Венера

Кинкейд, неохотно отойдя от кровати девушки, разделся и, улегшись на высокую пуховую постель, задул последнюю свечу и опустил тяжелый полог.

Полли ждала затаив дыхание, когда же уснет Николас. Вскоре в комнате наступила полная тишина, даже шорохи и те прекратились. Лорд явно погрузился в сон. Повременив еще немного, девушка спрыгнула с кровати и, подойдя к ложу лорда Кинкейда, прислушалась. Дышал он ровно и спокойно. Сняв с себя быстрым движением сорочку, она осторожно приподняла бархатный полог и робко скользнула под одеяло на мягкий пуховик. Никогда прежде не приходилось ей лежать на такой мягкой перине. Утонув в ней, Полли не двигаясь предалась размышлениям о том, что же ей делать теперь. Собственно говоря, у нее не было программы дальнейших действий. Наверное, надо просто ждать, что будет, когда Николас проснется. Однако что за наслаждение пребывать в этой огороженной со всех сторон темноте!

Прошло несколько минут, и Николас стал ощущать, что рядом с ним находится что-то теплое и мягкое. Явь переплелась со сновидением. Он вытянул руку и, коснувшись нежной кожи обнаженного бедра девушки, окончательно проснулся.

— Черт подери! — воскликнул он, отдернув полог кровати.

Бледный лунный свет слабо осветил постель. На Ника смотрели глаза из-под длинных шелковистых ресниц.

Девушка коснулась рукой его губ. Глаза улыбались призывно и ласково. Но, увы, интуиция подвела ее на этот раз.

Николас прекрасно помнил эту улыбку: он видел ее в таверне Пса. В ней ничего не содержалось, кроме лукавого, чувственного обещания кокетки. И он, словно обжегшись, резко отодвинулся от искусительницы. Девушка, лежавшая сейчас в его постели, не была той Полли, о которой он мечтал.

— Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

Николас вскочил и, рванув покрывало, заставил свою подопечную встать.

Она же, оробев, стояла и молча смотрела на него.

— Я не понимаю, почему вы так рассердились? — проговорила девушка дрожащим голосом. — Я только лишь хотела… принадлежать вам.

— Боже милостивый!

Если он будет продолжать смотреть в эти глаза, то пропадет! Было ли это наивное простодушие притворным и наигранным? Пожалуй, в данной ситуации лучше всего придерживаться именно этой точки зрения: гнев — надежный помощник в борьбе с вожделением.

— Если бы ты рассталась с замашками уличной потаскушки, то знала бы, что предлагать себя следует в более привлекательной и деликатной манере! — холодно бросил Ник. — Если бы мне нужна была шлюха, я уж и сам как-нибудь нашел бы ее. — Подняв с пола сорочку, он бросил ее девушке: — Надень и отправляйся наверх! И никогда больше не приходи сюда, пока я не позову тебя!

Сказав это, Николас быстро отвернулся, чтобы не видеть ее лица, искаженного болью и выражавшего крайнее смущение. Потом снова улегся в постель и опустил полог.

Полли, сгорая от стыда, надела сорочку и выскользнула из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Услышав, что девушка вышла, Николас разразился громкой бранью. Он не идиот, чтобы не попять: Полли, пытаясь соблазнить его, преследовала вполне определенную практическую цель. Какую же? Этого он не знал. Нику хотелось, чтобы перед ним стояла не уличная девчонка с вульгарной улыбкой, а настоящая Полли — в блеске своей красоты и в ореоле невинности. И чтобы она жаждала добиться его любви ради самой любви, а не из-за чего-то, что, как думалось ей, можно купить вот таким образом.

Однако Николас хотел ее. Он все еще чувствовал тепло ее тела и видел обнаженную фигурку, одиноко стоявшую в лунном свете посреди комнаты. Он лежал, глядя широко открытыми глазами на странные, таинственные тени. Ночь обещала быть долгой и мучительно бессонной.

Полли успела добраться до своей постели лишь за несколько минут до того, как раздался звон большого колокола. Мансарду огласили стоны и проклятия соседок Полли, поднимавшихся со своих постелей. Бриджит зажгла свечу, и все, ежась от холода, стали одеваться при тусклом свете неровного пламени.

Время в этот день тянулось очень медленно. Из булькающих котлов валил пар, застилая все вокруг непроницаемой пеленой. Повсюду стоял запах мыла и мокрого белья. Было жарко и душно.

После почти бессонной ночи Полли с трудом держалась на ногах. Она ходила, натыкаясь на столы и стулья, и едва не опрокинула на себя тяжелый котел с кипящей водой. Бриджит, увидев это, рассердилась и тотчас отправила ее стирать простыни, и Полли, стоя на коленях на холодных плитах, старательно терла и скребла белье, пока руки ее не покраснели и не распухли.

После обеда девушки гладили, складывали и штопали выстиранную одежду. Полли двигалась как во сне. Даже в самые тяжелые дни в таверне Пса не чувствовала она такой усталости. Во время вечерней молитвы она едва не уснула, и если бы не Сьюзан, которая легонько подтолкнула ее локтем, гнева леди Маргарет было бы не миновать.

В эту ночь Полли спала очень крепко, забыв обо всем и даже о своем печальном ночном приключении. Однако утром она подумала: «Пусть лучше будет побольше работы! Только бы не встречаться с ним, не видеть презрения в его глазах!»

После обеда Николас сидел в своем кабинете, думая, что Полли придет на урок, но девушки не было. И вдруг внезапная мысль поразила его: а что, если она ушла из дома? Он, позвонив в колокольчик, нетерпеливо зашагал по комнате.

Через минуту в дверь постучали. На пороге стоял Том.

— Вы меня звали, милорд?

— Нет, мне нужна Полли. Она дома?

— В обед была, — ответил юноша с веселой усмешкой. — Хотите, я приведу ее?

— Да, будь так добр, — сухо ответил лорд Кинкейд.

Услышав, что ее зовут, Полли стала лихорадочно придумывать отговорки: у нее, мол, дел невпроворот — надо подмести пол, вычистить котлы…

— Не заставляй его светлость ждать тебя, — урезонил ее Том, с любопытством глядя на смущенное лицо девушки. — Господин сейчас в своем кабинете.

— О да, хорошо, — промолвила она.

Делать было нечего. Полли вытерла руки о передник и пошла в холл. Остановившись у двери кабинета, девушка постучала.

— Войдите, — последовал ответ.

Николас, оторвав глаза от Библии, улыбнулся. Полли стояла, потупив взор.

— Почему ты не пришла сегодня на урок? — спросил Ник.

— Я думала, что вы не захотите меня видеть, — сказала девушка, не поднимая глаз.

— Почему же?

— Уличным потаскушкам науки ни к чему.

— А ну войди в комнату и закрой дверь, — приказал Николас и уже мягче добавил: — Знаю, я был груб с тобой, но ты просто загнала меня в угол! Заруби себе на носу: пока ты находишься под этой крышей, я не смогу ответить тебе взаимностью. Наше сближение не только явилось бы вызовом принципам леди Маргарет, — а мне никак не хотелось бы обижать ее, — но и поставило бы тебя в весьма неловкое положение.

— Я прекрасно знаю это, — проговорила Полли, поднимая глаза. — Я-то как раз и рассчитывала на то, что, после того как это случится, вы подыщете для меня какое-нибудь другое место…

— Ах ты, плутовка! — воскликнул Николас, укоризненно качая головой. — Так вот что у тебя на уме! Я догадывался, что все это неспроста.

Из глаз Полли покатились слезы. Она стояла не шелохнувшись и даже не пытаясь вытереть их.

— Ну-ну, не плачь, — смущенно произнес лорд Кинкейд и, встав из-за стола, подошел к девушке. — Поверь, я не собирался тебя огорчать, дорогая моя!

Стоило только Нику произнести эти слова, как из глаз Полли тотчас же перестали литься слезы, — так бывает разве что лишь с пивом, если кто-то заткнет бочонок пробкой.

Николас удивленно смотрел на милое, залитое слезами личико. В сердце его закрались смутные подозрения, превратившиеся тут же, к его неудовольствию, в твердую уверенность.

— Бог мой! — пробормотал он. — Да я, видно, сам готовлю себе ловушку!

Глава 5

Дрова в камине слегка потрескивали. Свечи в высоких канделябрах ярко освещали комнату, где за столом, прилежно склонившись над раскрытой Библией, сидела Полли. После четырех недель занятий буквы, представлявшиеся на первых порах скопищем непонятных знаков, стали постепенно складываться в ясный, доступный осмыслению узор, открывавший новый, неведомый мир познания.