Венера

Снаружи послышался глухой удар и вслед за тем — грубая брань.

Поднявшись, Полли отодвинула тяжелую занавеску, закрывавшую незастекленное отверстие, служившее окном.

— Сэр, — дрожащим голосом проговорила она, вглядываясь в темноту, — что случилось? Надеюсь, все в порядке?

— Это зависит от того, что подразумевать под этим словом, — иронически заметил Николас. — Скажу лишь, что наш друг в конце концов поддался на уговоры и передал мне поводья.

Голос его звучал ровно и, успокоившись, Полли снова уселась на скамью.

«Однако как же ему удалось уговорить возницу?» — недоумевала девушка. Усталость и испытываемое ею нервное напряжение были так велики, что Полли вдруг заплакала. Она была одна, а потому и не пыталась скрыть слез, безудержно струившихся по щекам.

Николас, сидя на облучке рядом с недвижной фигурой строптивого кучера, решительно повернул лошадей на Стренд-стрит. Потребовался всего лишь один удар, чтобы привести упрямца в бессознательное состояние. Но как только карета прибудет к месту назначения — к дому лорда Кинкейда, где он, Николас, сможет вновь почувствовать себя комфортно и в безопасности, этот несговорчивый тип будет щедро вознагражден.

У большого особняка на тихой улице Черинг-кросс лорд Кинкейд остановил лошадей. В окнах не было света. Горел лишь фонарь над парадной дверью. Должно быть, Маргарет, невестка Николаса, уже спала. Оно и к лучшему: ему не хотелось, чтобы кто-то увидел сейчас его необычную спутницу.

Спрыгнув на землю, лорд открыл дверцу кареты и заглянул внутрь.

— Ты все еще здесь?

— А где же мне быть? — сквозь слезы ответила Полли. — Куда мы приехали?

— К моему дому, — сказал Николас. — Ну, давай выходи!

Она сошла на землю и, забыв на мгновение о боли в ногах, удивленно огляделась по сторонам. Это был Лондон, которого она не знала: ей ведь были знакомы лишь бедные домишки на узких кривых улочках, а здесь перед ней — шикарный особняк из кирпича и белого камня. Полли никогда не видела столько окон в одном здании. Незнакомец, должно быть, человек весьма богатый и влиятельный! Наконец-то ей улыбнулась долгожданная удача! Только бы не упустить такую чудесную возможность! Нужно сделать все, чтобы этот могущественный господин помог ей добиться успеха!

Лорд Кинкейд не заметил перемены в настроении Полли, поскольку был занят кучером, все еще находившимся без сознания. Встряхнув его как следует, Николас привел возницу в чувство, хотя было видно, что бедный малый так и не вспомнил событий последнего часа и не осознал, что привело его в столь плачевное состояние.

Взяв из рук Николаса две гинеи и положив их в карман, он прищелкнул языком, дернул поводья и поехал, покачиваясь на высоком сиденье. Посчитав свой долг выполненным и надеясь, что в случае чего лошади сами найдут дорогу домой, Николас вернулся к собственным проблемам. Полли, кутаясь в длинный камзол и переступая с ноги на ногу в тщетной попытке хоть как-то согреться, молча и смиренно ожидала решения своей участи. Лицо ее было бледным и мокрым от слез, что, между прочим, совершенно не портило его. Странно, но лорду Кинкейду захотелось вдруг подойти к ней и просто взять ее на руки. И он тут же, отважившись, поднял девушку, убеждая себя, что это наилучший выход из создавшегося положения.

— Ой! — удивленно воскликнула Полли. То, что ощутила она, вовсе не было чем-то неприятным для семнадцатилетнего создания, за всю свою короткую жизнь не испытавшего ничего подобного. — Я не очень тяжелая?

— Нет-нет! — заверил он ее беззаботным тоном. — Постучи-ка, пожалуйста, в дверь.

Полли взяла в руки медный дверной молоток и громко ударила им в металлическую пластину. В ту же секунду раздался грохот отодвигаемого засова, дверь распахнулась, и перед ними предстал молодой лакей с заспанными глазами и в помятой ливрейной паре.

— Ты свободен, Том. Можешь идти спать, — сказал Николас, невозмутимо проходя мимо озадаченного слуги.

— Слушаюсь, лорд, — пробормотал тот вслед своему господину.

— Вы… вы — лорд?! — спросила Полли, и только тут до нее дошло, что, несмотря на их довольно долгое знакомство, она не знает даже, как зовут ее спутника. Если он в самом деле дворянин, титулованная особа, то, без сомнения, сможет помочь ей даже больше, чем она могла предполагать.

— Да, так уж случилось. Позвольте представиться; лорд Николас Кинкейд к вашим услугам!

Он произнес эти слова столь торжественно, что Полли стало смешно. Николас, взглянув на нее, был очарован тонкой загадочной улыбкой, заигравшей на ее устах.

Сначала он хотел было отправить девушку в мансарду, где спали слуги, но передумал и, пожав плечами, прошел с ней в свою опочивальню, где в камине жарко горел огонь и мерцал мягкий свет восковых свечей.

Полли в каком-то благоговейном ужасе взглянула на огромную кровать с резной спинкой, пуховыми перинами и роскошным, украшенным богатым шитьем балдахином.

Ступая по гладко навощенному дубовому паркету, она с восторгом рассматривала тонкие позолоченные деревянные панно на стенах.

— Как здесь чудесно! — прошептала она и тут же вспомнила свой соломенный тюфяк в душной конуре под лестницей в таверне Пса. Как возможно такое, чтобы в одном и том же городе существовали одновременно и ужасающая бедность, и столь немыслимая роскошь!

Восторг ее при этой мысли поутих, и Полли вновь охватила зябкая горестная дрожь, вызванная усталостью и страхом.

От Николаса не ускользнули ни перемена в настроении девушки, ни ее смущенно потупленный взор. Отодвинув ширму, он кивнул на низенькую узкую кровать для прислуги.

— Сегодня ты будешь спать здесь, а завтра утром Маргарет решит, что с тобой делать, — сказал он.

— А кто это — Маргарет? — с тревогой в голосе спросила Полли.

— Хозяйка дома, — коротко ответил он.

— Она — ваша… ваша жена?

— Нет, супруга моего покойного брата. Она смотрит за домом.

Полли облегченно вздохнула.

— Но я не хочу, чтобы Маргарет решала что-то относительно меня завтра утром, — заявила девушка. — Я намерена пойти вместе с вами как со своим покровителем в королевский театр, где смогу убедить господина Киллигрэ, что перед ним — блестящая актриса! — Полли присела на край кровати. — И если вы не захотите больше оказывать мне помощь, то я, устроившись в театре, найду себе другого благодетеля. Ведь такое случается сплошь и рядом…

Николас удивленно поднял брови. Не то чтобы в планах ее было что-то необычное, но…

С тех пор как король Карл издал три года назад указ, что в театре могут работать только молоденькие красивые девушки, талантливые и не очень, ищущие выгодного замужества или знатного покровителя, появилось множество богатых и благородных мужчин, не скупящихся в средствах и даже готовых на брак, лишь бы завоевать расположение этих милых воздушных созданий.

Николас нисколько не сомневался, что при первом же взгляде на эту изумительной красоты девушку Томас Киллигрэ, управляющий королевским театром, захочет взять ее в свою труппу. И вполне вероятно, что бывшая подавальщица из таверны на пристани Ботэлф, вступив в интимную связь с какой-нибудь именитой особой, проникнет однажды в самое близкое окружение короля…

Внезапно ему в голову пришла простая и вместе с тем гениальная мысль: а что, если ввести ее в общество — скажем, в круг приближенных герцога Букингемского, — где она сможет узнавать особой важности секреты, а потом сообщать о них ему, Нику?

Действовать, однако, придется крайне осмотрительно. Сначала ее нужно будет подготовить соответствующим образом к выполнению подобного задания — обучить манерам и так далее, а уж потом… Во всяком случае, сейчас не стоит еще позволять ей самой, по собственному почину, заводить знакомства.

— Не исключено, что мы оба можем быть полезны друг другу, — осторожно заметил Николас. — Если ты действительно хочешь, чтобы я помогал тебе, то должна полностью положиться на меня. От тебя, вероятно, потребуется нечто такое, что поначалу покажется тебе неприглядным. А поэтому очень важно, чтобы ты верила мне и повиновалась буквально во всем.