Под прицелом

– Это Фрэнку. – Но заколебался, взял назад сотню и отдал ее Билли. Отсчитан ему еще двести. – А это тебе.

– Эй! – Писарро держал деньги на виду, на руле. – Это что за доля?

– Твоя, – пояснил Райан.

– Сколько же ты всего взял?

– Семьсот.

– А мне, значит, только сотню, и все?

– Такая уж плата за ожидание в грузовике.

– Старик, я же тебе сказал. Я задолжал Камачо четыреста пятьдесят долларов.

– Правильно, – подтвердил Райан. – Сказал. Билли Руис уставился на него. Райан, почувствовав его взгляд, посмотрел прямо в костлявую желтоватую физиономию с широко вытаращенными остановившимися глазами.

– Я в грузовике не сидел, – объявил Билли Руис.

– Ты что, Билли, жалуешься?

– Я с тобой ходил.

– А без меня пошел бы?

Руис ничего не ответил. Теперь он смотрел в переднее окно на дорогу и автомобили, бежавшие перед ними. Райан опустил глаза на деньги, начал их складывать, но по-прежнему видел Билли Руиса. Тупой ублюдок, тупой сборщик огурцов! В одиночку Руис и близко к дому не подошел бы. Даже мимо не прошел бы. Тупой костлявый пустоглазый хорек, вечно треплется про всякие места, где бывал, хвалится, сколько может выпить, рассказывает про всех девок, которых имел; вечно ходит в слишком длинных штанах, обвисших на заднице; тупой до того, что даже не догадывается о своей тупости; торопыга, костлявый и безобразный.

Райан вытащил из пачки денег две двадцатки и десятку, ткнул Руиса в плечо. Руис бросил на него пустой взгляд, затем, увидев деньги, ухмыльнулся. Обрадовался. Пятьдесят баксов. Господи!

А Писарро пускай умоется. Дела с ними покончены, всем заплачено.

Мысли, однако, не отставали. Не надо было вообще позволять им в это впутываться, думал Райан, а потом велел себе позабыть обо всем. Со временем пройдет, он перестанет по этому поводу беспокоиться и все снова обдумывать. "Только вообрази, сколько всякого уже было и никогда больше не вспоминается", – сказал он себе.

– Эй, гляди-ка! – проговорил Билли Руис. Он стоял на коленях на переднем сиденье и, опустив голову, указывал куда-то влево от дороги. – Видишь, вон поле для гольфа? А дальше... – Билли обождал, пока они проехали мимо канав и разбросанных пятен травы, – вон, видишь, повыше? Туда дорога идет. Вон, видишь табличку?

На цепях между двумя столбиками висела доска, выкрашенная в зеленый цвет. На ней белыми буквами было написано название поселка "Пойнт". А ниже, помельче: "Частное владение".

– Помнишь, я тебе рассказывал? – продолжал Билли Руис. – Вот это то самое место. Тут кругом богачи живут. Старик, дома у них тут большие-пребольшие. Господи Иисусе, тот коричневый рядом с ними – просто паршивый курятник.

Райан смотрел в заднее окно. Проехали мимо въездной дороги, двинулись дальше мимо очередных канавок. Он отметил, что за ними едут все те же машины.

– Ты тут был?

– Я ж тебе говорил, – ответил Билли Руис. – В прошлом году заглянули, а нас выкинули.

– Кто вас выкинул?

– Не знаю. Какой-то тип.

– Полисмен?

– Нет-нет. Вроде сторожа. Там у поворота дороги маленький домик. Оттуда он на нас и выскочил.

– Не знаю, – протянул Райан. – Я бы увидел.

– А я тебе говорю, идеальное место.

– Ну раз ты говоришь. – И покончено с этим, подумал Райан. Наклонился вперед, всматриваясь в лежащую впереди дорогу. Через пару минут все кончится, он вылезет со своим рюкзаком, вот и все. Только еще в одном надо удостовериться.

Пару кварталов, проезжая мимо мотелей на окраине Джиниве-Бич, пока не показались магазины и светофор, Райан просто выжидал. Потом справа возник супермаркет "Ай-Джи-Эй".

– Вон там, – сказал он. – Видишь "Ай-Джи-Эй"?

– Закрыто, – заметил Писарро.

– Запомни. – Райан смотрел в окно, пока проезжали еще квартал. Потом слева увидел вывеску бара "Пирс", белое здание, а за ним судовые доки. Может быть, пару пива, подумал он. И чего-нибудь съесть бы. В любом случае к девяти он уже будет в Детройте.

– Тут, – бросил он Писарро.

– Чего?

– Покидаю вас, – пояснил Райан.

– Старик, – возразил Билли Руис, – как ты можешь уехать? У нас еще дела.

Грузовик подъехал к перекрестку Шор-роуд и Мейн-стрит, Писарро притормозил, ожидая сигнала светофора.

– Объезжай вокруг квартала, подъезжай к "Ай-Джи-Эй" сзади, – велел ему Райан. – Увидишь кучу коробок и ящиков. Брось туда коробку из-под пива. Понял? И ничего больше.

– Слушай, я же тебе говорил, что мне надо больше денег. – Теперь он совсем остановился за автомобилем у перекрестка.

Билли Руис нахмурился:

– Зачем тебе уезжать? Можно каждую неделю по столько же собирать.

– Вот вы с Фрэнком и собирайте, – отмахнулся Райан. А когда грузовик полностью остановился, открыл заднюю дверцу и выскочил, прихватив с собой рюкзак.

Билли Руис рванулся за ним, высунулся в открытую дверцу.

– Обожди минутку, старик! Надо куда-нибудь пойти потолковать.

– Убери пальцы, Билли, – предупредил Райан и захлопнул дверцу. Переходя через улицу к бару "Пирс", он слышал, что Писарро кричит ему вслед, слышал сигнал его машины, потом другой, но не оглянулся. Нет, сэр, с этим покончено.

– Что значит – он забрал у тебя ключи? – спросил Боб-младший.

– Это значит, что он забрал у меня ключи, – разъяснила девушка. – Поэтому я не могу ехать на "мустанге".

– А, конечно, это из-за происшествия на прошлой неделе?

– Гад ползучий! – выругалась девушка.

– Наверное, не хочет, чтобы ты опять вляпалась в неприятности.

– Мне нравится, как ты его выгораживаешь.

– Ну ведь это его машина, – напомнил Боб-младший.

– Нет, не его. Она зарегистрирована на мое имя. Об этом я позаботилась, Чарли.

– Но ведь он тебе ее подарил.

– Большое дело!

– Когда в суд идешь?

– Не знаю. В следующем месяце.

– Я так понял, что один парень по-настоящему пострадал?

– Это совсем плохо, – заключила девушка.

– Думаю, он ведь сам виноват.

– Это точно, – подтвердила она.

Боб-младший устроился поудобнее в белом шезлонге.

– Слушай, может, пересядешь сюда? – предложил он девушке. Ее звали Нэнси, и с начала июня она жила в доме мистера Ритчи. – Может, устроишься поудобней, немножко расслабишься?

– Мне надо пойти взять свитер.

– И мне принеси.

– Ни один свитер Рея на тебя не налезет.

– Я просто пошутил. Не нужен мне свитер.

Глядя, как Нэнси идет к дому, Боб-младший подумал: набрать бы ей фунтов десять, но, черт возьми, попка так замечательно упакована в белые шорты, а через топ на лямочках все насквозь видно, и она это знает, когда наклоняется. Он смотрел, как она открывает раздвижную стеклянную дверь в гостиную. Там стоит бар. Может, принесет выпить?

Надо что-то придумать. Пусть сядет, расслабится. Было тихо, лишь раз с фарватера донесся слабый шум моторного катера: казалось, все замерло и в патио, на тенистом газоне, и у плавательного бассейна, тихо и во дворе, окруженном со всех сторон частоколом ограды. Впереди на фоне неба виднелся край пологого холма, спускающегося на берег, и лестница в сорок восемь ступеней с двумя площадками. Кому, как не ему, знать, сколько их, ведь это он в конце июня с помощью двоих сборщиков укладывал новую лестницу, а Нэнси полеживала рядом в крошечном раздельном купальнике, выставив на обозрение свой пупок. С тех пор он сюда и заглядывает.

Сегодня пришлось ждать до половины шестого, дав мистеру Ритчи побольше времени для возвращения в Детройт. А если бы оказалось, что мистер Ритчи еще не уехал, Боб-младший всегда мог сказать, будто зашел взглянуть на катер. В воскресенье у мистера Ритчи было много дел: они с Нэнси ушли на катере, поплавали пару часов, затем причалили у дома, не в яхт-клубе, чтобы мистер Ритчи смог переодеться, быстро сесть в свою машину и отправиться в Детройт. Теперь Бобу-младшему следовало звякнуть кому-нибудь в яхт-клуб, чтобы пришли забрать катер, красавец, стоящий сейчас вон там, длиной в тридцать восемь футов, белый с темно-зеленой полосой, как и все имущество мистера Ритчи. Ведь действительно, у него белый дом с зеленой площадкой для загара над нижним этажом, зеленые кусты, зеленый кафель вокруг бассейна, зеленый "мустанг", зеленый "линкольн", на ферме все зеленое и зеленый с белым швейцарский охотничий домик за фермой. Замечательно, решил Боб-младший, если кому-то нравится зеленое с белым, но лично его излюбленные цвета – синий и золотой, цвета формы, которую носят в "Холден консолидейтед".