Фиалка

Захватив ее подбородок между большим и указательным пальцами, он поцеловал ее.

— Не знаю, на что ты нарываешься.

— И я не знаю, но мне все равно, до тех пор пока это будет продолжаться.

— Сейчас не будет все равно, — пообещал он, снова завладев ее ртом и медленно и трепетно проводя языком по ее губам.

— О! О! Я забыла! И как только я могла забыть? — Неожиданно Тэмсин резко оторвалась от него, толкнув в грудь, и постаралась выбраться из постели. — Эта комната с тыльной стороны дома, да?

Джулиан перекатился на спину, не зная, смеяться ему или сердиться.

— Я полагаю, дело в Габриэле?

— Да, он ждет там, снаружи, в конюшнях. Она стрелой метнулась к окну и распахнула его.

— Скажи ему, чтоб вошел, — сказал Джулиан со вздохом.

— Нет, он должен вернуться обратно в Чарринг Кросс присматривать за лошадьми.

Она высунулась из окна, сложила руки рупором и издала крик, в совершенстве имитирующий вопль совы, подождала несколько секунд и повторила сигнал. На него немедленно откликнулись… Тэмсин издала еще несколько звуков, останавливаясь после каждого в ожидании ответа.

Чарринг Кросс? почему Чарринг Кросс? А, впрочем, почему бы и нет? Не было никакого смысла подвергать анализу или критике отдельные пункты замысловатого плана Тэмсин. Но Габриэль, конечно, был его неотъемлемой и неизбежной частью.

Забавляющийся и наслаждающийся своеобразием этих переговоров, Джулиан приподнялся, опираясь на локоть. Он посмотрел на изгиб ее обнаженной спины на фоне окна и тут же потерял интерес к совам и Габриэлям. «Никогда не видел более соблазнительной спины», — подумал он мечтательно, — Ну вот, — сказала Тэмсин, — теперь все улажено.

— Хорошо. Тогда, возможно, ты захочешь вернуться на место? — спросил он с иронической учтивостью.

— О, ты уже в порядке? — Она с улыбкой повернулась к Джулиану.

— Я предчувствую полное восстановление через две минуты. А теперь, черт возьми, иди же сюда!

Тэмсин ринулась через комнату и, одолев расстояние в несколько прыжков, оказалась рядом с ним в постели.

— Да, милорд полковник. Как прикажете.

Глава 23

Когда Джулиан проснулся, Тэмсин все еще спала. Наступило утро, пошел дождь, и поэтому в комнате было темно. Общую мрачность обстановки усугубляли массивная дубовая мебель и тяжелые бархатные драпировки. Дом отчаянно нуждался в обновлении, но Джулиан всегда полагал, что с этим можно подождать, пока он не женится. Жене доставит удовольствие привести интерьер в соответствие со своими вкусами. Это было много легче сделать здесь, чем в Тригартане, носившем на себе отпечаток пристрастий четырех поколений Сент-Саймонов.

В последние несколько лет он так редко посещал Лондон, что его мало волновала запущенность дома на Одли Сквер. Но теперь ему пришло в голову, что, вероятно, следовало бы заняться своим жилищем, пока следы заброшенности и запущенности не стали слишком очевидными. Перспектива брака маячила где-то в отдаленном будущем, и он не мог серьезно думать об этом до окончательной победы над Наполеоном.

Джулиан повернул голову и взглянул на лицо спавшей рядом женщины. Когда-нибудь ему придется выбирать себе жену, но ему казалось, что чувство утраты, горькая память о скитаниях по удивительной стране любви в компании с крошечной, обольстительной, волшебной, взрывоопасной и непредсказуемой разбойницей сделают его непригодным для жизни с женщиной, которой надлежало стать образцовой леди Сент-Саймон, хозяйкой Тригартана.

Воспоминания о пережитой ночи были так живы в его теле и душе! Одним из талантов Тэмсин было то, что каждый раз, когда они занимались любовью, это был целый спектакль, с постоянно меняющимся актерским составом и декорациями, что-то необычное, о чем оставались восхитительные воспоминания.

Он сел, чтобы посмотреть на часы. Было шесть, а ему предстояло в восемь встретиться с лордом Ливерпулем.

— Встаешь?.. — Тэмсин застонала и перевернулась на живот, зарывшись лицом в подушки. — Эй, что ты делаешь?

— Встаю.

Нагнувшись, он поцеловал ее в затылок и под щекочущим теплом его дыхания она зашевелилась.

— Так ты едешь со мной обратно в Испанию, Тэмсин?

— Для чего же я сюда примчалась, черт возьми? — пробормотала она в подушку.

— И оставишь поиски своих родственников?.. — Он нежно провел пальцем вдоль ее спины. Тэмсин подняла голову с подушки:

— Почему ты сказал, что мне не стоит оставаться в Корнуолле? По-моему, у меня неплохо получилось. Твои гости, кажется, сочли, что я вполне вписываюсь в общество.

— Да, но ты ведь только играла роль. Мы оба знаем, что ты, настоящая, долго не выдержишь такой жизни, Тэмсин. Ты бы заскучала до слез уже через несколько недель, как только тебе приелась бы новизна твоего положения.

— Но все-таки я хорошо сыграла свою роль, — продолжала настаивать она.

— Да, отдаю тебе должное.

Тэмсин снова уронила голову на подушку. Он был прав, что эта жизнь не подходила для нее, и, конечно, она и не собиралась оставаться здесь навсегда. Но ведь можно научиться приспосабливаться к обстоятельствам? Даже Джулиан допускал, что она могла бы к ним приспособиться, если бы поставила себе такую цель. И такое признание с его стороны было, несомненно, шагом вперед.

— Так ты распростилась с мыслью найти родных твоей матери? — настойчиво повторил он.

— Да, — согласилась она, считая, что раз уж она их нашла, ее ответ нельзя было бы счесть ложью.

Он почувствовал сладостное облегчение. Его рука медленными ласкающими движениями прошлась под одеялом вдоль ее спины.

— Спи, Лютик.

Она вздохнула, уткнувшись головой в подушку, но не сделала попытки остановить его, когда он выскользнул из постели. Он плотно задернул занавески полога, прежде чем позвонить и попросить принести горячую воду для бритья.

Джулиан быстро облачился в ярко-красный мундир и накидку кавалерийского офицера, прицепил к поясу саблю, привычно легшую вдоль бедра. Сейчас ему предстояло заняться делами армии, и его отражение в зеркале вполне тому соответствовало. Он сразу почувствовал себя сильным, подтянутым, словом, вполне готовым приступить к исполнению своих офицерских обязанностей. Конечно, он предпочел бы быть сейчас на поле брани, но Джулиан знал, что скоро вернется туда. Они вернутся вместе, и ничто не испортит им радости взаимного обладания — ни раздражение, ни гнев, ни ощущение, что его используют.

Прежде чем уйти, он еще раз отдернул занавеску. Тэмсин, снова уснувшая, повернулась спиной. Она спала, подложив руку под щеку, и кожа ее нежно розовела, разгоряченная сном. С минуту он стоял, глядя на нее, невольно улыбаясь и сознавая, что ее присутствие так же возбуждает его. Но в этот раз ощущение было совсем иное, чем раньше: это не был обычный жаркий и стремительный бег крови, но медленная, обволакивающая, всеобъемлющая нежность.

Он позволил занавескам упасть и вышел из комнаты, тихонько притворив дверь. Прежде чем оставить дом, Джулиан предупредил старого слугу, возглавлявшего штат прислуги и командовавшего ею, что в его апартаментах находится молодая леди, которой следует предоставить все, что бы она ни попросила.

— Да, милорд.

Слуга с поклоном придерживал дверь. Не в первый раз его лордство принимал здесь, в лондонском доме, ворох муслина, и, вне всякого сомнения, этот случай не будет последним.

Как только дверь за Джулианом закрылась, Тэмсин села на постели — сна не было ни в одном глазу. Ей не хотелось продолжать разговор на опасную тему, и притвориться спящей показалось ей лучшим выходом из положения. Если бы это только было возможно, она бы предпочла, чтоб в их разговорах никогда больше не упоминалась семья ее матери. А еще лучше было бы, если бы Сент-Саймон вообще напрочь забыл о существовании этой семьи.

Тэмсин точно знала, что делать теперь. Если бы Джулиан узнал о Пенхэлланах и о том, что в действительности привело ее в Англию, все было бы кончено. Он никогда бы не простил ей, что стал орудием в ее руках и был ею обманут. Значит, ему не следовало знать правды. Но игра с Седриком уже началась, и надо было ее как-то закончить.