Страница 152 из 193
Мур кивнул.
— Следовательно, чтобы сохранить душевное равновесие, вы должны внушить себе, что Круг — это центр вселенной. Что бы ни говорило вам сердце, вы должны внимать не ему, а рассудку…
Он снова кивнул.
— …И если будущее придется вам не по вкусу, вы не должны забывать, что назад пути нет. Подумайте об этом. И не просто подумайте — прочувствуйте.
Он прочувствовал.
Перо забегало по бумаге. Внезапно старческая рука задрожала. Выронив стило, Мэри Мод Муллен спрятала руку под плед.
— Вы не столь респектабельны, как большинство кандидатов, — произнесла она излишне будничным тоном, — но сейчас нам недостает людей с широким спектром эмоций. Контраст необходим — он придает нашим Балам глубину и живость. Просмотрите видеозаписи последних Балов.
— Уже просмотрел.
— И вы готовы отдаться им всем сердцем?
— Что бы ни говорило мне сердце…
— Хорошо, мистер Мур. Возвращайтесь к себе в номер и ждите ответа. Завтра вы его получите.
Мур встал. На языке вертелись десятки вопросов, но задавать их было поздно.
«Решила отказать? — мелькнула в голове паническая мысль. — Может, поэтому беседа оказалась столь короткой?»
И все же последние слова старухи прозвучали ободряюще.
Ему казалось, будто все его поры превратились в свежие ссадины от когтей и зубов. Мур повернулся и покинул обитель хрупких собачек.
До вечера он плескался в гостиничном бассейне, а потом отправился в бар. В тот день он не обедал.
Наконец пришел посыльный с радостным известием. Посыльный также намекнул, что, по обычаю, Мур должен послать своему инквизитору скромный подарок.
Пьяный Мур мигом придумал, что пошлет старухе, и захохотал.
Получив собачку с острова Оаху (такой в ее коллекции еще не было), Мэри Мод Муллен грустно пожала плечами, и это движение едва не перешло в крупную дрожь. Через несколько секунд старуха все-таки задрожала, едва не выронив статуэтку. Торопливо поставив ее на каминную полку, она схватила со стола пузырек с таблетками.
Впоследствии эта статуэтка потрескалась от перепада температур.
Они танцевали. Море над куполом казалось вечнозелено-золотым небом. День был необычайно юн.
Измученные шестнадцатичасовым Балом танцоры цеплялись друг за друга. Ноги у них болели, спины сутулились. По широкому залу еще двигалось восемь пар, и усталые оркестранты подпитывали их самой медленной музыкой, на какую только были способны.
Рассредоточившись по окоему мира, где небо сливалось с голубой плиткой пола, сидело около пятисот человек. Расстегнув пуговицы на одежде и раскрыв рты, они глазели на танцующих, подобно серебряному карасю, что таращился в зеленый сумрак с праздничного стола.
— Думаешь, будет дождь? — спросил Мур.
— Да.
— И я так думаю. Но довольно о погоде. Давай лучше о той неделе, которую ты провела на Луне.
Она улыбнулась:
— А чем тебя не устраивает старушка Земля?
Кто-то вскрикнул. Почти тотчас раздался звук пощечины.
— Никогда не был на Луне.
Казалось, Леоту это слегка развеселило.
— А я была. Но мне там не понравилось.
— Почему?
— Холодно. Над куполом пляшут безумные огни, и кругом — безжизненные черные скалы. — Она сделала гримаску. — Словно кладбище у конца времен…
— Ну хорошо, — согласился Мур. — Не будем об этом.
— …А под куполом тебя не оставляет чувство, будто ты — бестелесный дух…
— Все, все.
— Извини. — Она коснулась губами его шеи. Он прижался губами к ее лбу. Она улыбнулась. — Круг утратил лоск.
— Это не имеет значения. Нас уже не снимают.
Возле гигантского праздничного стола в форме морского конька зарыдала женщина, Музыканты заиграли громче. Небо пестрело люминесцентными огоньками морских звезд, которые плыли по наводящему лучу. Одна из звезд окропила Мура и Леоту соленой водой.
— Завтра улетаем?
— Да, — ответила она.
— Как насчет Испании? Сейчас там сезон созревания вишен. Праздник — Хуэгос Флоралес де ла Вендимья Хе-резана. Возможно, последний.
— Опять фейерверки, — вздохнула Леота. — Слишком шумно.
— Зато весело.
— Весело. — Она скривила губы. — Давай лучше посетим Швейцарию. Притворимся, будто мы совсем старенькие и дряхлые. Или придумаем еще что-нибудь романтичное.
— Некрофилка! — Мур поскользнулся на влажном пятне и едва не упал. — Лучше уединиться в горной Шотландии на берегу какого-нибудь озера. У тебя был бы твой любимый туман, а у меня — парное молоко и со-усированный табак…
— Нет! — воскликнула она, перекрывая пьяную болтовню окружающих. — Лучше в Нью-Гемпшир.
— А почему не в Шотландию?
— Я еще ни разу не бывала в Нью-Гемпшире.
— А я бывал, и мне там не понравилось. Точь-в-точь как на Луне, если судить по твоему описанию.
В этот миг моль задела крылом пламя свечи. Раздался грохот.
В зеленых небесах медленно вытянулась холодная черная молния. Пошел мелкий дождь.
Пока Леота сбрасывала туфли, Мур схватил с пролетающего над его левым плечом подноса бокал и, осушив, поставил обратно.
— Похоже, здесь разбавляют напитки водой.
— Кругу приходится экономить, — отозвалась Леота.
Мур заметил Юнгера. Тот смотрел на них, стоя на краю зала с бокалом в руке.
— Я вижу Юнгера.
— И я. Он еле на ногах держится.
— Мы тоже, — Мур рассмеялся.
Шевелюра толстого барда представляла собой снежный хаос; левый глаз заплыл огромным синяком. Что-то пробормотав, Юнгер выронил бокал и рухнул ничком. Никто не пришел к нему на помощь.
— Похоже, он опять слишком увлекся.
— Бедный Юнгер, — равнодушно произнесла Леота. — А ведь мы с ним давно знакомы.
Дождь лил не переставая, и танцоры казались марионетками в руках неопытных кукольников.
— Они летят! — закричал человек в красной мантии и простер руки к небу. — Снижаются!
Мур не узнал этого человека. Очевидно, он был не из Круга.
Все головы, способные соображать, разом запрокинулись навстречу каплям дождя. В безоблачной зелени быстро разрастались силуэты трех серебристых дирижаблей.
— Мы спасены!
Ансамбль, словно маятник посредине траектории, на мгновение замер и заиграл вновь: «Спокойной ночи, леди, спокойной ночи, леди…»
— Мы будем жить!
Леота сжала ладонь Мура.
— Мы весело летим, куда глаза глядят… — пели голоса.
— Куда глаза глядят, — повторила Леота.
— Мы весело летим, — сказал Мур.
— …Над синевою моря, под небом голубым…
Спустя круго-месяц после этого происшествия, едва не обернувшегося катастрофой для Круга (то есть в год две тысячи девятнадцатый эпохи правления Повелителя и Президента нашего Гамберта, через двенадцать лет после приснопамятного моретрясения), Мур и Леота стояли у стены Обители сна на одном из островов Бермудского архипелага.
Светало.
— Кажется, я люблю тебя, — сказал он.
— Хорошо, что любовь не требует доказательств. — Леота прикурила от его зажигалки. — Я бы не поверила никаким доказательствам. Я вообще ничему не верю.
— Двадцать лет тому назад я встретил на Балу красивую женщину. Я танцевал с ней…
— Пять недель тому назад, — поправила она.
— …И подумал: интересно, захочет ли она когда-нибудь выйти из Круга, и снова стать человеком, и оставаться им до гробовой доски?
— Мне и самой нередко приходят в голову подобные мысли. Особенно когда мерзко на душе. Нет, Элвин, эта женщина не выйдет из Круга. Во всяком случае, до тех пор, пока не станет старой и некрасивой.
— То есть никогда, — заключил он.
— Ты благороден. — Леота выпустила к звездам струйку дыма и коснулась холодной стены. — Когда-нибудь ее перестанут замечать, а если кто и посмотрит, то лишь затем, чтобы сравнить ее с какой-нибудь красавицей далекого будущего. А может быть, это произойдет скоро, если в мире вдруг изменятся критерии красоты. Как только это случится, она пересядет из экспресса в обычный пассажирский поезд.