Страница 16 из 16
Впрочем, таких хамов во все времена было достаточно. Вспомнить хоть начальника отдела с прежней работы или декана.
– Нет денег – под запись. С полкопеечки бы начали…
Для иллюстрации своих слов Громов закрутил на столе в блестящий шарик крохотную монетку, величиной с советскую копейку. С одной стороны – хитрый вензель, видимо, означающий инициал нынешнего императора, с другой – надпись "1/2 копейки. 1909". Действительно – полкопейки…
Руслан сидел и спокойно улыбался. Ругаться он не хотел, а когда один молчит – спор быстро сходит на нет.
– Ты, Андрей Валерьевич, – пробасил Ратников из своего кресла, – на Руслана Аркадьевича не дави. Чай, не в лавке своей, не с приказчиком – с гостем иностранным разговариваешь.
– Ни в жизнь не поверю, что у человека, у которого есть такое авто – нет денег.
– Есть, есть у меня деньги – только чтобы успокоить Громова проговорил Руслан – только я здесь, а деньги – в Нью-Йорке.
– Большие деньги? – заинтересовался Громов, – Может…
– Андрей! – Ратников уже просто рявкнул – Неприлично о денежных делах…
– А ты на меня не кричи! Не на своих кузнецов орешь!
– А я думал, вы – кузнец, Павел Юрьевич, – перебил Руслан недовольно запыхтевшего Громова.
– Мастер я кузнечный, Руслан Аркадьевич. В кузнице при паровом лесопильном заводе господина Андронова.
При слове "паровой" в душе Руслана шевельнулась стимпанковская жилка. Хотя и понятно, что реальный паровой завод очень отличается от стимпанковского образа, но все равно, все равно… Хоть ты просись на экскурсию.
В воображении возникла картина дощатого забора, за которым дымят высокие трубы, а у калитки стоят рабочие, в кепках и накинутых на плечи пиджаках. В этом месте, видимо, наслоилось осознание того, что он – в царской России, и сложились два факта "рабочие" и "царская Россия", давшие в сумме…
– Забастовки у вас бывают?
Ратников дернулся.
– Слава Богу, – широко перекрестился он, – с пятого года не было. Стачки этим летом были, но забастовок – нет.
– Требуют… чего-то?
В последний момент Руслан успел поймать себя за язык и не спросил "Требуют царя свергнуть?" Кто знает, как здесь относятся к таким заявлениям. А чего еще могут требовать рабочие – Руслан не знал.
– Как всегда, – вздохнул Ратников, – зарплаты прибавить, штрафы уменьшить, рабочий день укоротить…
– Длинный день? – спросил Руслан. Ну, чтобы что-то спросить, раз уж поднял тему. С зарплатой и так понятно – она всегда слишком низкая, никто еще не выходил на площади с требованиями "Снизьте нам зарплату, не знаем, что с деньгами делать". Со штрафами – наоборот, непонятно, что там за штрафы такие. А вот рабочий день… Какой он у них?
– Ну, как, длинный… По норме, не больше одиннадцати с половиной часов в сутки.
"Ничего себе – норма… Или это посменно?"
– Подумаешь, норма… – отозвался с дивана Громов, – у меня и по двенадцать часов приказчики работают и ничего – не устают, не жалуются.
– Жалуются они у тебя, Андрей Валерьевич. Ты же их даже на обед не отпускаешь, – покачал головой Ратников.
– И что? Небось не устают. Ничего утомительного…
– А отдыхать им когда? В воскресенье?
"Ах да, здесь же суббота – рабочий день…"
– Вот еще – в воскресенье отдыхать. У нас в городе в выходной день все равно делать нечего, только водку пить, так пусть работают. Я о покупателях забочусь – они, чай, тоже в воскресенье купить чего-то захотят. А кто устает – расчет в зубы и вперед. Я никого не цепи не держу.
"Благодетель… – подумал Руслан, – Вот глаза закроешь – и точно как будто с Молоньевым разговариваешь, начальником отдела. Тому дай волю – и приковал бы…"
– Господа, господа, – в комнату, раздвинув шторы, вошел Владимир Андреевич, и служанка с подносом, – Не ссорьтесь, давайте по коньячку.
Он ловко разлил по бокалам.
– Берите "николашку", – хихикнул журналист.
На тарелке лежали дольки лимона, полукругом посыпанные молотым кофе и сахарной пудрой.
– Говорят, – опустился с бокалом на диван Владимир Андреевич, – сам государь император придумал…
– Ты его императорское величество не трожь, – рыкнул Громов, – что он там придумал – не твоего ума дело. Привыкли там в столицах государя полоскать, да с женой, да с дочками…
Но сам "николашку" взял.
– Вот что я хотел спросить у вас, Руслан Андреевич, – воспользовался моментом Ратников, пока Громов прожевывал закуску, – как в Америке со спортом?
– Что вас конкретно интересует? – спросил Руслан и отхлебнул коньяк, беря с подноса лимон.
– Бодибилдинг.
Руслан подавился.
– Чт…?! Кха! Кха! Что? Кх… Не надо!
Если гигант Ратников хлопнет его по спине, то у него позвонки в желудок осыпятся.
– Кх, бодибилдинг? Он уже и до России добрался?
Если честно, Руслан думал, что бодибилдинг придумали годах в пятидесятых. Оказывается, пораньше…
– А чему вы удивляетесь? Его же русский придумал.
Глава 9
– Серьезно? – Руслану не нужно было притворяться удивленным, – А я думал, что бодибилдинг придумали в Америке…
– В Англии. Но придумал его наш, русский, Евгений Сандов, знаменитый атлет…
Ратников, чувствовалось, сел на своего любимого конька и теперь некоторое время можно будет избегать неудобных вопросов о "родной" Америке.
– Он ведь еще в конце прошлого века разработал свою методику развития силы. "Сильнейший человек в мире", так его называли у вас, в Америке. Неужели не слышали? Евгений Сандов. Юджин Сэндоу. Нет?
"Черт…"
– Знаете, Павел Юрьевич, я ведь далек от спорта. Так, что-то знаю, в основном наше, американское. Футбол там, бейсбол…
"Вот сейчас выяснится, что бейсбол еще не придумали, и будешь объяснять, что это такое. Хотя, если уже известен бодибилдинг…"
– Чем вы тогда занимались в своей Америке? – встрял Громов, – Свое дело?
– Да. Мебельное производство.
– Как ваша фирма называется? Может быть, я слышал?
– Не думаю. У меня – маленькая компания…
– И все-таки, Руслан Аркадьевич, воля ваша, – опять включился Ратником, – но ваш бейсбол…
"Ага, все-таки известен…"
– …копия нашей лапты.
– Не буду спорить, – развел руками Руслан, – в лапту никогда не играл, да и правил не знаю.
"А ведь верно: я правила бейсбола знаю лучше, чем правила лапты".
– А футбол ваш, – продолжал Ратников, – мало того, что копия регби, так еще и играют в него у вас жестоко. Как звери в кучу собьются, ей-богу. Даже ваш президент, этот…
"Оп-па… Вот спросит он о президенте и что скажешь? Что и от политики далек?"
– …Рузвельт, да…
"Фу… Теодор Рузвельт. Для Франклина рановато. Даже внешность помню… в основном по фильму "Ночь в музее"…"
– …даже он критиковал ваших футболистов за жестокость…
– Да и вообще, Руслан Аркадьевич, – встрял журналист, до сих пор молча сидевший с бокалом коньяка, – к вам, как к русскому эмигранту это, понятно, не относится, но американцы – нация жестокая. Уже третьего президента убиваете…
Руслан помнил, что в США убили четырех президентов. Линкольна и Кеннеди знают все, было еще двое: Гарфилд, который запоминается по ассоциации с котом из комедии, и Мак-Кинли, который лично у Лазаревича ассоциировался с книгой "Бегство мистера Мак-Кинли". Вот только кто из них второй, а кто третий…
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.