Страница 11 из 32
– Вот этой хватит на то, чтобы купить краюху хлеба.
Прошло время, прежде чем Клаус ответил сконфуженным «э?»
– Я не очень разбираюсь в деньгах. Я могу определить, хорош ли мех, но с деньгами труднее…
Пока Хоро говорила, она копалась в своем мешке; наконец она извлекла небольшой кошель. Развязав белый и сиреневый шнурки, она высыпала содержимое кошеля себе на ладонь. То, что Клаус увидел, сокрушило его дух, как удар дубиной по голове.
– Вот на эту можно купить больше фунта хлеба. Вот на эту белую – еще больше. Не могу сказать почему, но достаточно увидеть, и все понятно.
Ее слова звучали ясно и жестоко. Монеты у нее в руке были красивые. Они были тяжелые. Та, на которую можно купить фунт хлеба, была цвета черного чая, а вторая, на которую можно купить еще больше, – тускло-белая. Клаус взглянул на свои монеты, и ему захотелось плакать при мысли, какие жалкие они в сравнении с ее.
– Города существуют не просто так. Тебе нужны деньги, потому что, если ты хочешь продолжать путешествовать, ты должен покупать хлеб. Итак, что ты будешь делать?
С этими словами она скинула монеты обратно в кошель. Они прозвенели ярко, не то что тусклое звяканье его монет. Знание, как огромен мир, печалило его, но сейчас печаль превратилась в гнев. Хоро была тут, конечно, не виновата, но все равно ему казалось, что она слишком жестока. Ему хотелось огрызнуться, но сказать было нечего. Вместо слов у него выступили слезы на глазах. В это время Ариетта произнесла:
– Хлеб есть плод труда; надо просто найти работу, и все будет хорошо.
Она улыбнулась, глядя на него; она волновалась за него. Клаус покраснел и нервным жестом вытер глаза.
– Да, правильно. Надо найти работу.
– Мм.
Хоро кивнула без улыбки и откусила мяса.
– Но что если день работы позволит тебе купить еду лишь на один день?
– Значит, надо работать больше. Больше работаешь – больше получаешь.
Он не был вполне уверен в правильности своего ответа, но, покосившись на Ариетту, увидел, что она одобрительно кивает; это придало ему смелости снова посмотреть на Хоро.
– Работать больше? Что ж, правильно. Но сможешь ли ты?
Ну вот, опять она с ним играется. Клаус захотел возразить, но Хоро продолжила:
– Множество взрослых в городе не имеют работы. Ты думаешь, ты ее найдешь? Ты всего лишь молокосос.
Его рот застыл, словно вновь пытаясь сказать «э?»
– У тебя нет силы, нет каких-то особых умений. Ты никого там не знаешь. Ну, разумеется, те, кто умеет читать, могут устроиться в мире людей лучше.
Клаус знал, что он читать не умеет; но вроде Ариетта умеет?
– Ариетта, ты умеешь читать?
Девочка улыбнулась и кивнула. Что ж, значит, нет проблем.
– Итак, Ариетта будет усердно работать; а что в это время будешь делать ты?
Эти слова были точно копьем, пронзившим ему грудь.
– Ну, я буду рядом с ней.
– Да неужели.
Хоро покосилась на него. Клаус закусил губу. Нет, это невыносимо.
– Впрочем, не думаю, что там найдется много работы и для тех, кто умеет читать.
Она почесала нос краешком куска вяленого мяса. Клаус сердито смотрел на Хоро, словно молча спрашивая, зачем вообще она затеяла этот разговор. Можно подумать, она намекает, чтобы они остановились.
– В общем, кое-что вы все-таки можете сделать.
Клаус пробормотал про себя: «Ну и что же?»
Красивые янтарные глаза Хоро смотрели куда-то в пространство.
– Вернуться.
Это предложение прозвучало так неожиданно, что Клаус лишился дара речи.
– У вас получится, если вы наберете воды из болота и возьмете мою еду. Если продолжите идти вперед – ничего хорошего не выйдет. Вас, конечно, выгнали, но вы всего лишь дети. Если будете умолять, вам дозволят остаться.
Предложение было разумное, но все равно мальчик рассердился. Он не кивнул. Вскоре он понял, что же именно его рассердило: они ведь хотели отправиться к морю вдвоем с Ариеттой.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – улыбнулась Хоро. – Но у вас нет проводника, нет никого, на кого вы могли бы положиться. Вы можете лишь идти вперед. Когда вы съедите всю еду, что вы будете делать без денег и без работы? Просить подаяние? Сидеть у дороги в лохмотьях?
Он знал. Он знал, что Хоро права. Но возвращаться не хотел.
– Упрямец.
– Мм…
Ариетта, все это время слушавшая молча, вдруг раскрыла рот.
– Я хотела бы увидеть море, если только это возможно; хотела бы увидеть мир.
Клаус взглянул на нее как на спасительницу. Глаза Хоро чуть округлились, она посмотрела на Ариетту вопрошающе.
– Но я не очень много знаю о мире. Я не могу отрицать того, что ты сказала, госпожа Хоро. Я лишь начинаю видеть, сколько плохих вещей существует на свете.
– О да.
Хоро удовлетворенно кивнула. Слова Ариетты вогнали Клауса в уныние. Вместе путешествовать по свету; их обещание что, такое неважное для нее?
Ариетта замолчала и размотала шарф, закрывавший шею.
– Ариетта?
Она не ответила; она возилась с чем-то вроде ожерелья, пока наконец не сняла его. На ожерелье красовался зеленый камень размером с перепелиное яйцо.
– Ух ты…
Это все, что Клаус смог выдавить из себя, наблюдая, как солнечные лучи играют в камне. Похожую штуку носила аристократка, которую господин когда-то привел в поместье. Он слышал, как старые служанки господина говорили, что оно стоит больше, чем целая деревня.
– Я слышала, оно очень дорогое. Мы сможем купить хлеба.
При этих словах девочки Клаус повернулся к Хоро.
– Тогда у нас все будет в порядке.
Он ожидал, что Хоро будет ошеломлена; в итоге, однако, ошеломленным оказался он.
– Ты серьезно думаешь, что у вас не будет проблем, если вы покажете вот это?
– Э?
Он и Ариетта издали недоверчивые возгласы одновременно.
– Я его уже нашла, когда вы спали. Что? Ты не нашел?
Клаус застенчиво кивнул; он действительно не заметил ожерелья.
– Только мягкие места замечаешь, да?
– Нет!!! Вовсе нет! – мгновенно выкрикнул он, услышав столь злые слова Хоро.
– В любом случае, об этом давайте сейчас не будем. Да, если вы сможете это продать, вы и вправду сможете прожить довольно долго.
– Значит –
Но Хоро перебила Ариетту.
– Но сможете ли вы его продать? В любую эпоху такие камни имеют для человека особое значение. Если это дар от кого-то, тебе следует все хорошенько обдумать.
– Нет, я не знаю, от кого оно. Священник сказал мне, что оно может быть мне полезно, если я окажусь в беде. Думаю, он имел в виду именно это.
Хоро задумчиво почесала нос, после чего медленно ответила:
– Ты даже не знаешь, от кого оно? Там есть надпись – в том месте, где камень соединяется с ожерельем. Что она означает?
– Там мое имя.
Уши Хоро тотчас встали торчком.
– И все?
– Нет, там еще… «Моей дочери Ариетте».
Глаза Хоро распахнулись. Она перевела взгляд на Клауса, приложив палец к подбородку. Клаус непонимающе смотрел на нее. Похоже, это ожерелье Ариетта получила от своих родителей.
– Это не просто подарок, это сокровище. Точно.
Произнеся эти слова, Клаус сглотнул – Ариетта смотрела на него, как на дурачка. Его это потрясло; однако девочка не отводила взгляда.
– От кого оно, по-твоему?
– Э? Ну…
– От Господа.
Хоро криво улыбнулась.
– Эм… Господь, о котором ты говоришь, не стал бы лично выкапывать из земли этот камень и пачкать руки. Так от кого же это?
– Господь… Господин…
Произнеся эти слова, мальчик вдруг заметил странный отблеск в глазах Ариетты.
– Ариетта – дочь…
…Господина. Осознание этого застало врасплох и Клауса, и Хоро; хотя с одним лишь ожерельем в качестве свидетельства они не могли быть полностью уверены. После секундного молчания Ариетта подняла глаза от ожерелья; на лице ее было написано сомнение.
– Э? Ээ… что? Господин – это Господь?
– Да нет же! Ты дочь господина, человека.
– Ээ… н-но…
Клаус понятия не имел, как объяснить все это ошарашенной Ариетте. Тогда Хоро спокойно произнесла: