Страница 16 из 16
Положение германских войск, стоявших у Гродно, было чрезвычайно тяжелым. В течение 20 и 21 февраля их непрерывно атаковали засевшие в крепости русские, успевшие до того подвезти значительные подкрепления. А из августовских лесов в то же время не оставляли попыток вырваться из окружения отдельные группы противника. Несмотря на большие потери, германские части прочно удерживали свои позиции. Это был настоящий подвиг. Через несколько дней сдались все метавшиеся в лесу отчаянно сопротивлявшиеся русские.
Значение зимнего сражения в Мазурии невозможно переоценить. Итог говорит сам за себя: 110 тысяч военнопленных и многие сотни трофейных артиллерийских орудий разнообразных калибров. Была уничтожена 10-я армия противника, вооруженные силы России понесли чувствительные потери.
Согласно оперативному замыслу, германским войскам, воевавшим в районе Августова, надлежало форсировать реку Бобр, а 8-й армии следовало, двигаясь от Граева, захватить крепость Осовец и затем обеспечить на данном участке надежную защиту границы Восточной Пруссии. Однако преодолеть заболоченную пойму Верхнего Бобра не удалось, невзирая на настойчивые попытки германских войск. Нам нужен был крепкий мороз, а землю, наоборот, поливали обильные дожди. Долгое пребывание в лесисто-болотистой местности становилось невыносимым, а преодолеть эту водную преграду в отсутствие нормальных дорог и мостов не представлялось возможным. Ожесточенные бои и скверная погода изрядно вымотали наши войска. Волей-неволей пришлось приказать прекратить наступление.
Учитывая обстоятельства, необходимо признать, что, несмотря на крупный успех, главная стратегическая цель достигнута не была. Командованию предстояло принимать трудные решения.
10-я армия не могла оставаться на позициях, которые занимала к концу сражения у Мазурских озер. Для дальнейшего продвижения на восток, в направлении Олиты – Ковно, требовались значительные силы, а ими-то мы и не располагали. Плохая погода очень мешала поддерживать регулярную связь с тыловыми службами и снабжать войска всем необходимым. Не спасла положения и построенная русскими ширококолейная железная дорога на Сувалки. Мощеные и грунтовые дороги были в отвратительном состоянии, лошади – крайне истощены; грузовики, которых и без того было мало, с трудом передвигались по шоссе с тонким каменным покрытием, пестревшим внушительными выбоинами. Армии срочно требовались подходящие условия для жизнеобеспечения и отдыха, и это диктовало настоятельную необходимость частичного отхода. После очистки августовского леса от пленных и раненых генерал фон Эйхгорн в начале марта отвел сначала правое, а затем и левое крыло на линию Августов – Сувалки – Калвария – Пильвичи. В середине марта русские еще раз попытались атаковать правый фланг 10-й армии, и на этом боевые действия на данном участке фронта временно прекратились.
Только на южных границах Западной и Восточной Пруссии противник настойчиво выискивал слабые места в обороне нашего растянутого фланга. Сначала шли бои к северу от Ломжи. Германские войска героически отбивали все атаки русских, но положение оставалось крайне напряженным вплоть до подхода подкреплений. Особенное упорство противник проявлял между речушками Писа и Орсиц, наступая от Новогруда и Остроленки. Схватка принимала все более ожесточенный характер. Приходилось перебрасывать на этот участок все новые части из тех соединений, которые уже вынесли на своих плечах зимнюю кампанию. Из-за условий плоской болотистой местности с редкими перелесками сражение постепенно превратилось в серии локальных стычек. Это предъявляло повышенные требования к умению и расторопности низшего командного звена, ведь сходились грудь с грудью. И если в отдельных местах противник и добивался кое-какого успеха, то в целом в ходе этих боев, продолжавшихся до апреля, мы все-таки отстояли свои позиции южнее государственной границы.
В конце февраля и в начале марта затяжные бои шли и западнее реки Орсиц. Здесь армейская группа генерала фон Гальвица наступала на Прасныш. Сильно укрепленный город был взят 24 февраля, однако уже 27 февраля был вновь оставлен в результате контратаки двух сибирских корпусов; затем русские перешли в общее наступление между Млавой и Орсицом. Получив подкрепление, мы нанесли мощный встречный удар по ослабленному большими потерями противнику и вынудили его севернее Прасныша остановиться.
Помимо крупных сражений имели место столкновения и в районе севернее реки Прегель. Отряды русских регулярных войск и пограничников в марте захватили Мемель, который защищало местное ополчение, и проследовали далее на Тильзит. При поддержке запасного батальона, переброшенного из Штеттина, Мемель был 21 марта вновь освобожден, а вместе с ним и 3 тысячи гражданских лиц, интернированных противником. Восточная Пруссия окончательно избавилась от чужеземного присутствия. И вот в начале апреля повсюду вдоль границ Западной и Восточной Пруссии наступило наконец долгожданное затишье.
Задуманное великим князем в разгар зимы широкое контрнаступление через Нарев против нашего слабо защищенного фланга потерпело фиаско. Не только целые воинские части – как уже обстрелянные, так и вновь сформированные, – но и каждый немецкий солдат проявили настоящее мужество и героизм, под стать подвигам наших доблестных предков. Руководство войсками прекрасно справлялось со своими обязанностями, демонстрируя подлинные образцы военного искусства. Конечно, не сбылись мои надежды на использование в стратегических целях результатов прошедшей военной кампании, но то, что она увенчалась успехом, радовало меня, как и неудача, постигшая великого князя, позволившая нам сохранить свои позиции на вражеской территории. В итоге мы еще на один шаг приблизили победу над Россией, а именно к этому стремился я всеми своими помыслами и чувствами.
Ежедневно приходилось решать бесчисленное количество самых разнообразных вопросов тактического характера, что требовало постоянного умственного напряжения. Нельзя передать на словах обуревавшие нас чувства: надежды и разочарования, мучительные переживания и колебания перед принятием ответственных решений, недовольство тем или иным. Невозможно описать трудный процесс преодоления разногласий, мои чувства по отношению к солдатам, которые стойко сражались в зимнее время в невыносимых подчас погодных условиях.
С середины февраля штаб-квартира командования на Востоке располагалась в Лётцене с довольно тесными жилыми и рабочими помещениями, в которых мне, однако, было уютно. И я охотно вспоминаю о времени, проведенном в этом приветливом восточно-прусском городке.
Еще в ходе зимних сражений мы вплотную занимались созданием в нашем глубоком тылу мощных оборонительных рубежей. Вдоль всей восточной границы Восточной Пруссии протянулось заграждение из колючей проволоки – передовая составная часть общих защитных укреплений. Над их сооружением трудились многочисленные вспомогательные батальоны, сформированные по моей просьбе из лиц, непригодных к военной службе, но вполне работоспособных. Им часто приходилось работать под вражеским огнем, и они добросовестно исполняли свой долг, невзирая на смертельную опасность. Окружающие любовно называли их «землекопами» и отдавали должное их самоотверженности.
По распоряжению главного командования сухопутных войск на Западе реорганизовали пехотные дивизии, уменьшив с 12 до 9 количество входящих в них батальонов. Мы, на Востоке, сделали то же самое. Это облегчило процесс оперативного управлениям ими, что было большим преимуществом. Тем не менее лично я являюсь сторонником численно более крупных дивизий.
Трудно сказать, что теперь будет с нашими великолепными и гордыми вооруженными силами, целых четыре года противостоявшими всему миру и оберегавшими нашу любимую родину от ужасов войны. Неужели ей суждено совсем исчезнуть? Неужели немцы решатся еще на одно самоубийство? Я никогда в это не поверю. Я думаю, что 70–80 миллионов моих сограждан однажды вновь сплотятся и образумятся. Помня о героических подвигах этой войны, они всегда будут сознавать значение для Германии сильной армии.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.