Тщеславие

Лишь несколько минут потребовалось, чтобы укрепить на лбу серебряную ленту и расчесать рассыпавшиеся по плечам локоны. Необычная прическа напоминала о средних веках — времени рыцарей и прекрасных дам. Но сегодня Октавию почти не занимала собственная внешность.

— Спасибо, Нелл, довольно. — Она взяла веер и поспешила из комнаты.

Шум веселья по-прежнему доносился из гостиной, но теперь в нем можно было различить беззаботный голос Руперта. Сменить одежду он скорее всего не потрудился. Но дорожный костюм на мужчине не вызовет сильного удивления.

Октавия с замирающим сердцем вошла в гостиную. Дирка Ригби и Гектора Лакросса не было. Она было почувствовала облегчение. Но уже в следующее мгновение ей пришла в голову еще одна ужасная мысль. А что, если они уже ушли?

Оливер Морган, казалось, был увлечен разговором с графом Уиндхэмским. Отец был одет в бордовый бархатный костюм, у ворота и на обшлагах рукавов — тончайшее брабантское кружево. Костюм очень шел к благородным чертам его лица и седым волосам.

— А вот и моя дочь! Знаешь, милая; граф Уиндхэмский так же неплохо разбирается в теориях Пифагора, как и твой муж.

Октавия подошла к ним, надеясь, что ее улыбка не покажется неестественной.

— Папа, ты развлекаешь гостей? На тебя это не похоже.

— Когда настоящих хозяев нет, приходится исполнять их обязанности. — Губы Оливера Моргана сложились в ироничную улыбку. — Вот я и решил занять твое место, дочка. О вашем приключении твой муж нам уже рассказал.

— Да? — Октавия бросила на Руперта удивленный взгляд.

— О грабителях, мадам, — отрывисто пояснил он. — О том, как нас остановили в Хэмпстедской пустоши, куда мы поехали на прогулку.

— Ах да, Хэмпстедская пустошь… — едва слышно повторила она. — Я ужасно испугалась. Хорошо еще, что у Руперта оказались пистолеты и он их сумел выхватить. Их было пятеро, не меньше.

— Дорогая, ты преувеличиваешь, — вновь вступил в разговор Руперт. — Уверен, не больше трех.

— Вас можно поздравить со счастливым избавлением, мадам, — раздался голос от карточных столов. — Разбойники и грабители стали просто наказанием Божьим для этих мест.

— Пока их всех не перевешают в Тайберне, — добавил другой, — по дорогам просто не проедешь.

— Леди Уорвик следует похвалить за мужество, — тихо заметил граф Уиндхэмский. — Большинство дам после такого приключения неделю бы провели в постели, а она с нами и как всегда ослепительна.

— Ну, я, сэр, устроена покрепче. Но должна признаться, что ужасно проголодалась. Из-за этих ужасов пропустила обед.

Она позвонила дворецкому:

— Прикажи накрывать. Мы не будем дожидаться одиннадцати часов.

— А я, если позволите, вас оставлю, — обрадовался Оливер Морган и, поклонившись гостям, направился к двери. — Мне надо еще много прочитать.

Октавия проводила его до дверей:

— Спасибо, папа, что принял на себя удар.

— Не за что, дочка. По правде сказать, мне все это даже понравилось. Как ни странно. — И, усмехнувшись, добавил:

— Но вам с Уорвиком надо быть осторожнее.

Октавия пристально посмотрела на отца. Имел ли он в виду историю с грабителями? Или все же Ригби и Лакросс были здесь?

— Папа, а другие гости до нас приезжали?

— Вроде бы нет. — Оливер покачал головой. — Разве что увидели, что хозяйки нет дома, и ушли еще до того, как я спустился вниз.

Октавии не приходило в голову, что отец может ей лгать, и она успокоилась:

— Спокойной ночи, папа.

Она поцеловала его, и старый ученый вышел. Октавия быстро перевела взгляд на мужа. Может быть, он выяснил, приходили ли Ригби и Лакросс. Руперт едва заметно покачал головой и тут же углубился в игру.

Октавия направилась к графу Уиндхэму. Проходя мимо Лоутона, она задержалась. Виконт так увлеченно спорил, какой язычок появится у пламени раньше — оранжевый или голубой, — и так пристально смотрел на огонь, что не заметил хозяйку. Когда Октавия двинулась дальше, в ее кулаке был зажат лорнет виконта.

— Граф Уиндхэм, а вы не хотели бы поспорить, как поведет себя пламя? — Она оперлась о мраморную крышку столика. Потом еще ближе подошла к Филиппу. Лорнет остался лежать на мраморе.

— Лоутон готов держать пари на что угодно. Вот хотя бы с какой скоростью сбежит с оконного стекла дождевая капля, — покачал головой Филипп.

— Он такой не один, — возразила Октавия. — О мужчине, если он не кидается в спор по всякому пустяку, часто говорят, что он нерешителен. — Октавия заговорщицки улыбнулась. — Так славно, что по крайней мере хоть вы не следуете любой принятой в обществе глупости.

Рука Октавии коснулась его руки, а лицо оказалось так близко, что граф мог вдыхать аромат ее волос и тела.

— Так вести себя может лишь очень мудрый и храбрый человек.

Поистине она ни на кого не похожа, думал граф. Даже с таким изящным кокетством мне никогда не приходилось сталкиваться. Естественна в непосредственности, обещаниями не торопит желание. К своему удивлению, Филипп обнаружил, что готов играть по ее правилам. Если бы любая другая женщина оттягивала решительную развязку так, как Октавия Уорвик, он взял бы ее силой или отказался от нее. Но она обворожила его, окутала пленительными нитями улыбок и поцелуев, тая при этом страсть глубоко внутри.

Филипп посмотрел в другой конец гостиной на мужа Октавии — выражение его лица показалось ему непроницаемым. От этого человека веяло холодом, а странная улыбка, с которой он часто обращался к Филиппу, вызывала отвращение, смешанное со страхом: казалось, в ней был яд. Граф Уиндхэм приезжал в этот дом только ради Октавии. Мысль о грядущем наслаждении примиряла его с необходимостью быть в обществе человека, которого он ненавидел и даже боялся.

Октавия улыбалась, а рука се слегка поглаживала полу сюртука. Филипп почувствовал волнение. Он посмотрел на нее сверху вниз: на красивом лице лучились золотистые, как у тигра, глаза.

— Прошу на ужин. — Октавия заметила, что в дверях выжидательно застыл Гриффин. — Я проголодалась, милорд. Не соблаговолите ли меня проводить?

— С радостью, мадам. — Филипп с поклоном предложил ей руку.

Они тронулись к дверям, а на полу остался лежать расшитый шелковый носовой платок графа. Когда они проходили мимо столика, о мраморную крышку негромко звякнул золотой соверен.

Глава 14

Расположенный в пригороде Лондона на южном берегу Темзы склад представлял собой приземистое красное кирпичное здание. Окна и двери загораживали массивные решетки. Речная волна лизала основание стены, и на кладке появилась зеленая бахрома ила.

К зарешеченным дверям на заднем дворе подкатил наемный экипаж, и из него вышли двое мужчин. Возница хмуро поглядел на них:

— Желаете, чтоб я вас подождал, джентльмены? От невыносимой вони гниющих водорослей, рыбы и выгребных ям Дирк Ригби сморщил нос. Гектор Лакросс нервно теребил ослепительно белые складки шейного платка. Такое место для встречи деловых людей им показалось странным.

— Подожди, — коротко отозвался Гектор.

— Но только за то, что проехали, деньги вперед! — крикнул возчик в спину направлявшимся к дверям седокам. — Так, на всякий случай. — И он вытер потное лицо белым в красную горошину платком.

— Не дури, — оборвал его Дирк. — Мы пойдем по делам, и ты будешь ждать сколько надо, — объявив это, он постучал в дверь серебряным набалдашником трости.

Возница уселся на скамейке. Он прекрасно знал этот тип седоков — хотят, чтобы их ждали полдня, теряя при этом заработок, а потом еще повезет, если выпросишь лишний шиллинг.

Несмазанные дверные петли протестующе заскрипели, и массивная дверь растворилась. За ней обнаружилась черная пустота. На пороге появился сгорбленный старичок с трепещущей на сквозняке сальной свечой. Он был одет в поношенный черный сюртук, на лацканах виднелись жирные пятна. На голове — потрепанный парик.

— Это вы? — проскрипел он. — Опаздываете. Хозяин уж не хотел вас ждать. — Старичок впился взглядом в стоящий у входа экипаж. — Лучше пусть подождет. Кареты сюда заезжают не часто, а идти пешком по нашим улицам вам вряд ли захочется. Не слишком это приятно, джентльмены. — Прокаркав это, старичок нырнул в глубину склада.