Страница 17 из 34
Хоро стояла в объятиях Лоуренса, и у нее был такой вид, будто тяжесть свалилась с плеч. Одного этого было достаточно, чтобы Лоуренс понял – он ни о чем не сожалеет.
– Идем, давай наполним кувшин и пойдем обратно. Здесь холодно.
Он вдруг понял, что эти слова яснее ясного показывали, что он пытается скрыть смущение. Правой рукой он взял у Хоро кувшин и наполнил водой; Хоро держала его за левую руку и хихикала, точно от щекотки. Конечно, его подстрекали, но это было из-за того, что ситуация имела отношение к костям бога-волка – потому-то Хоро и желала, чтобы Лоуренс в нее влез.
На следующий день после обеда Лоуренса вызвал Киман. Когда он покидал комнату, сильнее всех нервничал, как ни странно, Коул.
Кербское отделение Торговой Гильдии Ровена представляло интересы всех ее членов в Кербе, важнейшем торговом узле, связующем язычников и приверженцев Церкви. Здесь встречались тысячи торговцев. Здесь встречались управляющие, присматривающие за торговцами. Перехитрить каждого из них было невозможно; но что Лоуренсу предстояло сделать, так это под руководством Кимана перехитрить другие гильдии и северных землевладельцев.
Если Ив не предаст его и гильдию, все будет хорошо. К такому заключению пришли Киман и другие торговцы после ночи размышлений и подготовительной работы. От Лоуренса не требовалось чего-то чересчур сложного. Ему предстояло завоевать доверие одинокой волчицы Ив и таким путем добиться того, чтобы все прошло гладко. Ничего более.
– Ты уверен, что тебе не нужно взять с собой своих спутников?
– Уверен.
В здании было шумно, так что Лоуренс смог урвать лишь несколько минут, чтобы поговорить с Киманом перед отправлением. Киман был одним из главных людей в отделении, и сейчас он вел переговоры, так что сейчас на нем было роскошное одеяние с накрахмаленным воротничком.
Поскольку переговоры между северными землевладельцами и южными торговцами происходили в дельте, то, что Хоро и Коул оставались на постоялом дворе, могло со стороны выглядеть так, будто их взяли в заложники. Быть может, поэтому Лоуренса и спросили, не лучше ли им пойти с ним.
– Итак, ты передашь госпоже Болан то, что мы обсуждали. Сейчас все очень запутано, так что, если ты будешь принимать решения по своему усмотрению, важные мелочи могут просочиться сквозь щели в плане.
Киман смотрел Лоуренсу прямо в глаза, и Лоуренс кивнул, показывая, что понял. Даже если бы он видел полную картину, едва ли он бы ее осмыслил… он ведь даже у Хоро и Коула не мог выиграть. Киман зато не мог неделями бегать по горным тропам, питаясь лишь водой и черствым ржаным хлебом, – такую работу куда лучше мог выполнять Лоуренс.
Если Лоуренс будет следовать советам Кимана, ему ничего не будет угрожать. Единственное решение, которое ему дозволялось принять самому, – последнее; когда все станет видно достаточно отчетливо, чтобы он мог вынести свое суждение.
Киман хотел поговорить еще, но стук в дверь прервал их беседу. Переговорщикам предстояло выйти сразу группой, и время подошло.
– Все понятно?
Получив свои приказы, Лоуренс покинул комнату и прошел мимо нескольких человек, которые как раз собирались войти. В здании царило напряжение, как перед надвигающейся битвой; сильнее всего это ощущалось в таверне на первом этаже. Но то было напряжение, связанное с предвкушением победы, ведь бог победы – нарвал – был на их стороне. По-видимому, здесь все обсуждали, кто в результате этой истории окажется на самом верху.
Большинство сходилось во мнении, что гильдия, захватившая лодку северян, которые поймали нарвала, скорее всего, и выиграет больше всех. Даже члены Торговой Гильдии Ровена бормотали, что победить в переговорах будет трудно. Разумеется, это не значило, что они сдаются; те торговцы в углу таверны, которые махали руками, точно гребцы веслами, и те, что сейчас спали, скорее всего, присоединились к югу раньше всех.
Рыцари и наемники слишком прагматичны, чтобы говорить о дележе доходов, которые вне их досягаемости. Но торговцы любят подсчитывать еще не вылупившихся цыплят; они давно уже начали яростно спорить о том, какая доля еще не полученной прибыли кому из них причитается… и, возможно, до сих пор спорили.
Возле здания стояли повозки, ожидающие Гидеона и Кимана; повсюду шныряли одетые попрошайками лазутчики, собирающие сведения для своих нанимателей – других торговцев. Лоуренс вспомнил, как Ив назвала это в Ренозе, городе дерева и меха: «торговая война». Атмосфера возбуждала Лоуренса – потому, видимо, что он своими глазами лицезрел зарождение колоссальной сделки. Кроме того, он был от роду мужчиной, и еще и поэтому подобные вещи его притягивали.
– Господа!
Всю болтовню сразу как отрезало. В центре внимания был Гидеон – высокий, худой, лысеющий старик. Киман называл его приспособленцем, но в его должности, требующей избегать потрясений, любой должен быть таким. В отличие от Кимана, одетого как аристократ, на Гидеоне было одеяние свободного покроя, подобающее старику. Его темно-синие глаза, озирающие всех, кто был в помещении, могли, казалось, заглядывать на сто лет в будущее.
– Во имя нашего покровителя, Святого Ламбардоса, да пребудет с нами победа!
– За победу! – подхватили все; управляющий гильдией и его свита вышли из здания. Киман не взглянул на Лоуренса ни разу – зато он постоянно разговаривал то с одним, то с другим человеком, пока не вышел наружу и не сел в повозку. Наблюдая за ним, Лоуренс обнаружил, что его рука против воли поднялась к груди. Воистину удивительно было, что он, Лоуренс, тоже является частью плана, который может перевернуть положение дел в городе с ног на голову. Будь сейчас рядом с ним Хоро, она бы рассмеялась и сказала, что он торговец до мозга костей. Нет, она точно рассмеялась бы – ведь даже сам Лоуренс рассмеялся.
Запрет на пересечение реки был уже снят, так что после отбытия управляющего то же сделали многие другие – одни, чтобы передавать устные приказы, другие – чтобы наблюдать. Лоуренс смешался с толпой и вместе со всеми двинулся к реке.
Насколько он мог видеть из людского моря, на улицах царило странное возбуждение. Торговля, конечно, шла как обычно, да и не все в городе были торговцами. Но то, как толпы торговцев направлялись на север, напомнило ему северную экспедицию. Звонили церковные колокола, звук шагов гремел, как барабанный бой. Даже лодочники, обычно не очень вежливые к проезжим, держались тихо и почтительно.
Множество зевак торчало на берегу; за ними наблюдали солдаты с копьями и секирами. Слабовольного торговца вышвырнули из лодки, куда он пытался залезть, обратно на причал; у него тряслись колени. Однако никто над ним не смеялся. Все молча двигались к дельте.
Люди, не имеющие отношения к торговле, глазели на разворачивающиеся перед ними странные сцены. В стародавние времена битвы за землю велись мечами, и это было понятно. Сегодня сражения идут на пергаментах и чернилах, так что никто бы не удивился, если бы зеваки приняли происходящее за какую-то магию. Даже Лоуренсу так казалось.
Деньги словно бы появлялись после переговоров – совсем как демон, возникающий в магическом круге, когда его призывает чародей. Понятно, почему Церковь с такой нелюбовью относится к торговцам, безжалостно выжимающим деньги из всего подряд. Их торговле как будто могучие демоны помогают.
Толпу никто не вел; она словно бы текла сама. Путь ее лежал к Золотому потоку, где продавались и покупались самые дорогие товары в дельте. На столах лежали пергаменты с описанием товаров столь ценных, что их нельзя купить за деньги… а может, даже за власть, престиж и честь.
Мелких торговцев, таких как Лоуренс, здесь остановили; лишь богато одетые торговцы и представители гильдий могли пройти. С севера тоже подходили люди и рассаживались. С обеих сторон сидели люди, как будто привычные повелевать другими простым поворотом головы, – это была словно встреча легендарных мудрецов прошлого.
Однако южане явно имели превосходство. Их одеяния, их свита, их манера вести себя буквально пахли деньгами и властью. В сравнении с этим северяне могли похвастаться лишь своим достоинством, которое они, похоже, пытались укрепить, громко крича – сомнительная мера.