Страница 16 из 129
После таких заявлений в различных кавказских изданиях стали появляться статьи, авторы которых подвергали сомнению научные выводы и оценки Марра о грузинской литературе {66} . Посыпались обвинения в том, что он ненавидит грузин и любит армян, что, согласно его теории, большинство грузинских слов имеет армянское происхождение {67} , что Марр прекратил раскопки Ани из-за протеста Эчмиадзина (католикоса), недовольного этническими наблюдениями Марра, поскольку в древнем городе преобладало грузинское население {68} , наконец, о том, что авторство средневековой грузинской поэмы «Витязь в тигровой шкуре» Марр приписывает персам {69} и т. д. и т. п. Марр хлопотал о том, чтобы открыть на Кавказе первый археологический и культурный центр, чтобы в Тифлисе появился университет (был открыт и назван его именем после революции, а после 1950 года переименован), наконец, чтобы Грузинская православная церковь получила автокефалию (автономию) от Российской церкви. Накануне мировой войны для обсуждения последнего вопроса он бы приглашен в качестве эксперта в Предвыборное присутствие Священного Синода Российской православной церкви, но злопыхатели с разных сторон не унимались. В одном из писем к секретарю Академии наук академику С.Ф. Ольденбургу (1913 год), с которым он находился в дружеских отношениях, Марр с горечью писал: «Я совершенно разбит нравственно недостойной кампанией, ведомой против меня в армянском обществе. Когда грузины порочили и клеветали, я еще понимаю: они могли думать, что у меня в научных изысканиях должна быть грузинская психология, хотя бы наполовину. Но почему и у армян претензия требовать от меня националистической программы и настроения, я не могу понять. Оказывается, что я “Ани отнимаю у армян и передаю русским”, что в Ани я “умаляю значение армянской культуры и преувеличенно пропагандирую славу грузинской” и даже турецкой» {70} . Разумеется, большинство обвинений такого рода не имели никаких оснований. В советское время от вульгарной критики с националистическим оттенком оппоненты Марра перешли к более серьезным профессиональным и идеологическим атакам, но и они очень часто подспудно мотивировались (и мотивируются) шовинистическими чувствами. Одним из таких критиков был молодой лингвист-грузиновед, работавший в классических традициях Арн. Чикобава. В конце 20-х годов он, как и многие, выступил с критикой лингвистических построений Марра на грузинский язык с позиций сравнительно-исторического подхода в книге «Проблема простого предложения в грузинском языке». Очевидно, эта работа Чикобавы Марра задела. Став маститым и обласканным советской властью ученым, Марр решил все же «не опускаться» до открытой полемики с менее известным коллегой, но, скорее всего, именно Марр инспирировал отрицательные отзывы на книгу Чикобавы со стороны своего сторонника П. Чанашвили. В советские времена Марр, как и многие члены Академии наук СССР, уже не стеснялся использовать закулисные приемы борьбы со своими научными оппонентами. Знал бы он, к чему приведут спустя многие годы после собственной смерти эти закулисные стычки с Чикобавой, то, возможно, поостерегся бы «затаптывать» молодого драчливого коллегу. Уровень полемики, которая велась на грузинском языке, характеризуется заголовками. Чанашвили: «Грамматика или схоластика»; Чикобава: «Сенсационное открытие или несенсационное невежество» и т. д. Марр бережно собрал эти «полемические» статьи {71} . Конечно, в 1930 году, в том самом, в котором появились эти заметки, Марр не мог предвидеть того, что через двадцать лет именно Чикобава будет принят лично Сталиным, что Чикобава выскажет ему претензии к теоретическим построениям давно умершего академика и что лично от Сталина Чикобава получит задание написать застрельную статью, открывшую антимарровскую всесоюзную кампанию в «Правде».
В общем и целом археологические и лингвистические изыскания Марра, очень романтичная и смелая яфетическая концепция получили уже в российских дореволюционных научных кругах если и не одобрение, то исследовательскую поддержку. До конца своей жизни к Марру очень доброжелательно относился востоковед, академик С.Ф. Ольденбург. Как министр народного просвещения в составе Временного правительства, Ольденбург в 1917 году содействовал Марру в создании Кавказского историко-археологического института. Марр ставил вопрос об организации института еще с 1910 года, но бесконечная тяжба между армянскими и грузинскими представителями о его местоположении безнадежно затягивала дело. Теперь институт должен был располагаться в Тифлисе, но когда весной 1918 года для создания научной базы института в меньшевистскую демократическую Грузию был направлен железнодорожный вагон с анийским научным архивом и материалами раскопок, то вагон бесследно исчез. Вскоре через город Ани прошла линия фронта, и древний город был разрушен окончательно, затем он отошел к Турции {72} . Результаты шестнадцати лет работы Марра почти бесследно пропали.
Накануне революции Академия наук уже лет десять как издавала основанную Марром серию «Материалы по яфетическому языкознанию», где печатались не только произведения основоположника, но и труды его научных последователей и учеников. Так что яфетическая теория не есть плод радикальных, «левацких» загибов по типу пролеткультовских, о чем через пятьдесят лет безапелляционно заявит Сталин и как продолжают утверждать некоторые наши современники {73} . Как уже говорилось, первоначально Марр сформулировал яфетическую теорию для доказательства родства грузинского и иберийско-кавказских языков с семитскими языками. Тогда Марр постоянно подчеркивал родственность грузинского и армянского языков и их связь с древнееврейским, с арамейским и арабским языками. В дореволюционные годы он находил сочувственное одобрение не только части светских академиков, но и в среде российских православных ученых-теологов, так как его построения подкрепляли ветхозаветные представления о родственных связях некоторых кавказских и восточных народов, Кроме того, он получил известность как знаток ранней восточнохристианской литературы.
Марр знал и любил историю и культуру своего Кавказа. Подобно древним грекам с их Колхидой и Прометеем или древним иудеям с их праотцем Ноем и ковчегом, причалившим к вершине горы Арарат, Марр считал седой Кавказ одним из древнейших центров земного мироздания и человеческой культуры. Позже он навязчиво предлагал научному сообществу переименовать индоевропейскую семью народов в прометеидскую, а вновь им открытое языковое семейство предложил именовать яфетическим (по имени одного из трех сыновей Ноя – Яфета). Он смело приводил к единству и древнегреческий и древнееврейский миры и языки: библейский рай Адама – к золотому веку Гесиода, имя праотца Яфета – к имени отца Прометея Апету (Иапету) {74} . И это тогда, когда в западноевропейской науке больше предпочитали рассуждать о враждебной несхожести семитского и арийского «духа». Но если этнические и исторические идеи Марра в первую очередь не приняли армянские и грузинские националисты, то его лингвистические построения отвергли почти все известные зарубежные и отечественные языковеды. В ответ на это Марр в своих лекциях заявлял с чудовищной долей бахвальства и высокомерия: «Перечислить достижения нового учения об языке. Это невозможно. Легче перечислить звезды небесные, легче перечислить песок морской, чем то, что достигается новым учением об языке» {75} . Отчетливо звучит завораживающая лексика автора сказок «Тысячи и одной ночи». Многие его научные публикации содержат подобного рода заявления, но при жизни Марра, как до революции, так и после нее, никто не решился его всерьез «одернуть», настолько велика была «магия» личности, действовавшая даже на его маститых противников, в том числе и зарубежных.
Стадиальная теория развития языка и мышления. Ручная речь
В послереволюционных научных изысканиях Марр, довольно причудливо приспосабливая марксистскую терминологию, пытался опереться на философию истории марксизма с его экономическим и формационным учениями. Еще до революции он сделал отчаянную попытку фундаментально дополнить господствовавший в мировой лингвистике компаративистский (сравнительно-исторический) метод исследования и основанное на нем учение о языковых семьях. Уже лет сто, как установилось мнение, что каждая семья языков, например индоевропейская, состоит из родственных групп языков (романские, германские, славянские, кельтские, санскритские и др.), а все они восходят к одному гипотетическому языку-предку. Та же схема применялась и к другим языковым семьям, например к семитской. Она оставляла открытым вопрос о том, произошли семьи из единого общечеловеческого праязыка или каждая семья языков испокон веков имела своего особого предка. Не давала она прогнозов и на будущие времена: будет ли продолжаться дробление семей, или же они в конечном счете сольются в единый язык? Марр одним из первых решил заполнить этот пробел. При этом он попытался учесть не только достижения современной ему лингвистики, но и других наук (этнологии, палеоантропологии, археологии, фольклористики, истории), связав их с марксистскими моделями развития человека общественного. Теперь бы мы сказали, что Марр был пионером и системного подхода.