звучал не просто хрипло – он был сух, как кость.
– Я это… но, может… ты все-таки…
– Ах!
Ноги Ив подкосились, и она едва не рухнула на колени. Похоже, чтобы устоять, она истратила последнюю каплю сил. Лоуренс не раздумывая поддержал ее, но тут же отдернул руку. Ив не лицедействовала; она была легка как перышко и горяча, как в лихорадке. Из-под шарфа доносились резкие, хриплые вдохи, лоб был весь в поту. Правая рука крепко сжимала клочок бумаги.
– Что случилось?
Ив практически висела на Лоуренсе. Закусив губу, она отчаянно пыталась сказать что-то глазами. Должно быть, произошло нечто совершенно ужасное. Лоуренс посмотрел на ее правую руку, на бумагу, которую она сжимала. Видимо, там было что-то очень важное.
– Мы здесь слишком выделяемся… давай найдем какой-нибудь проулочек…
Едва Лоуренс договорил и потащил Ив прочь, раздался колокольный звон. Все, кто шел через порт, разом остановились, развернулись к колокольне и сложили руки в молитве. Пока колокол звонил, Лоуренс продолжал тянуть Ив через толпу. То, что они все отвлеклись, было Господним благословением.
Когда толпа останется позади, они смогут укрыться в проулке. Но звон прекратился так же внезапно, как начался, оставив позади лишь эхо. Лоуренс тоже остановился. Господь, похоже, вспомнил, что Лоуренс – всего лишь торговец…
– Что ты тут делаешь?
Конечно, такое было вполне возможно, несмотря даже на то, что в порту было очень людно (совещание только что закончилось, и многие покидали дельту). Нет, Лоуренс не считал простой случайностью, что их заметил посредник Кимана. Если этот человек мог доставить любое письмо сквозь любую толпу, конечно, его глаза были достаточно остры, чтобы углядеть Ив.