Страница 8 из 51
С этими словами хозяин таверны (Лоренс и не заметил, как в его руке оказалась кружка с вином) огляделся, ища согласия посетителей. В улыбке на его лице, да и во всех остальных улыбках тоже, явно читался сарказм. Лоуренс постарался надеть на себя маску ни о чем не подозревающего путешественника.
– А в чем ирония?
– Ну, видишь ли, монастырь Брондела сейчас настолько сильно интересуется торговыми делами, что создателям легенд и не снилось; а вот к паломникам он уже много лет не очень-то дружелюбен. Большинство иностранцев, которые туда направляются, проходят через наш город, и я уже слишком многих из них видел на обратном пути, и все они были с унылыми физиономиями.
– Вообще-то им положено давать деньги на починку дорог и постройку постоялых дворов для паломников, но дают они сущие крохи, особенно если сравнить с тем, что выручают от продажи шерсти! Даже ребенку ясно, в какую сторону наклонены их весы. Да защитит нас Господь!
Когда посетитель, смахивающий на торговца, произнес эти слова, хозяин таверны одобрительно закивал. Будь то монастырь или торговый дом – похоже, все они идут одной дорогой, когда их ведет жажда наживы. Правда, многое в результате и теряют.
– Вот за такое свое поведение, должно быть, они и заслужили на свою голову божественную кару. Последние несколько лет уинфилдская шерсть почему-то очень плохо продается, и монастырю от этого достается сильнее всех. Даже те торговцы, что покорны, как ягнята, больше туда не ходят. И паломники, которых они оттолкнули, тоже уже не придут наполнить их казну, как бы их ни просили.
– Но подумать только – в такое время иностранный торговец отправляется туда в паломничество… быть может, божественная кара и к концу подходит. А жаль, они ее заслуживают.
Церковные заведения почитаются огромным множеством людей; тем поразительнее видеть, как сурово те же люди относятся к тем же заведениям, когда благоговение сходит на нет. Все до единого посетители таверны с наслаждением ругали монастырь. А это значило, что, скорее всего, разузнать про Альянс Рувика будет легче легкого.
– Вот, значит, какие тут дела… так, стало быть, монастырь сейчас вообще никто не посещает?
При этом вопросе на лице хозяина появилось непонятное выражение. «Эта мысль мне так приятна, но в то же время и немного печальна» – казалось, что-то вроде этого он сейчас чувствовал. Несмотря ни на что, монастырь оставался важным религиозным центром, он пустил корни в сердце каждого жителя Уинфилда.
– Кое-кто посещает. Даже сейчас там немало торговцев собирается. Только их цели немного другие, не такие, какие привычны нам. Тебе доводилось слышать про Альянс Рувика, добрый господин?
Хоро перестала поглощать баранину громадными кусками и отхлебнула вина из кружки, словно делая передышку… но это было отнюдь не совпадение. Она поняла, что темы, оживлявшие атмосферу таверны, закончились.
– Ты говоришь о величайшем торговом союзе, имя которого известно по всему миру?
– Именно о нем. Я слышал, их люди в монастырь ходят целыми стадами. Сперва туда ездили большие шишки в черных каретах, но – может, из-за холодной зимы – их быстро сменили торговцы, которые ходят на своих двоих. Вроде бы эти торговцы один за другим ходят то туда, то обратно – каждый хочет первым успешно провести переговоры. Из-за этого у нас тут целый год одни лишь торговцы с каменными рожами – они идут прямо в луга, а на мою таверну и не смотрят.
– А что у них за переговоры?
То, что Лоуренс сейчас услышит, либо подтвердит, либо опровергнет слова Дойчмана. Он только ради этого и спросил, так что ответ стал для него полной неожиданностью.
– Ты только не смейся – они хотят купить Золотого барана.
Лоуренс готов был поклясться, что слышал, как дернулись уши Хоро под капюшоном. Что до него самого – он мог лишь неверящим взглядом уставиться на хозяина таверны.
– Эта легенда, похоже, всегда всплывает в тяжелые времена – что у монастыря есть луг, простирающийся до самого горизонта, и на самом краю белого моря овец на этом лугу ходит сверкающий золотой баран, словно воплощение солнца.
– А еще в той легенде говорится, что человек однажды сумел выдернуть клок золотой шерсти, но она растворилась, как луч света, сразу же, как только отделилась от тела.
Лоуренсу доводилось слышать много подобных легенд. Чем хуже было положение той или иной страны – например, во время войны, – тем больше таких историй ходило. Истории о плачущих статуях Святой девы-матери, о ведьмах, которые крадут детей, ухмыляясь до ушей, о громадных флагах с эмблемой Церкви, развевающихся высоко в небесах.
Легенда о Золотом баране монастыря Брондела была хорошо известна на материке. Всякий раз, когда мир скатывался в черноту, эта легенда чудодейственным образом дарила людям новую надежду.
– Должно быть, на самом деле они тут, чтобы купить имя монастыря, а может, его землю.
– Я слышал, Альянс собирается стать аристократией Уинфилда.
– Но король Сильван – внук Уинфилда Первого; едва ли он позволит кому-то покупать титулы. Однажды у нас торговец уже купил титул падшего аристократа, так король был в таком гневе, что выпустил закон, из-за которого тот разорился на торговле шерстью. А мы в конце концов получили то, что сейчас имеем.
Человек, сказавший это, с последними словами провел ладонью по шее, изображая обезглавливание. Лоуренс догадался, что упомянутый торговец был мужем кое-кого, кого он очень хорошо знал.
– Денег никто не зарабатывает, а король все повышает налоги. Хотя, может, правильнее наоборот сказать: король так бесится с налогами именно потому, что ни у кого нет денег.
– Вы хорошие покупатели, так что я дам совет: если собираетесь отправиться в монастырь, будьте осторожны. Обитель Господа сейчас в руках у демонов. А Господь, который должен был бы прийти к нам на помощь, видать, заблудился в лугах, его уже много веков не слышно и не видно.
Лоуренс уже перестал понимать, кого именно ругают местные – монастырь или Альянс Рувика. Быть может, они и сами не знали, кого им больше хочется ругать. Быть может, им хватало уже того, что было на кого жаловаться. Но на кого бы они ни жаловались, делали это не из ненависти.
И король, и Альянс для них – нечто из другого мира, не из их собственного; а на монастырь они привыкли смотреть снизу верх, пусть даже его положение стало плачевным. Смятение чувств в их сердцах было как на ладони для любого. И Лоуренсу казалось, что он понимает их трудности.
– Спасибо. Я буду осмотрителен.
– О да, ну а тогда лучше вам всем есть и пить как следует, чтобы набраться сил! Как только вы покинете город, сразу познакомитесь с заснеженными полями. Если у вас будет недостаточно сил – умрете на полпути!
Слова хозяина таверны вновь подогрели всеобщее настроение. Лоуренс поднял кружку и выпил за хозяина. Коул, похоже, был уже на пределе, а вот Хоро явно еще могла пить.
Монастырь Брондела посреди заснеженной равнины… если это и есть их цель, заранее наполнить животы – и впрямь мудрая идея.
***
Он слышал потрескивание, как от горящих дров. Но они же не разводили костер накануне вечером, так ведь? А, ну конечно, очаг… его они тогда разожгли. От него просто звук был не такой, как от костров, к которым он привык.
Наконец-то мысли в голове забегали. Он открыл глаза и поднял голову.
В комнате царил полумрак – значит, еще совсем рано. Он мог разобрать, хорошая или плохая погода снаружи, просто по свету, вливающемуся в окна. Увы, похоже, день предстоял хмурый.
Он как раз начал думать, что будет холодно, но тут волна морозного воздуха нахлынула на него и разбудила окончательно. Похоже, холод пробрался-таки в комнату, несмотря на потрескивание дров в очаге.
– Снегопад, э, – пробормотал он себе под нос, после чего с наслаждением зевнул и сел. Да, шерстяное одеяло и вправду прекрасно хранило тепло. По правде сказать, давненько он не спал так крепко. Даже Хоро, судя по всему, дрыхла без задних ног. Ее пушистое одеяло ритмично поднималось и опускалось; это было даже более заметно, чем обычно.