Страница 12 из 90
Мать
Смерть отца для ребенка в малом возрасте — огромная потеря, но сиротство его половинное, пока жива мать. Нередко оставшийся без отца отрок бывает окружен вниманием и заботами матери даже больше, чем дети в иных семьях.
Что мы знаем о матери Михаила, княгине Алене Петровне? Как о любой женщине той эпохи, немногое. Происходила она из княжеского рода Татевых, ветви князей Стародубских (Ряполовских), ведущей свое происхождение от Рюрика. Ее отец Петр Иванович Татев получил боярство при Иване IV, а его родные братья, Андрей и Федор, дядья Алены, служили наместниками и воеводами. Матерью Алены Петровны была А. И. Стригина[61]. Петр Иванович — в иночестве Пимен — скончался 22 сентября 1581 года и похоронен в Троице-Сергиевой лавре[62]. Кроме дочери Алены ему наследовал сын Борис, сам отец троих сыновей.
И Борис Петрович, и двоюродный брат матери Иван Андреевич после того, как Алена Петровна овдовела, фактически стали наставниками маленького Михаила. Вместе со своими двоюродными и троюродными братьями воспитывался и рос оставшийся без отца мальчик. Когда же, повзрослев, он вступит на ратный путь, то первые свои военные назначения будет получать вместе с родным дядей Борисом Петровичем, под его началом; в Разрядных книгах их имена будут всегда стоять рядом. Под крылом дяди он получит и первое боевое крещение в боях с Болотниковым под Москвой, с ним же рядом будет оставаться до самой гибели Бориса Петровича в 1607 году.
Средневековое общество особенно плотно связывали нити родства, и корнем рода всегда выступал мужчина, — именно поэтому русские родословные книги вели счет поколений только по мужской линии. Но случалось, что роль главы семьи переходила в руки женщины, от которой в этих условиях требовались и жесткий характер, и умение быть рачительной хозяйкой. История сохранила нам немало имен «матерых вдов», властной рукой управлявших и своими домочадцами, и холопами: в этом ряду стоят и княгиня Ольга, и посадница Марфа Борецкая, и Елена Глинская. Не являя себя явно, но сквозь отдельные поступки все же высвечивая свой характер, Алена Петровна выступает перед нами именно такой женщиной, поневоле вставшей во главе своей семьи.
Занимая высокое положение вдовы думного боярина, Алена Петровна бывала на многих официальных мероприятиях. К тому же старший в то время среди Шуйских, князь Василий Иванович, долгое время оставался не женат, и поэтому роль старшей из женщин в роде Шуйских принадлежала Алене Петровне. Присутствовала она и на боярских пирах, и на царских свадьбах: ее имя упоминается на торжественном обеде по случаю венчания на царство Лжедмитрия I и на его свадьбе. Знала она и нравы знати, и цену слухам и доносам, особенно в царствование Бориса Годунова, когда доносительство, поощряемое подозрительным царем, расцвело пышным цветом.
В 1598 году скончался последний представитель правящей ветви династии Рюриковичей — царь Федор Иванович, не оставивший после себя наследников. Год кончины царя Федора современник назовет «пучиной нашей скорби» и «годом общего рыдания», многие потом в годы Смуты будут считать Федора Ивановича последним законным правителем.
В государстве спешно принимались меры безопасности на случай иностранного вторжения. Были усилены гарнизоны пограничных крепостей Смоленска и Пскова. Находящихся в это время послов и купцов старались как можно скорее выпроводить за границу, а до отъезда содержали под стражей, выдавая продовольствие и сено для лошадей за казенный счет, — так боялись распространения вестей за границу. Интересно, что в этот момент не возникло даже намека на то брожение, какое через несколько лет и современники, и вслед за ними историки назовут Смутой[63]. Власть четко выполняла свои обязанности, и события не выходили из привычного для них русла.
Между тем в Москве шла борьба за власть, о которой по городу ползли слухи. Еще при жизни равнодушного к величию царя Федора Ивановича фактическим правителем государства стал его шурин Борис Годунов. Однако имелись и другие претенденты на престол, и среди них все чаще называли имена братьев Романовых. Об этом написал в своих мемуарах Конрад Буссов, немец на русской службе: умирающий Федор Иванович отдал царский скипетр не Борису Годунову, а Федору Никитичу Романову, но тот предложил его своему брату, а брат в свою очередь — другому брату по старшинству. Пока они передавали друг другу скипетр, Борис Годунов будто бы протянул руку и схватил его, а умиравший царь произнес: «Ну, кто хочет, тот пусть и берет скипетр, а мне невмоготу больше держать его»[64], — и скончался. Легенда эта выглядит совершенно неправдоподобной; тем не менее у нее есть вполне реальные основания: Романовы состояли в родстве с царем и знатностью превосходили многих других, тем более неродовитого Годунова. Федор Никитич Романов вполне мог стать преемником царя Федора Ивановича[65].
Спустя сорок дней после кончины государя в Москву начали съезжаться представители сословий, земель и городов на Земский собор, вскоре 500 членов Собора под председательством патриарха Иова провозгласили царем Бориса Годунова, многократно перед тем отказавшегося от престола. Так в России появился первый избранный соборно — землею, духовенством и Боярской думой — царь. Казалось бы, получив власть на Земском соборе и став законным правителем, Годунов мог быть спокоен за свое место на троне. Но «вчерашний раб, татарин, зять Малюты», каким представил его Пушкин, помнил о своей незнатности, о том, что возвышением своим он обязан не происхождению, а избранию. Не принадлежала к знатному роду и его жена, царица Марья. Ее отец Малюта Скуратов стремительно пошел в гору, едва начались опричные казни, царь доверял верному Малюте самые грязные поручения. К воцарению Годунова многие еще хорошо помнили опричные «подвиги» Малюты и его ближайших родственников.
Опытный и жесткий политик, Годунов прекрасно знал нравы родовитого боярства, плетущего сети заговоров вокруг престола, почувствовал он на себе и презрительное отношение кичливой знати к «худородным». Усвоивший уроки опричнины, он, по словам одного из персонажей драмы «Борис Годунов», правил «совсем как царь Иван, не к ночи будь помянут». Вот только Иван IV казнил своих противников открыто, а Борис Годунов пытал тайно и отправлял в ссылку, топил в реках и отравлял ядом; заговоры, реальные и мнимые, он подавлял со всей беспощадностью своего времени.
По точному определению С. М. Соловьева, Годунов, достигнув вершины власти, все же «унизился до зависти», а зависть, как известно, еще со времен Каина и Авеля всегда была плохим советчиком. Главным объектом зависти было по-прежнему семейство Романовых, с которым Годунов к этому времени даже успел породниться: родная сестра братьев Романовых — Ирина Никитична была замужем за дядей царя Бориса — Иваном Ивановичем Годуновым. Тем не менее Годунов видел в них своих главных противников.
В 1600 году на братьев Романовых написал донос их же человек, обвинивший бояр в колдовстве. Подобное обвинение было одним из самых серьезных в то время, поскольку подразумевало желание «извести» царя или его близких. Воспользовавшись доносом на Романовых, которым подбросили «доказательства» «ведовства», царь «наложил на них опалу». Начались следствие и допросы людей Романовых и их самих.
В результате всех пятерых братьев Никитичей, их жен, детей и ближайших родственников сослали по разным городам. Старшего из братьев, Федора Никитича, — будущего патриарха и отца будущего царя Михаила Романова, — многократно пытав, постригли насильно с именем Филарет и отправили в далекий Антониев Сийский монастырь на север. Его жену постригли и сослали в один из заонежских погостов, детей — пятилетнего Михаила с младшими братом и сестрой — вместе с теткой отвезли на Белое озеро.
61
Павлов А. П. Государев двор… С. 165.
62
Список надгробий Троицко-Сергиева монастыря // Горский А. В. Историческое описание. Ч. 2 // Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1846. № 2.
63
Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве… С. 147.
64
Буссов К. Московская хроника 1584–1613 гг. М.; Л., 1961 (далее — Буссов). С. 81.
65
Вовина В. Г. Патриарх Филарет (Федор Никитич Романов) // Вопросы истории. 1991. № 7–8. С. 56.